– Вам покажется странным, но если бы я был вынужден выбирать, я стал бы на сторону людей. Может, я унаследовал зло, но зло человеческое или, по крайней мере, земное. Об'единиться с чужим злом я просто не в силах. Я их не знаю, они меня не знают, мне было бы неуютно с ними. Зло есть зло, но у него разные варианты, которые не всегда можно совместить.

Послышались шаги. Дункан обернулся.

Диана, все еще в зеленом платье, как бы плыла по ступеням лестницы.

Дункан встал. Скрач тоже поднялся

– Скрач, – осведомилась Диана, – зачем ты сошел со своего столба?

– Миледи, – обяснил Дункан, – я просил его спуститься и посидеть со мной. Для меня это удобней, иначе я должен был бы стоять, задрав голову, чтобы видеть его.

– Он не надоел вам?

– Отнюдь нет. Мы приятно побеседовали.

– Полагаю, что мне лучше вернуться обратно, – заметил Скрач.

– Подожди, – повернулся к нему Дункан, – я тебе помогу.

Он поднял демона, чтобы он мог держаться своими искривленными руками и забираться наверх.

– Мы с тобой хорошо поговорили, – сказал Дункан, – спасибо.

– Вам спасибо, милорд. Мы еще поговорим?

– Почти наверняка, – ответил Дункан.

Он повернулся к Диане. Она стояла у входной двери, ожидая его.

– Я подумала, не пройтись ли нам. Я показала бы вам окрестности.

– С наслаждением. Очень мило с вашей стороны.

Он предложил ей руку, и они стали спускаться по ступеням высокого крыльца.

– Как чувствует себя Кутберт? – Спросил Дункан.

– Хуже, чем вчера. Я беспокоюсь о нем. Он кажется каким-то неразумным. Сейчас он уснул.

– Может быть, мой визит…

– Нет, вы тут ни при чем. Его нездоровье усиливается с каждым днем. Случаются хорошие дни, но не часто. По-видимому, ему стало плохо, когда я уезжала. Я бы не оставила его, но он сказал, что с ним все в порядке и он обойдется без меня.

– Вы его очень любите?

– Он был для меня отцом с тех пор, как я была младенцем. Нас только двое.

Они шли по тропинке парка позади замка.

– Вы, конечно, считаете, что я груба со Скрачем, – сказала Диана.

– Мне кажется, чуточку грубы. Неужели он не имеет права спуститься со столба и посидеть на скамейке?

– Он всем надоедает. Теперь посетители у нас редки, но в былые времена в замок приезжали многие, и он всегда приставал ко всем, чтобы они слушали его глупую болтовню. Кутберт считал – да, наверное, и не он один – что Скрач не в себе.

– Понятно. Но он, в сущности, в полном порядке. Конечно, я не знаток в демонах…

– Дункан…

– Да?

– Давайте бросим этот дурацкий разговор. Мне надо кое-что сказать вам, и если я не скажу сейчас, потом у меня не будет сил.

Она остановилась у поворота тропинки.

Он встал перед ней и увидел бледное и осунувшееся лицо.

– Надеюсь, ничего плохого?

Он был испуган ее видом.

– Как сказать. Помните, час тому назад вы собирались скоро уходить, а я ответила – не торопитесь, отдохните.

– Да, помню.

– Я должна была сказать вам тогда, но не смогла и ушла, чтобы собраться с духом.

Он хотел что-то спросить, но она жестом остановила его.

– Я не могу ждать. Я должна сказать сейчас. Дункан, дело в том, что вы не можете уйти. Вы никогда не выйдете из замка.

Он слушал, но слова не доходили до него, он не мог им поверить.

– Этого не может быть, – проговорил он. – Я не могу…

– Я не могу обяснить. Но вы не сможете уйти. И никто не может вам помочь. Это часть колдовства, и его нельзя разрушить…

– Но вы же говорили, что у вас бывали гости. И вы сами…

– С помощью магии, личной магии, а не чьей-нибудь другой. Это тайное знание, которое каждый держит в себе. Наши гости имели это знание, эту магию, и у меня есть немного этого личного знания…

– А поскольку ни у кого из нас этой магии нет..

Она кивнула. На глазах ее выступили слезы.

– И вы не можете помочь нам? И колдун не поможет?

