В распахнутой двери стоял Джей, вернее, увиденное более всего походило на то, что принц пытался каким-то образом прилечь стоя, пренебрегая при этом законами физики. И без того худощавое лицо его, кажется, вдвое потеряло от прежнего объема, бог походил на собственный измученный и взъерошенный, однако безумно довольный призрак. Увидав Элию, принц раздвинул узкие губы в гордой улыбке и выпалил:

– Все получилось, сестрица! Держи! С тебя должок!

Произнеся сей спич, мужчина попытался сделать шаг вперед, ноги не послушались, он закрыл глаза и качнулся. Принцесса едва успела подхватить усердного художника, доведшего самого себя до изрядного нервного истощения. Теперь, выполнив уговор, бог мирно посапывал, прижимая к груди Карту. Подхватив брата на руки, Элия отнесла его в свою спальню и, уложив на постель, щелкнула пальчиками, приказывая звездочкам раздеть мужчину. После бережно укрыла Джея, спящего мертвецким сном, тонким пуховым одеялом, отвела прилипшие ко лбу пряди светлых волос и аккуратно разжала пальцы, доставая пластину.

Рисунок на ней, что и говорить, оказался безупречным. Мужчина, изображенный на картинке, был поразительно похож на Эйрана, но в то же время любой, мало-мальски знакомый с магом из Мэссленда, решительно сказал бы – нет, на портрете не он. Тысячи едва уловимых различий исподволь, с мягкой настойчивостью паука, тянущего жертву в свои сети, делали лживую карту абсолютно достоверной и одновременно совершенно не походящей на оригинал.

– Браво, Джей, – шепотом сказала принцесса, которая верила в брата и тем не менее до глубины души была поражена его искусством. – Будь жив Либастьян, он снял бы перед тобой шляпу! – Наклонившись, Элия осторожно поцеловала спящего принца и на цыпочках вышла из спальни. Дверь тихонько закрылась.

По завершении трапезы принцесса сплела заклятие связи и с плохо скрываемым нетерпением спросила:

– Как поживает настой пересмешника, Эйран?

– Он готов, – моментально отозвался маг, телепортируя к сестре крохотный костяной флакончик с указанной жидкостью.

Элия чувствовала: брат находится в своей резиденции, в Темной Башне на болотах, однако стопки бумаг, высившиеся на гигантском рабочем столе своеобразной конфигурации, в отдаленном будущем техномиров получившей название «эргономической», показались принцессе подозрительно знакомыми. Правда, внимание ее сейчас было занято совершенно другим.

– Прекрасно, спасибо! – Заполучив заветное зелье, принцесса отключилась от первого и активизировала второе заклятие связи.

– Злат, у нас все готово, – оповестила принцесса Повелителя Межуровнья. – Как насчет обещанной маски из паутины арадов?

– Приводи, – коротко и почему-то с безразлично-мрачным видом отозвался Дракон Бездны, восседающий на своем тронном кресле в зале аудиенций и мрачно изучающий многочисленные виды за живыми окнами.

– Как? – удивилась Элия.

– Ногами, милая, – съязвил мужчина.

– Что это с тобой, Повелитель Путей и Перекрестков, отведал какого-нибудь экзотического яства, приготовленного подданными, и получил несварение желудка? – фыркнула не столько оскорбленная, сколько удивленная грубостью обращения принцесса.

– Мой желудок в порядке, я перевариваю мысль о правиле без исключений под названием «оказывается, у влюбленных женщин отсутствует гордость», – процедил Злат, намеренно глядя куда угодно, только не на принцессу.

– Ах вот в чем дело, – понимающе усмехнулась богиня. – Нет, дорогой, гордости у женщин в достатке, ничуть не меньше, чем у вас, но и ума хватает, чтобы спасать безрассудных мужчин от самих себя. Пока ты этого не понимаешь, впрочем, я верю, со временем постигнешь и такую непростую истину. А пока выплюнь мысль, которая оказалась тебе не по зубам!

– Тебе так дорог этот вояка, или дело в том, что он Ферзь Колоды Джокеров? – прищурился Злат, точно хищный зверь из засады, сверкнув малахитовым взором.

– Мне дорог каждый из родичей и друзей, – серьезно ответила Элия с неожиданным для Повелителя сочувствием. – Никого из них я не хотела бы потерять ни из-за смерти, ни из-за долгой разлуки, ни из-за пустой ссоры. Одно дело указать на ошибку, другое – возвести из нее неодолимую стену.

