Некоторые из этих писем были подписаны Шатобрианом, другие – Беррье, крупным адвокатом, который писал ей: «Поспешите приехать, иначе мы пойдем на восстание без вас…» И она приехала, думая, что Западная Франция примет ее с распростертыми объятиями и готовым войском. Она чувствовала в себе огромную решимость. Действительно, ей хватало мужества, этой невысокой женщине с храбрым сердцем, знавшей, что в то время во Франции свирепствовала эпидемия холеры. Но все-таки она приехала…

30 апреля 1832 года герцогиня Беррийская, переодетая в юнгу, сошла с небольшого корабля в Сент-Круа близ Карри-ле-Руэ в сопровождении двух или трех своих друзей, в числе которых был ее бессменный верный шталмейстер, блестящий граф де Менар. Она рассчитывала увидеть там две тысячи сторонников, но вместо этого увидела только шестьдесят человек… Да и то, одно только приближение правительственных войск разогнало их, как воробышков. Но это не поколебало решимости герцогини: едем в Вандею!

И она туда отправилась. Она шла пешком, ехала на лошадях, в карете и даже на ослах. 7 мая она прибыла в замок Плассак, что около Сента, где ее ждал горячий прием у Дампьерров. Уверенная, что за ней последует вся провинция, она наотрез отказалась слушать барона де Вилльнёва, который пытался ей объяснить, что ситуация несколько изменилась и что народ отнюдь не горит желанием драться за то, что, по сути, являлось чисто семейной ссорой: старшая ветвь спорила с младшей.

После десяти дней отдыха в Плассаке герцогиня, наконец, проникла в Вандею и достигла Монтегю, где ее встретил барон де Шаретт. Прекрасное имя для восстания: Шаретт![8] Практически – знамя! Окольными путями Шаретт провел Марию-Каролину в замок Прёйе к полковнику Накару, который принял ее с уважением, но не без беспокойства, нарастающего день ото дня:

– Мадам не на что надеяться. Вандею никто не предупредил, и присутствие матери Генриха V только навлечет беду на всех нас…

Не очень приятно такое выслушивать, а что касается «матери Генриха V», то она о том вообще в тот момент не задумывалась. На войну пойдет не принцесса, на войну пойдет ее последовательница, такая же крестьянка, как и остальные, и с ней все воспрянут духом. На следующий день герцогиня переоделась в штаны из синего сукна, надела черную куртку на металлических пуговицах, желтый жилет, крестьянскую рубашку и пару башмаков. Ее светлые волосы скрыл темный парик, на который она надела шерстяную шапку.

– Вуаля! – сказала она. – Теперь я – Малыш Пьер. Вряд ли кто окажется настолько хитер, что узнает меня в этом тряпье.

Испытывая невероятный душевный подъем, она сгорала от нетерпения и делилась со всеми своим энтузиазмом. Никогда еще она так не забавлялась! К любви к приключениям примешивались увлечение театром и рискованными затеями. Вскоре у Малыша Пьера появился напарник – Малыш Поль. Это была Стилит де Керсабьек, молодая, чуть взбалмошная вандейка, душой и телом преданная герцогине. Они стали прекрасными напарниками, которым все было нипочем: ни усталость, ни плохая погода, ни опасности, подстерегающие на каждом шагу, как, например, в хижине, окруженной солдатами Луи-Филиппа, когда Малыш Пьер спокойно вышел и залпом осушил кружку сидра. Они ночевали на сене или вообще на ветках, делили хлеб и вино вместе с крестьянами. То была чудесная жизнь среди смельчаков, среди которых особенно выделялся Ашилль Гибур, молодой адвокат из Нанта. Он стал рыцарем Малыша Пьера. Они стреляли плечом к плечу, вместе проводили ночи под открытым небом…

Однако разочарования последовали одно за другим. Вандея не восстала. У города больше не было желания сражаться. Приказ о восстании, обнародованный принцессой, мог остаться пустым звуком. Мария-Каролина не понимала, что произошло! Там, в Масса-ди-Каррара, она получала охапки писем, в которых ее звали, уговаривали возглавить верные войска. Но «верных войск», о которых ей писали, так и не нашлось. Ее просто заманили в ловушку, а она попалась! Но это не может быть правдой? Как такое возможно? Они не знали?

