Гордон громко расхохотался:

— Господи, я скорее стану обезьяной, чем поверю, что Кетти набралась смелости пригласить мужчину. Это войдет в историю, держу пари.

Костейн достал из кармана и протянул Кетти два билета:

— Обещайте мне, что вы не поедете с Вьюреком одна.

Кетти увидела в его глазах гнев, но и что-то помимо него, что выглядело странно, как подлинное беспокойство. Может, даже как ревность…

— Хорошо, — сказала она и взяла билеты.

— Во сколько он приедет? — спросил Костейн весьма натянуто.

— В восемь тридцать. Костейн повернулся к Гордону:

— Я буду здесь в восемь. Мы возьмем Лиз и вернемся сюда в восемь тридцать.

— За каким чертом? — изумленно спросил Гордон.

— Чтобы убедиться, что ваша сестра не похищена, — очень твердо произнес Костейн тоном, не терпящим возражений.

— Вы совсем свихнулись, — сказала Кетти мягко. Но в душе у нее росла теплая приятная волна. Он ревнует ее к мистеру Бьюреку!

Костейн поднялся и начал собираться.

— Вы будете готовы к восьми, Гордон? Я сейчас загляну к Стэнфилдам и скажу Лиз, что если она не будет пунктуальной, мы поедем без нее.

Гордон вытаращился, пораженный, что есть на свете человек, который так жестко разговаривает с мисс Стэнфилд.

— Я уже готов, — ответил он. Костейн резко и сердито поклонился.

— Ладно, до вечера, — сказал он и быстро пошел к двери, чтобы самому открыть ее.

Когда он удалился, Гордон покачал головой:

— Жаль, что ты пригласила этого ханжу Бьюрека. Как ты до такого докатилась? Он Костейну в подметки не годится.

— Это мое дело, — ответила Кетти сердито, горько жалея о своей опрометчивости. Она могла появиться на балу под руку с лордом Костейном.

— Поступай, как знаешь, Кетти, но не разрушай мои шансы относительно мисс Стэнфилд. Ты знаешь, что я всегда волочился за ней. А сейчас, похоже, удача мне улыбнулась.

Он снова поднялся наверх, чтобы для большей уверенности еще раз оглядеть себя со всех сторон в зеркале.

Как только Костейн сел в ожидающий его экипаж, он понял, что его гнев непропорционален проступку мисс Лайман. У нее не было повода в чем-то подозревать Бьюрека, когда она приглашала его поехать на бал. Кетти имела право делать все, что хочет, но он не мог избавиться от сердитых мыслей. Почему она не пригласила его, если у нее были билеты? Другие девушки постоянно приглашали его как партнера. Мать Кетти не делала секрета, что одобряет его визиты, поэтому здесь тоже проблемы не было. Нет, просто Кетти предпочла мистера Бьюрека ему. Он сам внушил ей отвращение к себе своим властным характером.

И в результате она пойдет на этот бал с мужчиной, который, как он подозревал, был шпионом. Кроме того, более чем вероятно, что Бьюрек и есть тот неизвестный налетчик в маске. Именно Бьюрек следил за ним до Кинг Чарльз-стрит. Как еще он мог узнать об участии Лайманов в этом деле? Костейн решил рассмотреть его сегодня вечером получше.

— Что это за мерзкий запах? — спросила леди Лайман, когда сэр Гордон, благоухающий лавандовой водой «Стикс» и уже с другим экстравагантно повязанным галстуком на шее, занял свое место за обеденным столом. — Хочется думать, Гордон, что ты не обрызгался духами.

Джентльменам не нужны духи.

— Только потыкал за ушами, — ответил Гордон. — Все это глупости, мама. Ты на миллион лет отстала от жизни. Сейчас ими пользуются все.

— В мои дни духи предназначались исключительно для дам, — сообщил Родни.

— Сейчас девятнадцатый век, дядя, — парировал Гордон.

— Я не замечала, чтобы лорд Костейн пользовался духами, — сказала леди Лайман, улыбнувшись дочери. — Как мило с его стороны отдать Кетти лишние билеты даже после того, как она отказалась поехать с ним на бал. Было очень умно с твоей стороны, дорогая, пригласить мистера Бьюрека. Это заставит лорда Костейна открыть глаза пошире и посмотреть на тебя повнимательней. Ничто так не ускоряет венчание, как небольшое состязание.

