И мы пробовали не обращать внимания на выходки Джоди и сдерживаться, надеясь, что все когда-нибудь пройдет, — но все только усиливалось. Три-четыре раза в день малышка Эми, вспыльчивый Per и безымянная склочная тетка брали верх над Джоди и вселялись в нее. Чаще всего перемена в состоянии девочки происходила внезапно и длилась от десяти до пятнадцати минут. Джоди не только говорила другим голосом — каждый ее персонаж имел собственный язык тела. Когда она была в образе Рега, она вытягивалась в полный рост, отводила плечи назад, выпячивала грудь, чтобы казаться больше и мужественнее. Когда она была Эми — съеживалась и придавала лицу детское выражение. Ее сварливая домохозяйка была агрессивной, движения — отрывистыми и резкими, а на лице появлялось очень неприятное выражение. Перемена происходила внезапно, и так же внезапно Джоди приходила в себя.

Когда Эми вдруг возникла за обедом, Пола не удержалась и накормила ее.

— У меня же никогда не было младшей сестренки, — улыбалась она, вытирая Джоди подбородок.

Зато когда возник Per, нам всем приходилось искать место, где спрятаться. Но теперь, зная, в чем проблема, нам стало легче искать выход из той или иной ситуации, хотя со стороны могло показаться, что это у нас не все дома.

Я сообщила Эйлин и психологу об этой новой тревожной грани психического состояния Джоди, но ничего не услышала в ответ. Я могла ожидать подобной реакции от психолога — в ее обязанности не входило давать мне консультации или проводить терапию, однако меня огорчало, что Эйлин по-прежнему не желает проявлять участия. Сделала хотя бы вид, что ей не все равно. Но я уже давно разочаровалась в ней и не ожидала ничего хорошего. То, что Джоди достался такой безответственный социальный работник, если не сказать хуже, — всего лишь еще одна маленькая капля в ее большой драме.

Основную поддержку я получала от Джилл, и единственное, что нам оставалось, — это ждать и надеяться, что все как-нибудь наладится само собой.

Начался весенний семестр, и, к моей великой радости, мне наконец позвонили из школы Эбби Грин, чтобы сообщить, что финансирование было подтверждено и Джоди может приступать к учебе с понедельника. Секретарь предложила нам заглянуть в школу в эту пятницу, чтобы Джоди немного побыла со своими одноклассниками и познакомилась с классным руководителем. Я не знала: говорить ли ей о проблеме Джоди? предупреждать ли о ее переменчивом и странном поведении? Слышали ли в школе вообще о диссоциативном расстройстве личности? И решила ничего не говорить. У преподавателей есть медицинское заключение Джоди, а если произойдет что-то непредвиденное, они сразу же позвонят мне. И вообще, я хотела, чтобы Джоди начинала с чистого листа.

Теперь, когда вопрос со школой был решен, потребность в частном преподавателе отпала. Никола позвонила пожелать Джоди удачи и попрощаться, и девочка адекватно говорила с ней целых двадцать минут. Потом мрачно подошла ко мне:

— Никола — хорошая, правда, Кэти?

— Да, хорошая. Почти все взрослые — хорошие, ты сама в этом скоро убедишься.

Джоди многозначительно кивнула. Во мне затеплилась надежда: может быть, она медленно, крошечными шажками, возвращается к вере в людей.

В тот день к нам заглянула Эйлин — второй раз за десять месяцев. Неудивительно, что визит прошел без особого успеха. Джоди с самого начала проявляла враждебность, а у Эйлин никак не получалось наладить с ней контакт. Обычно ребенка и социального работника принято оставлять наедине, чтобы они могли поговорить с глазу на глаз, но стоило мне найти себе занятие за пределами гостиной, кто-то из них звал меня обратно. То Джоди хотела попить, или собрать пазл, или включить телевизор, то Эйлин вдруг требовалось задать какой-то не относящийся к делу вопрос. Почему-то Эйлин хотела, чтобы я была рядом. Наверное, чувствовала себя неуютно, а может быть, даже боялась Джоди. Набегавшись между комнатами, я решила остаться с ними и присела рядом с Джоди, стараясь успокоить ее и заставить говорить спокойнее. Четверть часа спустя Эйлин, подхватив свой портфель, с натянутой улыбкой ушла. Свой долг она исполнила.