Бедный Малыш Пьер! Бедный храбрый солдатик, готовый умереть ради своей цели! Теперь руководители восстания стали открещиваться от затеи, а легитимистский комитет в Париже охватил страх. Они отправили того самого Беррье, торопившего герцогиню на поднятие восстания. Теперь он заговорил совершенно по-другому: «Стоит лишь упомянуть шуанов[9], как все мирные жители поднимутся на борьбу с легитимистами…» Также приходили письма и от Шатобриана…

А тем временем ей предстояла неравная борьба с войсками маршала де Бурмона, выступившими из Парижа. Поддавшись панике, Малыш Пьер метался: сначала отказался от восстания, но затем вновь продолжил борьбу. Причина крылась в несгибаемой воле и храбром характере герцогини. Она сказала: «Я лучше умру на этой благородной земле, чем приму для себя и своей семьи участь Стюартов…» Восстание началось в ночь с 3 на 4 июня.

Выжидая удобного момента, она вела партизанскую войну. Выстрелы раздавались из всех рощ и кустов вокруг озера Гранльё. Правительственные войска имели численный перевес и устраивали все больше обысков. Какая разница? С наступлением сумерек, 3-го числа, зазвонили колокола, поднявшие малочисленные войска, собравшиеся в Медоне, что между реками Севр и Мен, где несколько дней тому назад Мария-Каролина чуть не утонула. Бурбонскому войску понадобилось всего четверть часа, чтобы разогнать восставших. Отряд Шаретта вышел из боя и бросился в сторону деревушки Шен. Сам Шаретт думал только о том, как бы спасти от гибели Малыша Пьера, который пропал посреди ночи вместе с Ашиллем Гибуром – тот был схвачен чуть позже и отправлен в нантскую тюрьму.

Единственное сражение (зато героическое) произошло в поместье Ля Пениссьер. В ночь, 5-го числа, шестьдесят человек под командованием четырех братьев де Жирарденов, Атанаса де Гинфолля и Луи де Шеврёза были окружены. Сражались они стойко. Тогда их решили выкурить, как лису из норы. На крышу поместья кинули зажигательную смесь. Вокруг восставших все вспыхнуло, но они продолжили сражаться, напевая «Miserere» Григорио Аллегри. Некоторые смогли добраться до выхода, но восемь человек решили остаться до конца и биться за честь белого флага с лилиями.

Когда выстрелы прекратились и воцарилась тишина, войска удалились, оставив поместье догорать. Защитники больше не могли оставаться посреди всего этого пекла. Они все обгорели, но были еще живы. Они вышли на воздух и скрылись в ночи, бросившись в первую же реку.

А что же Малыш Пьер? На следующий день после боя при Шен Мария-Каролина пряталась в грязной канаве, пока на дороге не стало свободно. Она решила прекратить сражение в деревне, которое могло повлечь еще больше смертей, но вообще от борьбы она не отказалась. Она отправилась в Нант, чтобы найти там убежище. Оттуда она вела переписку с правителями других государств, приходившимися ей братьями или двоюродными сестрами. С их помощью она планировала раздуть затухающее пламя и выжидать, пока трон под Луи-Филиппом не пошатнется. Да где же это видано, чтобы король ходил с зонтиком вместо скипетра?

Не без сожаления она сняла с себя одежду Малыша Пьера и перевоплотилась в крестьянку: чепец, фартук и башмаки. Мадемуазель де Керсабьек все еще сопровождала ее, переодевшись в такую же одежду. Они взяли корзинки с овощами и пешком направились в Нант на ярмарку. То было 6 июня. Стояла хорошая погода, и Мария-Каролина согласилась погулять немного по городу, перед тем как пойти в убежище, которое она уже не смогла бы покинуть. Грызя яблоко, герцогиня читала листовки со своим описанием, что ее очень забавляло. Затем она скрылась в доме № 3 по улице От-дю-Шато.

Там обитали две старые девы дю Гини, чье богатство заключалось скорее в благородных корнях (их история начиналась аж с XIV века), чем в деньгах. Они были ярыми и страстными легитимистками с благородными сердцами. Барбе д’Оревилли в своей книге «Шевалье Детуш» описывал женщин такого типа – честных, храбрых и умеющих вовремя промолчать – на примере мадемуазель де Перси и мадемуазель де Туффедели. Таковыми были и дамы дю Гини, особенно старшая из них по имени Полина. Невзирая на опасность, которую представляла собой герцогиня, они без размышлений помогли ей. У них уже был один опасный постоялец: арестованный Ашилль Гибур, которому удалось сбежать из нантской тюрьмы и направиться к дю Гини, опередив герцогиню. Следует сказать, что он был «очень привязан» к бывшему Малышу Пьеру. И это искреннее чувство воздастся, как только откроется продолжение этой истории. Двери дю Гини были распахнуты для Марии-Каролины благодаря ему…