— Ну как, убедилась? — спросил он, повернувшись к супруге. — Дмитрий на самом деле не желает становиться правителем. Несмотря на все твои попытки вывести его из себя, мальчик держался так, как и наедине со мной — ему плевать на нашу власть и те привилегии, которая она дает. Ему нужна свобода. И наука.

Царица замедленно кивнула.

— Он был бы одним из лучших царей, — сказала она после недолгого размышления. — И кровь, и контроль сильного дара, и голова на плечах. Бывали ведь и гораздо хуже правители. И ничего, Русское царство выдержало и выжило. А сейчас у нас одна из сильнейших стран мира. С Дмитрием на троне мы бы могли добиться еще больших высот!

— Увы, нельзя навязывать власть, — вздохнул, покачивая головой, Михаил II.

— И авторитетов не признает, кроме князя Романова. А брат слишком любит приемного сына. Как родного, — добавила его супруга. — Ты видел, с каким равнодушием он глядел на меня в конце?

— А чего ты хотела? — удивился Михаил II.

— Чего угодно, — пожала плечами его супруга. — Эта ситуация должна была вызвать эмоции. Родная мать, которая отправляет сына на смерть — без нужды, а лишь ради сомнительных амбиций. Должно было взыграть хоть что-то. А он — кремень. Даже мускул не дрогнул.

— Не родная мать, — поправил Михаил II, — биологическая.

Тень пробежала по лицу государыни. Но женщина промолчала.

— У нас уже были прецеденты, когда корона попадает не в те руки, — покачал головой Михаил II. — Дмитрий верно рассуждает — управление — не его сильная сторона. Но мы обязаны были узнать, на что на самом деле он способен, мы это узнали. На полигоне он бы не раскрылся в полной мере, наверняка предпочтя скрыть свои умения. Вспомни записи, которые нам передавали с базы Орловых и из «Поддубного» — Дмитрий все время делает вид, будто очень напряжен, но настоящих вызовов для него до сих пор не было. А теперь мы точно знаем — Романов может в одиночку убивать Рюриковичей.

— Особенно, когда его страхуют твои бойцы, — хмыкнула государыня.

— То, что у команды был приказ — в случае смертельной опасности нейтрализовать Толстого самостоятельного, а парня вытащить любой ценой, ситуацию не меняет. Он не знал, что ему ничего не грозило бы, — возразил государь.

— И все же меня удивило, что он ничего не сказал, никак меня не упрекнул.

— Потому что для него ты теперь не Романова, и бороться он за тебя не будет, — ответил государь, протянув руку за кочергой. — Ты для него не мать, я для него не отец. И это хорошо. Так и должно было быть.

Пошевелив угли, царь несколько секунд смотрел, как они распадаются в пепел. Его супруга смотрела за этим процессом, ничего не говоря. За годы совместной жизни она уже досконально знала своего мужа, а потому никогда не лезла под руку во время его размышлений.

— Гораздо важнее, что благодаря его усилиям, пусть он того и не хотел, у нас появился еще один козырь против Рюриковичей, — произнес Михаил II негромко, будто все еще пребывал в собственных мыслях. — Твоя родня стала отличным способом избавиться от моего клана. При этом сами Романовы остаются пострадавшими и получают компенсации. Сначала Долгоруков, теперь вот Толстой.

Взяв короткую паузу, царь обернулся к супруге.

— Что, кстати, показала проверка активов Измайловых? — спросил он. — Прошла уже неделя, как я велел тебе заняться этим вопросом.

Государыня улыбнулась.

— Великая княжна Красноярская чиста, как слеза невинного младенца, — отчиталась она. — Ее финансы никак не связаны с другой деятельностью рода. Единственное, что их объединяет — вся выгода идет в карман будущего наследника. Девочке остаются жалкие копейки, которых даже на приличное платье с трудом хватает.

Царь откинулся на спинку кресла.

— Что ж, раз она так отчаянно нуждается, самое время протянуть ей руку помощи, не находишь? — спросил он, повернув голову.

— Твой сын уже сказал: ты — царь, тебе и править, — усмехнулась государыня.

Царь приподнял краешек губ, после чего взглянул на пустое кресло. Князь Романов воспитал достойного отпрыска. Знал, что это не его сын, но все равно сделал то, что был обязан сделать. Конечно, и награда получилась царская, но сути это не меняет.

