Слоан прикрыл глаза. Тоска по ушедшей жене с новой силой обрушилась на него. Она унесла с собой лучшую часть его жизни, оставив лишь драгоценные воспоминания, которые одни только и помогали жить дальше. Вместе с новой супругой.

Господи, хорошо бы опрокинуть стакан чистого виски! Но придется подождать, пока он не окажется в поезде и не отыщет вагон для курящих. Ну а пока выхода нет, придется терпеть.

Стиснув зубы, Слоан направился вниз по улице к платной конюшне, где содержались лошади Уинни. Герцогиня стала его женой на радость и беду. На счастье и горе.

К его удивлению, она успела переодеться за считанные минуты и встретила мужа в дорожном костюме черного бархата, строгость которого оживлял лишь крохотный букетик засушенных белых цветов на лацкане.

Слоан поднял два чемодана, установил в задке повозки и вынудил себя терпеливо ждать, пока она со слезами распрощается с приятельницами. Поскольку Уинни должна была сопровождать их на вокзал, Слоан помог сесть в экипаж сначала ей, потом Хизер, а сам вскочил на козлы.

В повозке было тесно, а Слоану совсем не нравилось чересчур близкое соседство с новой женой. Сладостный запах ее волос будет щекотать ноздри, и непрошеная похоть с новой силой воспламенит чресла. На щеках Слоана заиграли желваки. В конце концов, он получил эту женщину в полную собственность и имеет право делать с ней все что заблагорассудится. Только он ничего не хочет…

До вокзала было всего с полмили. Слоан купил билеты на нижние места, но, когда они подошли к спальному вагону, проводник учтиво осведомился:

— Вы мистер Слоан Маккорд?

— Да.

— Сэр, мэм, у меня для вас письмо от самого мистера Рэндолфа.

Слоан протянул руку, но проводник отступил:

— Прошу прощения, велено передать леди лично.

Хизер с любопытством повертела листок лощеной голубой бумаги, адресованный миссис Слоан Маккорд. Правда, ей стало немного не по себе при виде непривычного обращения, но она взяла себя в руки и сломала сургучную печать. Перед глазами поплыли строчки, написанные уверенным изящным почерком:

«Миссис Маккорд!

Сознаюсь, мое вчерашнее поведение по отношению к Вам было непростительно грубым. Я заслуживаю самого сурового наказания. Возможно, чересчур самонадеянно с моей стороны молить Вас о прощении, но Вы окажете мне большую честь, приняв свадебный подарок — проезд в моем личном вагоне.

Я обязан уважать Ваш выбор, дражайшая Хизер, хотя не настолько великодушен, чтобы желать Вам счастья в браке. Надеюсь лишь, что Ваш муж сделает для Вас столько же, сколько на его месте сделал бы я. Однако я всегда буду считать себя Вашим другом и умоляю в случае нужды обратиться ко мне за помощью.

Ваш навсегда Эван Рэндолф».

Вся обида на Эвана мгновенно забылась. Он смирился с ее замужеством и просит о прощении. Такого благородства она не ожидала.

— Что он пишет? — заинтересовалась Уинни.

Запоздало сообразив, что и Уинни, и Слоан смотрят на нее, Хизер подняла голову и чуть поежилась под пристальным взглядом синих глаз.

— Мистер Рэндолф просит воспользоваться его личным вагоном.

— Как предусмотрительно с его стороны! — восхитилась Уинни.

— Передайте мистеру Рэндолфу, — бросил проводнику Слоан, — что моя жена и я не можем принять его предложение.

Какой безапелляционный тон! Словно ее мнение ничего не значит.

Хизер величественно выпрямилась и расправила плечи.

— Это свадебный подарок. Он хочет показать, что сожалеет о своем поведении!

— С вашей стороны будет очень невежливо отказаться, — нахмурилась Уинни.

— Совершенно верно, — поддержала ее Хизер, — именно поэтому я и решила согласиться. Слоан громко скрипнул зубами.

— В таком случае мне придется доплатить за билеты. Хизер недоуменно воззрилась на него, но ответом было презрительное молчание.

— Не могли бы вы отвести миссис Маккорд в купе? — попросил Слоан проводника и, решительно повернувшись, направился к кассе.

