Марго тоже хотела прийти на вокзал попрощаться с Вики, но в последний момент всё вылетело у неё из головы, так как приехал Дуг. Целый месяц его не было в Уикершеме.

Первые три недели Марго не получала от него никаких вестей и совсем извелась, напряженно ожидая телефонного звонка или письма с завтрашней утренней почтой. Но день проходил за днем, и в конце концов ей ничего другого не оставалось делать, как признать, что он утратил к ней всякий интерес. Но тут-то он и позвонил из Вашингтона.

– Я посмотрел расписание поездов, – сказал Дуг, будто продолжая прерванный разговор. – Если ты сможешь попасть в Милуоки через два часа, то завтра ночью будешь здесь.

Ей до смерти хотелось поехать и до смерти хотелось поблагодарить его за звонок, побранить за молчание и радостно засмеяться оттого, что она слышит его голос. Но она постаралась овладеть собой.

– Просто взять да приехать? – Слава богу, ей удалось произнести это шутливым тоном.

– Я же ведь взял да позвонил тебе, – возразил Дуг.

– Но ты знаешь, что я отвечу, – медленно сказала Марго, понимая, что если его любовь означает для неё жизнь, то существует одна-единственная возможность остаться в живых: – Я могу ответить только «нет».

Дуг растерянно умолк.

– Хорошо проводишь время? – спросил он немного погодя.

– Ужасно! – честно созналась Марго. – Боже, как я скучаю по тебе!

– Ладно, черт возьми! – сдался он, не скрывая раздражения. – Буду в понедельник к обеду.

Дом Волрата стоял на холме, куда не достигал туман, как молочное озеро белевший в призрачном свете осенних сумерек. Когда Марго вошла, Дуг и Мал сидели с бокалами у горящего камина. На столике за диваном лежал раскрывшийся, туго набитый портфель. Дуг окинул Марго быстрым испытующим взглядом, затем указал ей на стул. Марго поняла: он забыл, что она должна была прийти. Инстинкт не обманул её – два дня назад он позвонил ей просто под влиянием минутного порыва.

– Я, вероятно, застряну здесь, – обратился он к Марго, снова берясь за бумаги. – Может, даже на несколько месяцев.

– Удалось вам заключить договор? – медленно выговаривая слова, спросила Марго.

– Пока нет, но непременно удастся! Непременно! Об этом-то я и толкую Мэлу. – Дуг сиял: его переполняло ликующее возбуждение. – Дело пошло в Сенат, – обратился он к конструктору. – Они одобрят заказ, если запрос будет исходить от армии. Помните Пита Фитцсиммонса? Такой был птенец в чине полковника? Ну, так он за нас. Правда, сейчас он всего-навсего майор, но это тот человек, который нам нужен.

– А он когда-нибудь летал?

– О, ещё как. Он любит это дело. Но надо так его увлечь, чтобы он голову потерял. Впрочем, это будет не столь трудно. Фитц – не сенатор, но и на его слабых струнках мы можем с успехом сыграть. Оказывается, он ещё такое дитя, что ему хочется получить кубок фирмы «Бендикс».

– Бог мой, но ведь кубок купить нельзя! – воскликнул Мэл.

Дуг расхохотался.

– Конечно, нет, но я обещал купить ему кое-что не хуже: самолет, который даст ему шансы на выигрыш. Я недаром побывал в Нью-Йорке – в тот день, когда «Сокол» Волрата завоюет кубок, акции авиационного завода Волрата будут котироваться на Большой бирже, начиная с двадцати семи пунктов, и десять тысяч акций принадлежит тебе. Я и Фитцу предложил столько же, но он отказался. Знаете, чего он хочет, какая у него заветная мечта? – Дуг устремил взгляд на огонь, и в голосе его зазвучали презрительные нотки. – Он хочет, чтобы сотни тысяч глаз смотрели на него с восхищением, когда он будет выходить из самолета. А затем он медленно стащит с головы шлем, и лицо его будет серьезным, словно вся эта шумиха его нисколько не трогает. И весьма проникновенным тоном он скажет: «Я не считаю это спортивным праздником. Это чисто техническое мероприятие – ведь только так государство может выяснить, какой тип самолета является лучшим». И всё это с таким, знаете ли, фальшивым видом самоотречения. А в душе будет упиваться происходящим, потому что ему только того и надо, хотя он в этом нипочем не сознается даже самому себе.

