— Не смею настаивать, — отозвался Поль Батист. — В таком случае я продолжу свой ваканс в горах. Однако сейчас мы должны действовать по программе, завершить банкет и продолжить церемонию.

— Да, — я решительно поднялся из-за стола. — Будем действовать по программе и немножко сверх того. Я хочу сказать речь, мсье президент.

Я, конечно, видел — появление Матье Ру не прошло незамеченным в зале, и известие, сообщённое им, уже пошло гулять среди собравшихся. К нам то и дело подходили люди, я ловил заинтересованные взгляды. Теперь все ждали, как отнесусь я к этой вести.

И я сказал им своё слово.

— Дорогие друзья, приходится мне снова выступать перед вами, хотя не собирался делать этого, — так начал я, когда президент навёл порядок за столом и объявил моё выступление. — Помню, учился я в школе, и учитель географии рассказывал нам, что Бельгия занимает первое место в мире по густоте железных дорог на квадратный километр территории. Я в вашей стране недавно и железных дорог видел пока не так уж много. Но я узнал другое, хотя мои наблюдения вряд ли будут поддержаны статистиками, потому что в статистических данных нет такой графы учёта, я увидел и узнал, что ваша страна занимает одно из первых мест по плотности добрых сердец на квадратный километр территории, и я думаю, что человеческое сердце — это важнее, чем железные дороги. Но, как говорится в нашей русской пословице, не знаю, можно ли перевести её на французский, Иван, постарайся — «и на старуху бывает проруха». А если это трудно перевести, то «в семье не без урода», на выбор тебе, Иван. Я так говорю потому, что только сейчас узнал: отец и его товарищи из отряда «Кабан» были преданы. Нашёлся человек без сердца, который предал их, и они погибли. Я знаю, что у вас добрые сердца, но я знаю также, вы не осудите меня, когда я скажу вам — кровь моего отца взывает к отмщению. И я торжественно клянусь перед вами, что не успокоюсь до тех пор, пока не найду этого гнусного предателя.

Тут и президент сказал речь мне в поддержку и одновременно в пику. Политику он начал наводить, мой разлюбезный президент: не к мести он призывал, но к возмездию, не к самосуду, но к торжеству справедливости. И прононс у него при этом был что надо. А я своё слово сказал. Но теперь-то я знал: трудновато мне придётся.

Поль Батист уже заканчивал речь. Люди стали подниматься из-за стола.

— Он сказал, — перевёл Иван, — что нам пора ехать по могилам.

— Ну как ты переводишь, Иван?

— Разве не так? — терпеливо удивился Иван. — У нас же ещё две могилы, поэтому я и сказал: «по могилам».

— Не «по», а «на», — я едва не кричал от отчаяния, так пусто на душе сделалось. — Не «по», не «в», не «за», а «на», «на», «на»…