Каждая минута в экипаже казалась часом, пока Кетти сидела, уставившись в закрытую дверь дома на Хаф Мун-стрит. Что происходит? У нее было ужасное предчувствие, что не только Гордон, но и Костейн, и Бьюрекуже лежат мертвыми на полу, хотя она не слышала звука выстрелов. При тусклом свете луны она еще раз посмотрела на свои часики. Казалось невероятным, что прошло всего пять минут. Конечно, часы остановились. Но когда она поднесла их к уху, непреклонное «тик-так» подтвердило, что они ходят.

Она перевела взгляд на дверь дома Леонарда, каждый квадратный дюйм которой был неизгладимо вытравлен в ее памяти: четыре панели, утопленные в твердый дуб, два длинных прямоугольника внизу, два более коротких вверху. Дверной молоток в форме головы льва с кольцом, зажатым в пасти. Фрамуга над дверью была сделана в форме цветка маргаритки.

Сколько времени прошло? Кетти снова посмотрела на часы. Шесть минут. Четверть часа это слишком большой срок. Она бы пошла и привела Кестлри сейчас, но не могла заставить себя покинуть Хаф Мун-стрит. Что делать, если послышатся выстрелы? Она едва ли сможет…

Кетти услышала шум экипажа на улице позади себя и обернулась, вопреки всему надеясь, что это может быть лорд Кестлри. На боковой панели не было дворянского герба, но экипаж действительно подъехал, чтобы остановиться у дома Леонарда. Лакей спустился вниз и открыл дверь. Кетти всматривалась, пытаясь увидеть, кто из него выйдет. Это была миссис Леонард, одна. Она прошла в дом, не ожидая, пока лакей откроет дверь. Миссис Леонард не наскучил вечер, но она уехала раньше. Она приехала домой не для того, чтобы сменить туфли, которые жмут, или платье, на которое посадили пятно. Ее поспешные движения порождали ощущение полной безотлагательности.

Это состояние передалось и Кетти, так как она пребывала в лихорадочной нерешительности. Она уже была готова потянуть за каретный шнурок, чтобы вызвать конюха, когда легкое покачивание экипажа сообщило ей, что он спускается сам. Через тридцать секунд его смуглое лицо появилось в окне.

Он открыл дверь и сказал:

— Я отвезу вас обратно на бал, мисс. Его светлость приказали мне, чтобы я для безопасности, если кто-нибудь войдет в дом — кто бы то ни был, — отвез вас и возвращался.

Кетти уже привстала с сиденья:

— Не будь глупцом! Мы должны что-нибудь сделать, немедленно.

— Я сам терпеть не могу убегать, — согласился конюх, — но его светлость становится просто тигром, когда его ослушаются.

Она проигнорировала возражения:

— Ты можешь заглянуть в окно? Шторы не задернуты.

— Это я могу. Но не вздумайте покидать экипаж. — Темная улыбка тронула его губы, он повернулся и бросился через улицу. Прошло довольно много времени, прежде чем он смог найти какой-то выход своему волнению. Кетти не могла сказать определенно, но ей показалось, что конюх достал из-под плаща что-то похожее на пистолет. Он исчез за рядом декоративных тиссов. Почти сразу же его голова показалась напротив освещенного окна. Что бы он там ни увидел, это побудило его к действию. Он вернулся к экипажу.

— Я должен войти, — сказал он. — Мне нельзя было уходить, ваша безопасность важнее, чем моя жизнь.

Она выскочила из экипажа после первых же его слов.

— Я иду с вами, — сказала она твердо.

— Нет, мисс. Как раз вы — нет.

Кетти побежала через улицу.

— Давай, — поторопила она конюха. Покачав головой, он устремился за ней.

Рука лорда Костейна застыла на месте, когда он услышал звук открывающейся двери. Так как вошедший не стучал, это могла быть или миссис Леонард, или его конюх, ослушавшийся приказа. Он не думал, что Джон Грум будет таким опрометчивым. Еще до появления миссис Леонард легкий цокот каблучков дамских туфель подсказал ему, кто пришел. Костейн почувствовал легкое беспокойство от прибытия дамы, кроме того, она добавила ненужную суету в происходящее.

Но когда он перехватил стальной взгляд Елены, то понял, что недооценил эту леди. Она вежливо улыбалась, но ее трепещущий взгляд не упустил положения его руки. Собака начала непрестанно лаять из-за закрытой двери.