– Никто не может помочь. Только ваши личные способности.

В нем внезапно вспыхнула злоба и ослепила его. Он закричал:

– Какого черта вы тогда зазвали нас в замок? Вы знали, что случится. Вы знали, что мы попадем в западню. Вы знали…

Он остановился, потому что усомнился, слышит ли она его. Она открыто плакала, опустив голову, одиноко стояла и плакала.

Затем она подняла заплаканное лицо и, рыдая, закричала:

– Вы были бы убиты! Вы разбили строй разрушителей, но они собрались бы снова. Это было только минутное затишье. Они снова стали бы охотиться на вас, как на диких зверей! Понимаете? Пожалуйста, поймите!

Она сделала шаг к нему. Он обнял ее и прижал к себе. Она опустила голову на его грудь, все ее тело тряслось от рыданий.

– Я не спала прошлую ночь, все думала об этом и не знала, как я скажу вам. Я хотела просить Кутберта, чтобы он вам сказал, но потом решила – это не дело. Я виновата, и должна сказать вам. И вот я…

Выслушав Дункана, все долго сидели молча. Мэг заговорила первая, пытаясь подбодрить остальных.

– Ну, не знаю, это не так уж плохо. Есть куча куда более скверных мест, где старый мешок вроде меня мог прожить остаток своих дней.

Никто не взглянул на нее. Конрад зашевелился и сказал:

– Вы говорили, что она кое-что понимает в тайном искусстве. Может, и мы можем научиться?

– Я не очень хорошо понял, – ответил Дункан, – но, кажется, это специфическое знание. Не каждый из нас может научиться этому искусству, а возможно, и никто. И кто будет нас учить? Кутберт стар и чуть жив. Диана сама знает слишком мало. Я бы даже сказал, что у нее не знания, а врожденные способности, позволяющие ей приходить и уходить.

– Наверное, так, – согласился Конрад. – Да и в любом случае это заняло бы слишком много времени, а у нас его нет.

– Да, у нас его нет. Двое умирающих – один здесь, другой в Оксенфорде.

– А как насчет Тайни, Дэниела и Бьюти? Они же не могут научиться, а мы не оставим их здесь. Они – часть нас.

– Мы, вероятно, могли бы взять их с собой, – ответил Дункан. – Не знаю, конечно, но ведь грифон может улетать и возвращаться, а он тоже не знает искусства.

– Если здесь некому учить нас, – сказал Эндрю, – то есть книги. Я сегодня обнаружил библиотеку. Громадная комната, и уйма написанного.

– Это слишком долго, – возразил Дункан. – Мы будем рыться в куче свитков, не зная что искать. И вести нас некому. И еще проблема языка. Я подозреваю, что многие книги написаны на древних языках, которые теперь мало кто знает.

– Для меня лично, – проговорил Эндрю, – такой поворот событий не великая трагедия. Если не будет другой возможности, я охотно останусь тут. Место приятное, и я могу заниматься своим делом, как и в любом другом месте. Но вот у вас, я знаю, дело великой важности, и вам надо идти в Оксенфорд.

Конрад ударил дубиной об землю.

– Мы должны уйти. Должен быть какой-то способ, только я его не вижу.

– И я тоже, – отозвался Дункан.

– У меня было предчувствие, – сказал Эндрю, – не точно этого события, но того, что дело неладно. Когда я увидел птиц и бабочек…

– При чем тут, к дьяволу, птицы и бабочки?

– В лесу, сразу за стоячими камнями, птицы на ветвях не шевелятся, сидят, как мертвые, а с виду живые. И бабочки сидят и не двигаются. А потом я заметил, что на них тонкая пленка пыли. Значит, они здесь очень давно. Я подумал, что лес – часть очарованного мира и время здесь остановилось для всех, кроме людей и Хуберта. Все здесь точно такое, как было, когда замок был построен с помощью колдовства.

– Остановка времени, – проборматал Дункан. – Да, это может быть. Замок новенький, стоячие камни тоже.

– Но снаружи, – возразил Конрад, – из того мира, который мы оставили, замок весь разрушен, камни повалены. Что вы думаете об этом, милорд?

– Колдовство, – отозвалась Мэг. – Очень сильные чары.

– Но мы разбили чары, наведенные на нас у болота, – сказал Конрад.