Алексей был готов защищать сына, как родного. Между ними была та самая связь, какая достается далеко не всем. Михаил II с самого начала знал: если у него родится сын и воспитываться он будет в Кремле, уже к восемнадцати годам это будет избалованный Рюриковичами человек, не способный взять власть в свои руки и вернуть абсолютную монархию в страну.

У хорошего государя нет времени на семью. И наследниками занимаются другие люди. Именно поэтому пришла в голову идея суррогатного материнства — все дети будут изначально выращены, как равноправные члены достойных родов. И никто из них не будет знать без решения царя, кто их настоящие родители. А Рюриковичи не смогут до этих детей дотянуться.

Получилось избежать влияния клана на будущего цесаревича. Среди детей было немало достойных кандидатур. Но выбор все равно оказался не так уж и велик. Впрочем, теперь Михаил был гораздо спокойнее относительно судьбы будущего цесаревича. С таким защитником, как Романов, ему уже ничего не будет грозить.

Андрей Николаевич был великим княжичем, и должен был быть сильнее. Но Романов на деле оказался лучше — не просто убил врага, а пленил его. Сделать это — гораздо сложнее, чем просто уничтожить одаренного.

— Значит, так тому и быть. Толстые теперь у меня в руках, — Михаил II сжал пальцы правой руки в кулак. — Следующий шаг — великие князья Измайловы.

У московского особняка Романовых. Княжич Дмитрий Алексеевич.

Всю дорогу в машине сохранялось молчание. Отец хмурил брови, но не спешил начинать разговор, я тоже был погружен в свои мысли. Весь разговор с царской семьей раз за разом прокручивался в моей голове, я выискивал новые интонации, намеки и скрытые смыслы.

Водитель вел плавно, машина шла легко. Ночные дороги были свободны, лишь изредка нам попадались другие автомобили, да и те в большинстве своем принадлежали городским службам.

Мой «Монстр», на котором отец приехал в Кремль, остановился перед крыльцом дома, и сидящий рядом со мной князь впервые заговорил, обращаясь к водителю:

— Семен, выйди, — велел глава рода, и охранник тут же вышел из машины, не забыв закрыть за собой дверь.

Я повернулся к отцу, и тот создал вокруг нас свое поле. На этот раз сфера была еще толще, чем обычно. Алексей Александрович отрезал нас от внешнего мира целиком. За пределами внедорожника нас сейчас не только услышать или увидеть нельзя, но и воздух не циркулирует.

— Я не буду ходить вокруг да около, нас все равно отсюда не подслушают, — произнес отец. — Чего хотел от тебя Михаил II?

Я расслабленно откинулся на спинку сидения.

— Просил оказать помощь в войне с Рюриковичами, — не стал скрывать я. — Также хотел, чтобы я назначил награду себе за это сам. Разведка больше с нами никак не связана, так что новых задач не будет какое-то время.

Князь хмыкнул.

— Ты сделал для нашего рода уже гораздо больше, чем я мог рассчитывать. И ведь ты прекрасно знаешь, что царь с царицей… — он взял короткую паузу, после чего продолжил: — Я хочу, чтобы ты знал, Дмитрий, я сделаю все, что в моих силах, для твоего благополучия. И тогда на встрече с Демидовым я не врал — Иннополис я строю для тебя.

Я покачал головой в ответ.

— Отец, даже не переживай по этому поводу. Я — Романов, им родился, им и умру, — заявил я, глядя на него. — Кровное родство с государем для меня ничего не значит. Он мой правитель, я поддерживаю его, но мы никакая не родня. Собственно, как показывает практика, для него и родня-то кровная тоже не родня, а конкуренты и враги.

Глава рода нахмурился.

— Я надеюсь, за пределами… — он обвел пальцем сферу дара, заполнившую внедорожник.

— Разумеется, я никому об этом не скажу, — фыркнул я. — В конце концов, нам всем еще жить в Русском царстве, и я не хочу, чтобы страна погрузилась в очередную Смуту. Пусть Михаил II правит до конца своих дней, а потом передаст сильную, крепкую власть тому, кому посчитает необходимым. Мне нужна стабильность в царстве, а не разброд и шатания.