«Остелла» — два километра», — мелькнул голубой указатель, чуть дальше — призывный щит: «Вкусная валлонская еда, уютные недорогие комнаты с прекрасным видом, горные теренкуры. Загляните в нашу „Остеллу“!» Каков стилек, вы узнаете его?

Идём на «Остеллу» тремя «эшелонами». Луи и Шарлотта — впереди в своём «Москвиче», потом мы с Антуаном, с Николь и Татьяной Ивановной на заднем сиденье. Иван и Гастон прикрывают эту мощную, хотя и несколько разнокалиберную колонну. Грядём в «Остеллу» всей дружной семьёй на пикник по некоему поводу. Из большой моей семьи лишь Сюзанна осталась дома — нести боевую вахту, ах, бедная Сюзи!

Итак, мы нагрянули в «Остеллу». На мне нейтральный штатский костюм с белым платочком в нагрудном кармашке пиджака. Я тайно вступаю в переговоры с Терезой, а если это окажется недостаточным, если наши шуры-муры ни к чему не приведут, то дальше все проще простого: какая-либо из наших машин внезапно поломается, и кто-то остаётся на ночь в волчьем логове, чтобы продолжить поиск. У Шарлотты и Луи больше всего возможностей и шансов для такой поломки, поэтому они и следуют в первом эшелоне.

«Остелла» — 1 км». Зовут, зовут нас стрелки.

— Приотстань чуток, — говорю Антуану, — дадим Луи одну-две минуты, пусть они осмотрятся. А тут и мы.

Впрочем, Антуан и сам знает дело, он уже сбросил газ. Машина Луи ушла за поворот.

Вот и мостик, возле которого Иван замерзал. «Остелла» раскрылась за срезом скалы, загадочная «Остелла», сочно и красиво освещённая предзакатным солнцем. Начинаю комментарии:

— Вот она перед вами. Прошу приготовить кинокамеры. Кадр первый: торжественная встреча Луи Дюваля. Туш и выбор меню!

— Ой, как я волнуюсь! — восклицает Николь за спиной.

«Москвич» стоит у дома, а сам Луи уже ведёт переговоры с хозяйкой, которая вышла из дверей. Шарлотта тут же.

— Старый партизан Луи в своём репертуаре. Вышел на исходную позицию, — это я комментирую.

Приближаемся ещё на пятьдесят метров. За столиками под тентом сидят посетители. Тереза сладостной волной плывёт с подносом — и сердце моё вмиг упало, потому что я увидел и узнал другую: продолжая разговаривать с Луи, женщина у дверей машинально обернулась на шум мотора — и я увидел её лицо. На ней было другое платье, летнее и светлое, но лицо-то не изменилось.

— Вперёд, Антуан. Алярм! — крикнул я. — «Остелла» отпадает…

— Он вас умоляет: алярм, — в растерянности сказала по-русски Татьяна Ивановна.

Но и Антуан уже узнал женщину у дверей. Дал газ, мы пулей проскочили мимо «Остеллы», лишь угол крыши да скалу, нависшую над дорогой, увидел я. Голова лошади выглядывала там с вершины, вздыбившаяся голова взнузданной лошади, с нашлёпкой толстых губ, подслеповатым тёмным глазом, надломленным ухом. Скала поразительно смотрелась как лошадиная голова, но, видимо, не из всех точек, а лишь отсюда, с юго-восточной стороны…

— Женщина в чёрном, — сказал Антуан, выжимая газ. — Нуар!

— Женщина в чёрном, — взволнованно повторила Татьяна Ивановна по-русски. — Это она, я тоже узнала её.

— А я видела Терезу, — воскликнула Николь, — она шарман. Но почему мы не остановились, кого вы узнали?

— В этом игровом эпизоде, как говорится, комментарии излишни, — я посмотрел сквозь заднее стекло. — Тем не менее мы продолжаем наш репортаж о несостоявшемся пикнике. Только что слева по курсу промелькнула прекрасная и загадочная «Остелла», перед нами возникла уже не загадочная женщина в чёрном, но не только она возникла перед нами, мои дорогие слушатели, мы узрели нечто более значительное. Мы увидели Лошадиную скалу.

«Остелла» скрылась за поворотом, за елями, но Лошадиная скала была видна ещё лучше, отсюда даже шея вырисовывалась и грива. Резкие тени перечёркивали скалу, то бишь голову, рисунок был полон экспрессии и силы.

Антуан даже присвистнул, обернувшись, но он мог видеть Лошадиную скалу и в смотровое зеркальце, так чётко она вырисовывалась. Иван неумолимо следовал за нами с тем же интервалом и махал свободной рукой, призывая остановиться.

Ушла от нас «Остелла». Отдалилась, растаяла за холмом Лошадиная скала, но камни, похоже, приостановили своё движение, они уже не скатываются в глубь родника, и оседает песчаная дымка.

— Как думаешь, Антуан, видела она меня или нет, эта бедная вдовушка, мадам Ронсо?

— Мадам Ронсо? — он на мгновенье вскинул брови. — Ага, понимаю. В этом доме промахнулся Альфред Меланже, и Борис убил Густава Ронсо. Все сходится. Нет, я не думаю, что она тебя видела. Как раз в этот момент она отвернулась и стояла спиной. По-моему, она о чём-то спорила с Луи.

— Отец кого-то здесь убил, да? — допытывалась Николь. — Поэтому мы и не могли остановиться? Это нельзя?..

— Потерпи немножко, сестрёнка. Торжественный пикник в горах временно переносится на весьма непродолжительный срок. Наши дела не так уж плохи, но тебе, Николь, кажется, придётся туговато.

— Я тебя не понимаю, дорогой братец, — отпарировала она. — Ты любишь говорить загадками.

— На перекрёстке есть неплохая таверна, — заметил Антуан. — Мы можем там остановиться и посидеть.

— И перестанем, наконец, мучить Николетт своими загадками. Но держись, дорогая сестрица!

Дорога шла под уклон густым лесом. Меж стволов проступали слоистые скалы с прилипшими к ним валунами. Опять мелькнула вдали Лошадиная скала: отсюда и шагали к ней «кабаны», она служила им ориентиром. Но ведь и промах Альфреда Меланже имел своё значение…

Иван отчаянно сигналил, призывая нас к остановке. Но вот и перекрёсток с белокаменной церквушкой. Антуан подъехал к таверне. Иван резко притормозил рядом, высунулся из кабины, старый Гастон, обронив голову на грудь, сочно похрапывал.

— Что это значит? — вскричал Иван, подбегая. — Почему мы уехали с нашего пикника?

— Это значит, Иван, — в полном смущении отвечал я, — что человек по имени Пьер Дамере находился в двадцати метрах от нас.

— Где он был? — невнятно удивился Иван. — Ты увидел его в «Остелле»?

— Позавчера, в воскресенье, в четырнадцать ноль-ноль по среднеевропейскому времени. Он находился всего в двадцати метрах от нас…