— Ну и слава богу, — сказала Джоди, захлопнув за ней дверь.

Трудно было не согласиться.

Была середина января. После непродолжительного затишья ударили морозы, и на целых три дня все завалило снегом. Джоди была в восторге и иногда, если я не могла сразу же выйти с ней погулять, могла как прикованная сидеть у окна и глазеть на улицу.

Настроение у детей тоже улучшилось. Теперь, когда каникулы закончились, они словно новыми глазами посмотрели на Джоди. В частности, Пола оказалась только в выигрыше от того, что поборола свое предрождественское негодование. Устроить посиделки с ночевкой пока так и не получилось, но к ней все чаще заглядывали друзья, и ей даже удавалось вовлекать Джоди в общение, что очень похвально.

Одним таким зимним днем к нам на обед пришла подруга Полы Оливия, и они решили прогуляться по снегу. Наша улица проходит по краю долины, на которую открывается совершенно потрясающий вид. Увидев, что они уходят, Джоди надулась, и Пола предложила нам пойти вместе с ними. Джоди воспрянула духом, и мы вчетвером, закутавшись в пальто и куртки, обмотавшись шарфами, вышли из дома.

Мы шли к центральной улице и вдвоем с Полой держали Джоди за руки, потому что тротуар был покрыт льдом. Но она все равно постоянно поскальзывалась и шлепалась на мягкое место. В третий раз она так и осталась сидеть на дороге. Она скрестила руки, закатила глаза и театрально вздохнула:

— Ну вот опять!

Мы с Полой улыбнулись. Обычно Джоди реагировала более тяжелой тирадой наподобие: «Кто положил сюда этот чертов лед? За что мне это? Это ты виновата! Ненавижу тебя!» — и далее в том же духе. Теперь же она видела в ситуации что-то смешное и даже пыталась рассмешить нас. Может показаться мелочью, но для нас это был значительный прорыв, и мы были рады.

Приближался первый учебный день Джоди, и мы с ней отправились покупать форму. Мы купили две синие юбочки, два свитера с нашитой на них эмблемой школы и три белые блузки с длинными рукавами. Джоди вела себя хорошо, ей нравилось, что с ней возятся, но когда я стала покупать гольфы, она разозлилась. Ей хотелось носить колготки, как Пола и Люси, но я знала, что ей будет сложно надевать их после занятий физкультурой. В итоге мы пришли к компромиссу и купили все-таки пару белых кружевных колготок, которые она сможет носить в конце недели.

Только мы вернулись домой, как позвонила Джилл и извинилась: пара, у которой хотели временно разместить Джоди, не сможет принять девочку. Причины остались неизвестны.

— Прекрасно, — сказала я рассерженно. — Мне обещают регулярные перерывы в связи с тяжелым характером Джоди, но именно из-за ее тяжелого характера мне не могут найти замену.

— Извини, Кэти. Мы продолжаем искать.

— Да уж, пожалуйста. Если нужно, можно поискать и вне этого агентства.

Я хотела сказать, что Джилл стоит обратиться в другое агентство по патронату, чтобы подыскать Джоди попечителя. Это было не идеальным решением, потому что попечитель мог жить довольно далеко, а речь шла всего о нескольких днях, но мне необходима была передышка.

В пятницу мы посетили школу, в которой будет учиться Джоди. Нам было назначено на вторую половину дня, но она поднялась рано, как и всегда, и сразу же оделась в новую форму. Вряд ли это было хорошей идеей, но, страстно желая избежать ненужных конфликтов, я разрешила Джоди походить так, а на время завтрака повязала ей передник. Следы от завтрака остались и на переднике, и на форме. Я, как могла, оттерла пятна, и в школу мы приехали вполне опрятными и готовыми к встрече.

Школа Эбби Грин приятно удивила меня с первых минут, хотя я не сразу выбрала именно ее. Небольшая приемная с ковром была яркой и уютной, и улыбающаяся секретарша тепло поприветствовала нас.