— Не на братьях, точно! — улыбнулся Глава — Ладно, будь по-твоему. Капитан, двадцать серебряных за эту дохлую скотину.

— Как скажет Глава! — пожал плечами капитан — Только он умер, имейте в виду. Никаких документов на него вам не дам. Хотите бесполезно потратить деньги — это как раз тот случай. Развлекайтесь, господин Глава.

— Отведите раба в мою каюту — приказал я, и под недоуменными взглядами офицеров команды и насмешливым моего брата отправился по направлению к своему временному жилищу. Предстояло как следует поработать…

Скарле очень не понравилось известие, что я стал обладателем самого настоящего каторжника, да еще и с бунтовскими наклонностями. Первое, что она сказала — прирежет его ночью, чтобы он не портил воздух в каюте. После моего строгого запрета, пробормотала что-то на одном из степных наречий, которого я не знал, и взгляд, который старух бросила на меня не был доброжелательным и любящим. И неизвестные мне слова были очень похожи на грязные ругательства. Спрашивать их значение я не стал.

Когда привели пленника, я даже поморщился — прежде чем забить его до смерти у корабельной мачты, мужика сильно помяли — спина в крови, исхлестана до мяса, лицо разбито, на ногах и ягодицах красные полосы «ожогов» в засохшей крови. Избили еще на скамье, и уже потом приговорили к смерти.

Но смотрел мужчина ясно, с вызовом, и в глазах светился разум. Он не спятил за пять лет сидения на скамье гребцов. Возможно, в этом ему помогала сильная вера в богов, в Создателя? Очень даже вероятно. Люди ради Веры и не такое выносили.

Матросы ввели его в каюту и оставили у порога, закрыв за собой дверь. Мужчина осмотрелся по сторонам, вздохнул, и бессильно опустился на пол. Видимо его сил хватило только на то, чтобы дойти сюда, до каюты. Но он был все еще в сознании. Крепкий мужик, точно.

— Стратон, ты меня слышишь? Понимаешь? — спросил я раба, следящего за мной с пола. Он сидел в «позе лотоса», поджав под себя ноги.

— Слышу. Понимаю — прогудел своим густым баритоном мужчина, и я вдруг отметил, насколько он огромный — даже сейчас, когда в теле ни жиринки, ни грамма лишнего веса — он казался квадратным, и сидя был ростом наверное с мою Альдину. Гигант, да и только. Странно, но на скамье он таким большим не выглядел. Можно в сравнении с огромным веслом?

— Стратон, ты теперь не Стратон — усмехнулся я, глядя в глаза мужчине как глядят в зоопарке на опасных зверей — Стратон умер. Теперь ты будешь…к примеру…хмм…Максим! Вот! Ты будешь — Максим. Итак, Максим — теперь ты принадлежишь…никому ты не принадлежишь! — неожиданно для себя закончил я — но я могу нанять тебя на службу.

— Кем нанять? — медленно, тяжело спросил бывший раб, и вытер губы тыльной стороной ладони — Видишь? Красная. Это кровь, господин. У меня в легких жидкость. Я чувствую, как она булькает. Весло скользнуло и ударило меня грудь.

— И у тебя теперь гидропневмоторакс — закончил я задумчиво, и увидев поднятые брови мужчины, бесстрастно добавил — Забудь. Это такие лекарские термины, тебе не надо. После удара у тебя в легком скопилась жидкость, и теперь ты задыхаешься и быстро теряешь силы. А отдохнешь — можешь двигаться, но до следующей потери сил. Так?

— Так, господин — удивленно поднял брови Максим — Ты лекарь?

— Я ботаник. Вот что, Максим! Сейчас ты принесешь мне клятву верности, поклянешься Создателем и всем сонмом богов, что будешь верен мне всегда и во всем — даже если тебе будет угрожать опасность. А потом я попытаюсь тебя вылечить. Согласен?

— Да! — новоназванный Максим не медлил ни секунды — Моя жизнь принадлежит тебе, господин. Давайте мне Знак Создателя, я на нем поклянусь.

Я махнул рукой Скарле, и она сняла со стены в углу «Знак» — так здесь называли иконы. На этой иконе был изображен Создатель, который ничем не был похож на бога-Христа, каким его изображают на Земле — худой длиннобородый старик, весь в белом и вместе со всем сонмом богов, ведающих отделами, курирующих различные аспекты жизни человека. Любовь, смерть, жизнь, плодородие — этих богов было приличное количество, что вполне оправданно с точки зрения логики. Попробуй-ка один глава корпорации, уследи за всем, что происходит в мире! С ног собьешься курировать все направления.