— О Боже, — встревожилась Уинни, — наверное, мы повели себя не так, как следовало бы! Ужасная ошибка! Я совершенно забыла, как упрямы и горды некоторые мужчины!

Хизер едва удержалась от резкого ответа, не желая обсуждать свои разногласия с мужем в присутствии постороннего человека. Проводник повел их к последнему вагону. Поднявшись по ступенькам, Хизер затаила дыхание при виде внутреннего убранства. Позолоченные бра и зеркала в затейливых багетовых рамах украшали стены, обтянутые бежевым шелком, парчовые занавеси закрывали окна, а кресла были обиты алым бархатом.

— О небо! — пролепетала ошеломленная Уинни. Хизер, позабыв обо всем, рассматривала огромную кровать. В голове вертелась лишь одна настойчивая мысль о предстоящей брачной ночи.

Проводник поставил чемоданы на пол.

— Поезд отправляется через полчаса, мэм. После его ухода Уинни медленно обошла вагон, приглядываясь к каждой детали.

— Должна признать, такого мне еще не приходилось видеть, — охнула она, качая головой. — Нечасто я доверяюсь стальным коням и уж совсем редко удостаиваюсь подобного зрелища. У Рэндолфа в самом деле превосходный вкус, но, по-моему, все это выброшенные на ветер деньги.

Она продолжала болтать, пытаясь успокоить Хизер, за что та была безмерно ей благодарна. Но время летело слишком быстро и настала пора прощания. Обе искренне жалели, что приходится расставаться, и пролили немало слез, понимая, что теперь увидятся не скоро.

— Не хочется мне оставлять тебя в таком состоянии, — всхлипнула Уинни.

— Ничего, все обойдется.

— Ужасно буду скучать по тебе, дорогая.

— И я, Уинни. И никогда не сумею вознаградить вас за все, что вы сделали для меня.

— Вздор! Лучше вспомни, чем была для меня ты!

Послышался пронзительный свисток паровоза, вырвавшийся вместе с облаком пара. Уинни спустилась на перрон и махнула рукой. В воздухе повис запах горящего угля; огромные колеса начали медленно вращаться. Где же Слоан?

Хизер на мгновение охватила паника. Неужели он опоздал? Но, вспомнив, как он стремился поскорее вернуться в Колорадо, немного успокоилась. Он не отстанет от поезда, даже если придется терпеть общество нежеланной жены!

С горестным, но смиренным вздохом Хизер подошла к окну, за которым проплывали окрестности города. Железное чудовище уносило ее навстречу новой жизни. Позади остались Уинни, любимые ученицы, друзья и подруги, могила отца.

Смахнув последнюю слезу, Хизер отвернулась и села в кресло в ожидании мужа.

Ждать ей пришлось долго. Очень долго. К тому времени как Слоан соизволил явиться, наступили сумерки. Проводник зажег лампы и захватил с собой чайный поднос, предусмотрительно принесенный ранее.

Хизер все это время провела за книгой, время от времени поднося к губам бокал с вином в тщетной попытке успокоить разгулявшиеся нервы.

Стук двери, на миг заглушивший вой ветра и мерное пыхтение мощного парового двигателя, привлек ее внимание и заставил поднять глаза. На пороге стоял муж. На нем по-прежнему был свадебный сюртук; через плечо перекинута оленья куртка, в пальцах зажата полупустая бутылка виски.

Хизер насторожилась. Слоан впился в нее недобрыми сощуренными глазами. Сгорая от неловкости, она, однако, вынудила себя вновь обратиться к лежавшему на коленях томику в кожаном переплете. Очевидно, Слоан все еще не простил ее за то, что она согласилась принять подарок от Эвана.

Не говоря ни слова, он отшвырнул куртку и шляпу и, прошествовав мимо жены, уселся напротив, в такое же обитое бархатом кресло. Хизер учуяла смешанные запахи спиртного и сигар, правда не слишком противные, и поэтому постаралась не обращать на них внимания, однако невольно вздрогнула, когда тишину разрезал издевательски-вежливый голос:

— Не соблаговолите поделиться со мной, что вы находите столь занимательным?