– Вот как… – Дракон Бездны в задумчивости потер подбородок, а Элия в который уже раз задалась вопросом, где Повелитель Межуровнья подхватил этот характерный семейный жест: то ли за века тайной слежки за любопытной семейкой Лимбера, установленной в поисках хоть какого-то более-менее постоянного развлечения, то ли повадка была присуща ему изначально. – Приводи герцога, я вас жду, – резко кивнул Злат и прервал разговор.

Принцесса оставила размышления о нерыцарских манерах и обидах Повелителя и переключилась на творение очередного заклятия связи. Звоночек застал герцога Лиенского среди огромных бочек в полутемном узком зале с высокими арочными сводами.

Разумеется, в этой части огромных подвалов Лиена было темно вовсе не потому, что скопидом герцог экономил на освещении, а из-за особых требований к процессу созревания данного вида спиртного, скорее всего, одного из многочисленных сортов виноградного вина. Ни к кому и ни к чему Элегор не относился столь трепетно и нежно, как к любимому делу. Элия была просто уверена, что интенсивность освещения, температура воздуха, его влажность, дерево для бочек, их размер, конфигурация и положение в подвале (с точностью до градуса угла наклона) соответствовали некоему винному Эдему.

– Герцог, хватит пыль собирать! – задиристо позвала богиня. – Есть занятие поинтереснее.

– В моих подвалах нет лишней пыли! – возмутился оскорбленный в лучших чувствах Элегор. – Можешь пройти и убедиться сама, леди Ведьма!

– Увы, у меня нет лишнего времени на эксперименты с сомнительной доказательной базой, ибо определить, была ли пыль лишней, способно лишь вино, для которого ты ее концентрируешь. К тому же жаль чистую одежду, – обстоятельно отшутилась женщина.

– Так мы начинаем? – радостно вопросил герцог, прекращая инспекцию бочек.

– Начинаем готовиться, – поправила его богиня. – Иди сюда. – Элия притянула в свои покои приятеля, ликующего, точно любовник перед желанным свиданием. – Нас ждут, дорогой.

Прежде чем Элегор успел уточнить – где и кто, принцесса прихватила из кресла увесистую, наглухо закрытую сумку и шутливо шлепнула по руке герцога, пытавшегося из лучших джентльменских побуждений перехватить ношу. Элия шагнула к одному из больших зеркал гардеробной, слегка придерживая приятеля свободной рукой (вырываться он все равно не стал бы, а возомни Гор, что леди Ведьма собирается устранить его от дел, повис бы на ней, как щенок, прилежно усвоивший команду «фас»).

Вполне обычное колдовское стекло, отличающееся лишь изрядной величиной да дорогой оправой из серебра, белой эмали и лунных камней с недавних пор превратилось в постоянную Дверь в Межуровнье для его Повелителя и принцессы – дверь, ведущую непосредственно в замок Дракона Бездны. Злат более не желал рисковать, заставляя богиню искать его резиденцию в Бездне почти наугад, поскольку в Межуровнье можно было найти что угодно, но ничто из этого набора даже с натяжкой нельзя было назвать безопасным.

– Быстро, – одобрительно кивнул Повелитель Межуровнья, приветствуя гостей с кресла-трона.

– Попробуй в его присутствии сделать что-нибудь медленно, – предложила Элия, бросив принесенную сумку в одно из малахитовых кресел. Богиня заняла соседнее, расположившись вполоборота к Повелителю, лицом к окнам, чтобы иметь возможность любоваться пейзажами.

– Логично, богиня логики, – усмехнулся Злат, следя за тем, как принцесса одним своим словно бы случайным жестом ухитряется свести на нет все его ощущение превосходства.

Пока принцесса и Повелитель перебрасывались словами, обычно язвительный и разговорчивый герцог держал рот на замке и совершенно открыто глазел по сторонам. Прежде ему, как и любому богу с Уровней, не доводилось бывать в резиденции Лорда Злата, вот Элегор и старался компенсировать недостачу по части экзотических впечатлений. Он стремился ухватить как можно больше подробностей, запомнить каждую деталь великолепного зала со статуями величественных драконов, словно сотканных из первозданной тьмы, жидкого серебра и сияющего малахита, драгоценным лабиринтом на полу, в чьих глубинах невольно терялся взгляд, и тысячью высоких окон, каждое из которых являло свой пейзаж.