Тут ей подали блюдо с палтусом в белом соусе, и она взяла себе кусок филе. Изредка на Кинг Чарльз-стрит лакомились изысканными блюдами. Леди Лайман наслаждалась, глядя на своих отпрысков. Кетти выглядела очень хорошенькой в своем темно-синем муаровом платье. Темный цвет, строгий вырез, элегантный фасон придавали ее красоте оттенок утонченности. Леди Лайман знала, что и сама она выглядит элегантно в платье нежного розовато-лилового цвета, которое хорошо подходило к ее увядающей комплекции. Ей было бы приятнее провести вечер со старыми подругами. Это освежило бы ее воспоминания о том, как правильно проводились вечерние приемы в былые годы. Рождественский прием в их доме был возвращением в прошлое.

Это было основной темой беседы за обедом. Гордон определял задачи нанятых музыкантов. Леди Лайман не выразила никакого интереса к мистеру Бьюреку. Он был не чем иным, как средством для достижения цели. Когда он пришел в восемь часов, она увидела, что он выглядит как джентльмен. Этого было достаточно, чтобы наградить его улыбкой.

Леди Лайман и мистер Рейнольдс сопровождали Бьюрека и Кетти, что не дало им возможности побеседовать во время пути. Кетти точно знала, что экипаж, едущий следом за ними, везет компанию лорда Костейна. Когда экипажи остановились перед величавым особняком на Керзон-стрит, леди Лайман заметила Костейна и оперлась на его руку, поднимаясь по лестнице и рассыпаясь в благодарностях за билеты.

Она предполагала назначить свой прием на десятое. Это дало бы Костейну время связаться со своей матерью и обсудить возможность приглашения Кетти в Норсланд на Рождество.

— Я запланировала небольшой вечер за две недели до Рождества. Надеюсь, вы сможете присоединиться к нам, лорд Костейн, — сказала она.

— Я был бы очень польщен, мадам, — ответил он, даже не спрашивая дату. Его внимание было приковано к Кетти и Бьюреку, шествующим к парадной двери. Леди Лайман считала себя победительницей.

Трепетное возбуждение охватило Кетти, когда на балу возвестили о ее появлении.

Она здесь, на Большом зимнем балу. За ее плечом, как приклеенный лорд Костейн, не спускающий глаз с ее спутника. Она посмотрела вниз на элегантных гостей, леди, сверкающих бриллиантами, и джентльменов, сопровождающих их, как стая покорных пингвинов. Стены были отделаны еловыми лапами, красные и золотые ленты обвивали колонны. Огромная елка стояла в одном из углов. Вата, уложенная между ветвями, давала ощущение снега, а с ветвей свисали маленькие позолоченные коробочки. Возможно, в них были безделушки для дам. Глаза Кетти следили за Костейном, пока они все спускались в танцевальный зал. Позолоченные буквы не меньше фута высотой, укрепленные напротив двери, гласили: «Счастливого Рождества».

— Что это за крошка, с которой он стоит? — спросила леди Лайман.

— Мисс Стэнфилд, мама, девушка, которая нравится Гордону.

Мисс Стэнфилд, еще не осведомленная о том, что ей следует влюбиться в сэра Гордона, выбрала первым партнером своего кузена.

— У крошки заурядная внешность, — постановила леди Лайман, когда ее буравящие глаза оценили Несравненную. — Ей не нужны эти блестки, и шнурочки, и банты.

Ветеран своего первого сезона, мисс Стэнфилд надела зелено-голубое платье, в избытке украшенное фестонами.

— И флиртует в придачу. Посмотри, как она поглядывает на холостяков.

— Она — кузина лорда Костейна, — сказала Кетти.

Это близкое родство устранило мисс Стэнфилд как возможную конкурентку и прибавило ей очарования.

— Необыкновенно хорошенькая, — решила леди Лайман. — Я замечаю, что теперь стали больше использовать отделку. Ты тоже могла бы прикрепить несколько бантов на свою юбку.

Кетти сошла на паркет, поддерживаемая мистером Бьюреком. Пока они выполняли сложные па вступительного менуэта, она обнаружила, что ее партнера трудно вообразить опасным шпионом. Он был робким и восхищенным. Она чувствовала, что его суровость сегодня днем была результатом преодоления робости чувством долга.