— Дорогой, — сказала миссис Леонард, повернувшись к своему мужу, — скажи мне, что здесь происходит. Почему ты не в постели?

Явно облегченного взгляда мистера Леонарда было достаточно, чтобы рассказать Костейну, кто заправляет делами на Хаф Мун-стрит.

— Лорд Костейн только что рассказал мне невероятную вещь, — ответил он. — Кажется…

— То, что я сказал вам, строго конфиденциально, мистер Леонард, — ясно сказал Костейн. Леонард нахмурился.

— Да, но если уж лорд Кестлри выбрал именно мой дом для проведения собрания, нет смысла надеяться сохранить этот факт в секрете от моей жены, не так ли?

— Собрание? — подозрительно спросила миссис, Леонард. — Какое собрание?

— Кестлри, Косгрейв и не знаю, кто еще. Произошли важнейшие, неожиданные события, дорогая. Бони погиб! Они все прибудут через несколько минут, чтобы это обсудить.

— Вздор! Кестлри и Косгрейв собирались ужинать, когда я уезжала. Это не собрание. Что вам на самом деле нужно, лорд Костейн?

Костейн почувствовал, как темные глаза дамы изучают его. Они выдержали его взгляд, как будто были наделены демонической силой. Масло уже было в огне. Он также заметил, что Леонард рассказал жене все. Слишком много для секретности. Однако она поняла, что это мистификация. Ему следовало двигаться быстрее и поднять руку выше. Когда он дотянулся до пистолета, его глаза скользнули на мистера Леонарда, чтобы убедиться, что тот не достает оружие. Леонард неопределенно смотрел на жену. Костейн быстро выхватил пистолет, и в то же мгновение громкий хлопок нарушил спокойствие комнаты. Пистолет выпал из его руки. Он почувствовал острую боль и, посмотрев вниз, увидел сочащуюся из указательного пальца кровь. Его пистолет валялся на полу. Дымящееся оружие миссис Леонард было направлено прямо ему в сердце. В долю секунды, когда он отвернулся от нее, она выхватила его и направила на Костейна. Пистолет мистера Леонарда тоже был обнажен. И, кроме всего прочего, собака залилась непрерывным лаем.

— Дорогая! Было ли это необходимо? — слабо воскликнул Харольд.

— Харольд, забери их оружие, — приказала она голосом, привыкшим командовать. Харольд затрусил вперед, держа свой пистолет наготове и поднял с пола оружие Костейна. Он положил его в карман. Бьюрек без слов отдал свое.

— Что ты сказал им? — спросила миссис Леонард своего мужа.

— Ничего, моя дорогая. Они ничего не знают. Взгляд, которым она наградила своего мужа, был полон презрения.

— Они бы не были здесь, если бы ничего не знали. Я же говорила тебе, что тот мальчишка наблюдал за домом и следил за мной.

После быстрого взгляда на Харольда ее глаза остановились на Костейне и Бьюреке. Костейн понял, что до нее уже дошла опасность, исходящая от двух крепких молодых мужчин, даже если до мужа еще нет. Теперь он уже не сомневался в ее решении. Она выстрелит в них так же легко и быстро, как пудрит нос. Единственной надеждой Костейна было выторговать свои жизни и избавление Гордона за предоставленную Леонардам возможность скрыться.

— Вы совершенно правы, — сказал Костейн. — Мы знаем все. За вами и вашим домом наблюдали достаточно долго.

Ее губы цинично скривились:

— Подумайте, что вы говорите, милорд. Если мне нечего терять, я не буду колебаться и застрелю вас.

— Мы можем договориться, — уговаривал он ее. — Нам не нужен скандал в Генеральном штабе. Мистеру Леонарду, конечно, придется уйти в отставку.

— Может, это и лучше, дорогая? — сказал Леонард заинтересованно.

— Уйти в отставку и выращивать цыплят в деревне? Я лучше сдохну, чем дам похоронить себя заживо.

— Тогда езжайте во Францию, — сердито сказал Бьюрек. — Вас примут там с распростертыми объятиями, предатели.

Миссис Леонард усмехнулась:

— На пол, лицом вниз, оба. Я не могу сосредоточиться при такой болтовне. — Потом она приказала мужу: