— Чёдзомма, я должен идти. Держи свой ум в согласии с Дхармой, — сказал он и ушёл.
В эту ночь он пришёл в Ванг Гёнцеуганг и проверил, есть ли благоприятные знаки, чтобы построить там монастырь:
— Лама БУДДА! — крикнул он, спустившись немного от храма.
— Здесь нет ламы Будды, — ответил страж храма, полагая, что Лама зовёт человека с таким именем.
— Монах СОВЕРШЕННОЕ УЧЕНИЕ! — снова позвал Лама, и опять получил тот же ответ.
— Страж БОГАТСТВА! — крикнул Лама в третий раз, и снова ответ был отрицательным.
Так Лама определил, что для этой местности нет благоприятных знаков, и, решив уходить, запел:
Он уже хотел было уходить, но потом обнаружил, что здесь нет даже воды для совершения подношений Буддам, и, дабы исправить это, он воткнул большой палец в землю, и оттуда забил маленький родник.
Когда Лама прибыл в Цаллунг, оказалось, что большинство местных мужчин ушли и Ванг добывать железную руду. Никто не пускал его на ночлег, и только одна благочестивая женщина по имени Дёндруб Сангмо пригласила его к себе домой.
— У тебя есть чанг? Я за него заплачу, — сказал он.
— У меня есть семь мер, — ответила она.
Лама вошёл к ней в дом и начал пить. — Работает ли кто-нибудь из твоей семьи на руднике? — спросил он её внезапно.
— Мой 23-хлетний сын Церинг Вангьял.
— Тогда позови его, приложив губы к этому китайскому глиняному кувшину, — велел он.
Она сделала, что ей велели, и её сын, услышав в шахте голос матери, подумал, что что-то случилось, и вышел наверх. Едва он сделал это, как штольня, где он работал, обрушилась и заживо похоронила 29 человек.
— Ты звала меня? — спросил он мать, прибежав домой.
— Да, звала, — ответила она. — А где же твои друзья?
— Их всех засыпало в шахте, — сказал он.
— То же самое могло произойти и с твоим сыном. Прими это в качестве платы за твоё гостеприимство и чанг, — сказал Лама.
— За такое я тебе должна была бы поднести не то что чанг, но и лошадей с коровами! — радостно ответила она, безмерно благодарная ему.
В верхней части долины Цаллунг Лама осведомился о Намкха Дрёнме. Ему сказали, что она находится наверху, в пещере среди скал. Придя туда, Лама застал её глубоко погружённой в медитацию.
— Ну, Намкха Дрёнма, как дела? — спросил он её.
Она тотчас же поднялась и коснулась лбом его ног. Её преданность к Ламе стала выше, чем к самому Будде, и в этот самый момент Намкха Дрёнма оставила теснины медитации, и в ней взошло состояние He-медитации. Посредством благословения Ламы и её преданности, Ум Ламы и её ум стали нераздельными. — Через несколько дней ты осуществишь Тело Света, — сказал ей Друкпа Кюнле и ушёл.
На пятнадцатый день первого лунного месяца она достигла Освобождения, растворившись в Трёх Светах и соответствующих им Звуках. Говорят, что до сих пор в благоприятные дни там можно слышать эти Звуки Дхармы.
На перевале Дрэла, который сейчас называется Джадинг Кха, Лама проходил мимо большого дома, жители которого как раз пили суп из сушёной редьки, называя его мясным.
— Я чувствую, что сюда должен прийти Дух Владыки Смерти, — сказал им Лама. — Я ухожу, а вы?
— Это только его фантазии, — решили они, и остались. Как только Лама вышел наружу, дом обрушился, и всех убило.
Посмотрев вниз с вершины горного перевала Дрэла, что между Тхимпху и Паро, Лама подумал, что настало время для Самтен Цемо из Паро, дочери Мастера Дадракпы. Но, когда он подошёл к дому, оказалось, что девушка уже помолвлена с другим, а Мастер проповедует своё собственное учение. Друкпа Кюнле увидел в этом неблагоприятный знак и запел следующую песнь:
Мастер и его ученики вовсе не обрадовались спетому Ламой и отказали ему и угощении и гостеприимстве. И так, увидев, что никаких благоприятных знаков для встречи с девушкой Самтен Цемо нет, он решил, что его деятельность по обращению существ на юге подошла к концу, и нужно немедленно возвращаться в Тибет. Тогда при помощи своей медитации и чудесных способностей Лама мгновенно перенёсся к себе на родину в Ралунг. Там он встретил настоятеля Нгагванга Чёгьяла:
— О Кюнга Легпа, ты же знаешь поговорку: "В старости не странствуют но всему миру". Тебе бы теперь осесть на одном месте. Я могу предоставить тебе здесь всё, что нужно для жизни. Да и не только я, но и божества с Защитниками будут в твоём распоряжении и удовлетворят все твои запросы. И вообще, тебе не о чем беспокоиться, ведь ты властелин наделяющей всем необходимым Сокровищницы Пространства.
Приняв предложение настоятеля, Друкпа Кюнле в течение некоторого времени оставался в доме Пёкья Пала в глубоком самадхи недвижимой Самайя.
Когда затем его пригласили преданные благодетели в Нангкарце, больная правая ступня Ламы растворилась в радужном свете. Все присутствующие стали свидетелями этого чуда. Истолковав это как знак своего скорого ухода в Нирвану, он остался на несколько дней в монастыре Ламихар в Тхёлунге со своим сыном Палден Шингкьонгом Другдра[99]. Вот как это было.
Владыка Дхармы, Защитник Живых Существ Кюнга Легпа проводил свои дни, странствуя по У и Цангу, Нгари и Докхаму, Джаюлу и Дакпо, Конгпо и Бутану, действуя на благо всех живых существ сообразно каждой ситуации. В опасных местах он укрощал духов земли, в безводных давал воду, бедным давал богатство, бездетным женщинам — сыновей, не имеющим Учения давал Дхарму, а не имеющим цели показывал путь. Всех его пронизанных мудростью ясновидения поучений и деяний невозможно выразить словами. Такими же выходящими за рамки обыденного понимания были и последние факты его биографии. Подобно тому как ранее, когда в саду акаций в ступню Будды Шакьямуни
вонзился шип, и в качестве символа, побуждающего существ следовать Дхарме, он проявил признаки телесной боли, так же и этот Святой, зная, что его деятельность в этом мире завершена, проявил признаки болезни. В возрасте 115 лет, в первый день первого лунного месяца в год железного коня (1570 г. н. э.) он продемонстрировал свой окончательный уход в Нирвану. Поскольку никто не знает всего о подвигах Ламы, тот факт, что он прожил 115 лег, известен больше из молвы, хотя более определённо его можно установить на основании составленных им же самим "Ста тысяч наставлений".