— Клянусь быть верным…клянусь не посрамить…клянусь защищать…

Клятва была длинной, и как мне показалось, охватывала все возможные ситуации, в которых я мог бы оказаться, и в которых новообретенный слуга может быть поставлен перед выбором — его жизнь против моей. Надеюсь, что он настолько же религиозен и богобоязнен, каким он выглядит, и каким хочет себя показать. Или не хочет показать, но…в общем, понятно. Тут или веришь человеку, или не веришь. Я почему-то этому мужику верил. Не на сто процентов, конечно — меня уже давно отучили верить кому бы то либо (это входит в курс обучения «Академии» — никому не верь!), но по крайней мере мне сейчас кажется, что глотку этот мужик мне не перережет («Верьте интуиции! Развивайте интуицию!»).

Закончил он словами: «…и пусть на меня падет гнев Создателя и других богов, пусть я окажусь в Аду, если нарушу эту свою клятву!»

Ну и замечательно. Религия опиум для народа? Да ни фига! Религия — способ управления народом. Народ, который ни во что не верит, который не боится Бога и загробного предстояния перед Ним — это плохо управляемый и опасный для своих властителей народ. Все религии всегда говорят о том, что власть идет от бога, и только грешники ей не подчиняются. И гореть таким мерзавцам в аду. И я за религию, как сдерживающий фактор. Истинно верующий человек, придерживающийся религиозных заповедей, гораздо менее опасен, чем тот, кто ни во что не верит. Уверен в этом.

Я приказал Скарле и Альдине отвести мужика на палубу, как следует отмыть и остричь. Мне тут нафиг не нужны вонючие страшилища с бородой как у старика Хоттабыча. Про Хоттабыча говорить не стал. Про страшилище — да.

Когда вымытого забортной водой и побритого, постриженного налысо Максима привели в каюту, я невольно поразился происшедшей перемене. Вместо седого старика, непонятно как сохранившего мускулы, передо мной стоял мужчина средних лет, максимум сорока, а скорее всего тридцати пяти. Лицо вполне благообразное, даже так сказать «нордическое». Точно не южанин — стоило смыть грязь и кровь, как проявилось белокожее тело, покрытое шрамами как глина трещинами. Досталось видать парню…вот и еще шрамов прибыло. Со спины, разбереженной мытьем, капала кровь и сукровица, а парню стало уже вовсе нехорошо. Что он тут же и доказал, грохнувшись на пол у порога каюты на то место, где недавно сидел в позе лотоса.

Ну что же…попробую себя в качестве лекаря. Раньше никогда и не пытался, если не считать колдовства над различными снадобьями (не хотелось привлекать к себе лишнего внимания, да и не был уверен в своих силах). И первое, что надо сделать — это остановить кровь. А уже потом — все остальное.

Насчет «остального» я отдал распоряжение Скарле, и она ушла, бормоча под нос что-то вроде: «Совсем спятил пацан!». Ну а я занялся ранами своего нового слуги.

Заживить исхлестанную спину — оказалось делом совсем не сложным. Даже странно — почему Альгис раньше не практиковал лекарское дело. Не хотел показывать, что он умеет? А умеет он…умею я — пусть и чуть поменьше, чем наш штатный лекарь, зато знаю такие снадобья, о которых и тот не подозревает. И эти снадобья усиливают воздействие магии буквально в разы.

Я вылил содержимое одного из пузырьков в ковшик с водой, часть влил в глотку Максима, часть этой самой воды растер по телу больного. Ну а потом…потом вызвал поток Силы и начал лечить, с некоторой опаской и удивлением наблюдая за тем, как мои ладони начали светиться голубым светом — так явственно, так ярко, что было видно даже при солнечном свете.

Да, я наблюдал за процессом будто со стороны — для меня все это было настолько дико, настолько…мистически, что подсознательно, где-то в глубине души я не верил, что такое может происходить. Но вот какая штука, сразу вспоминается нобелевский лауреат по физике Нильс Бор. У него над входом в дом висела подкова, и журналисты его как-то спросили: «Неужели вы, ученый с мировым именем, на самом деле верите, что она приносит удачу?!» Он им ответил: «Нет, не верю! Но вы знаете…она приносит удачу и тем, кто в это не верит!»