Марго и Мэл обменялись понимающими взглядами. Дуг и не подозревал, что, подсмеиваясь над каким-то майором, он, в сущности, описывает самого себя. Марго знала, что Дуг склонен к самообольщению, но от этого любила его не меньше. В чувстве её лишь появился оттенок покровительственности.

– Но поскольку это всё-таки действительно испытание моделей, – продолжал Дуг, – то с ним должен лететь представитель компании.

Мэл закурил, прежде чем ответить.

– Только не я. Хватит на мой век одной катастрофы – сколько меня мытарили, когда началось расследование!

– Очевидно, лететь придется мне, – сказал Дуг, не отрывая взгляда от языков пламени, лизавших дрова, которые вдруг оглушительно затрещали, как бы аплодируя его словам. – Ну ладно, с завтрашнего дня мы думаем только о предстоящем испытании. Ты бы лучше перебрался ко мне, Мэл.

Марго и Мэл опять невольно переглянулись. В её взгляде была настороженность, в его – понимание.

– Нет, – ответил Мэл. – Ведь отсюда до меня всего ярдов пятьдесят. И мне нравится мое уединение.

– Об уединении забудь. До конца состязаний никто из нас не будет уединяться. – Но тут взгляд его упал на притихшую Марго, и он вдруг расхохотался: – Ладно, пока что оставайся у себя, Мэл.

После обеда Мэл ушел. Дуг повел Марго в гостиную. Несмотря на переполнявшее его хвастливое торжество, он казался озабоченным.

– Я ведь уже говорил, что скучаю по тебе, правда? – начал он. – Сейчас, Марго, я скажу тебе нечто такое, что тебе не понравится.

– Тогда лучше не говори.

– А я хочу сказать. Раз и навсегда.

Сердце её замерло.

– Понимаешь… Ну ладно, я тосковал по тебе, но я не хотел этого. Любой другой на моем месте, чувствуя к тебе то, что чувствую я, решил бы на тебе жениться. Пора поставить точку над «i». Так вот: я не хочу жениться на тебе…

У неё хватило сообразительности промолчать.

– Я не хочу на тебе жениться, как не хочу и тосковать. Да, я тосковал по тебе, но жениться не собираюсь. Я по тебе схожу с ума. Ты можешь пользоваться всем, что я имею, сколько захочешь, но остальное будет так, как есть. И никогда не будет по-другому.

– Почему ты решил сказать мне это? – слабым голосом произнесла, наконец, Марго.

– Потому, что ты, может, и сама догадывалась об этом, но в душе не верила. А теперь ты можешь поверить. Вот что, Марго, – сказал он грубо, – довольно валять дурака. Ты вела со мной игру. Я это знал и насмехался над собой, сознавая, что попался на удочку, но всё же меня восхищала твоя выдержка. Ладно, мы оба позабавились – и хватит. Давай договоримся раз и навсегда. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, жила здесь, ездила бы со мной, когда мне этого захочется, и оставалась бы дома, когда я захочу уехать один. Ну вот, кажется, всё просто и ясно.

– И всё-таки я отвечу «нет». – Марго почти издевалась над ним. – Просто и ясно – «нет». Мы с мальчиками переезжаем, наконец, в настоящий дом. Даже с лужайкой. С небольшой, но всё-таки лужайкой. Знаешь, сколько времени мы ждали этого? И пусть никто не смеет упрекнуть меня в неучтивости – я отвечаю приглашением на приглашение. Ты просишь меня жить в твоем доме? Отлично, а я приглашаю тебя переехать к нам. Условия те же. Ты можешь жить со мной вместе или иметь отдельную комнату. Ты можешь пользоваться всем, что я имею, – деньгами, одеждой, – всем, чем хочешь и сколько захочешь. Мы с мальчиками зарабатываем вместе больше шестисот долларов в месяц. Я могу себе позволить взять тебя на содержание. Но не надейся, что я выйду за тебя замуж. Что ты на это скажешь?

– Ты очень забавная особа!

– Да, – сказала Марго. Она поднялась с места и потрепала его по щеке. – Я самое забавное существо, которое ты когда-либо знал. Каждый номер, который я выкидываю, заставляет тебя покатываться со смеху. И разве сейчас у нас не представление?