– Это значит «да»?

– Да! Сто раз да! И другие слова тут не нужны... Только вот эти: я очень сильно тебя люблю, Максим.

В груди что-то трепещет, и сердце совершает кульбит. Я притягиваю Еву к себе и целую с бесконечной нежностью. Потом зарываюсь в её волосы и, втягивая их аромат, шепчу, протяжно выдыхая:

– Я люблю тебя, Ева.

И добавляю про себя: «Ты мой приговор и моё оправдание. Теперь я буду жить только тобой. Всегда».

Два месяца я провела под чутким наблюдением и невероятной заботой Максима. Но даже после того, как его брат, взяв нужные анализы и обследовав моё сердце, сообщил, что всё просто отлично, Макс не перестал меня опекать. Иногда даже излишне.

Но я прощала ему это, потому что понимала – он боялся меня потерять.

Я знала, что во время операции пошло что-то не так, но также знала, что именно Максим меня спас. Не знаю, как, но я выжила из-за него и ради него. А врачи сказали, что это было чудо. Что ж... пусть будет так.

И сегодня я должна сообщить Максиму о ещё одном чуде.

– Ева, я дома. Ты готова ехать? – Максим застывает в дверях спальни и тут же констатирует: – Нет, ты не готова. Отменим ужин? Я не против, кстати. Лучше побудем вдвоём.

– Нет, не отменим, – качаю головой и встаю с кровати. – Просто немного опоздаем... Чуть-чуть.

Невинно пожимаю плечами.

Да, моё платье всё ещё на вешалке, а на мне свободная футболка Максима. И, скорее всего, его брат будет не очень доволен нашим опозданием, ведь мы ужинаем с ним и его женой в ресторане, и эта встреча по случаю дня рождения их сына...

Но я должна сообщить Максиму радостную весть. А ещё обнять его. Он такой красивый в этом элегантном синем костюме, что у меня даже подрагивают пальцы от желания прикоснуться к своему мужчине. А ещё, видимо, расшалились гормоны...

– Всё в порядке? – спрашивает Максим, явно напуганный моим поведением, когда я прижимаюсь к его груди и утыкаюсь носом в ворот рубашки.

– Мы беременны, – выдыхаю я еле слышно.

– Что?

Но кажется, он всё-таки услышал...

– А ну-ка, повтори? – в его голосе появляются восторженные нотки.

Вскинув голову, смотрю в синие глаза своего мужа и повторяю с улыбкой:

– Мы беременны. Я сделала тест.

Знаю, что это неожиданно для нас обоих, мы не старались забеременеть прямо сейчас. Да и наша свадьба была всего две недели назад. А ещё – лишь только год прошёл со дня операции... Но всё же – мы ждём ребёнка. Я и Максим!

Боже! Я и сама только сейчас начинаю в это верить!

– Боже... Ева... – он прижимает меня к груди и впивается в губы. Глубоко поцеловав, обрывает этот яростный поцелуй и, удерживая моё лицо в ладонях, произносит: – Я знал! Знал, что так и будет!

– И откуда? – недоверчиво сужаю глаза.

А он пожимает плечами.

– Просто знал... Потому что желал чертовски сильно!

Максим больше не позволяет мне говорить. Вновь целует, и мы увлечённо перемещаемся к кровати. Он срывает с себя пиджак, я быстро перебираю пальцами, расстёгивая пуговицы на его белоснежной рубашке. Макс хватается за край футболки и срывает её с меня.

– Подожди, – резко останавливается. – Нам, наверное, нельзя!

Тяжело дыша, скользит взглядом по моему плоскому животу. В его глазах безумное желание сменяется сомнением.

– Почему это нельзя? – я надавливаю на его плечи, и Максим практически падает на кровать. – Как нам может быть нельзя? Беременным вообще всё можно, ты не знал?

Он кусает губы, сдерживая улыбку. А когда я медленно снимаю трусики, от его улыбки не остаётся и следа. Теперь он пристально следит за каждым движением моего тела. Как я приближаюсь, расстёгиваю ремень, пуговицу, молнию и стягиваю его брюки вместе с боксёрами. Потом седлаю его, прижимаюсь лоном к члену и погружаю в себя головку, помогая рукой.

– Чёрт, да... – хрипло выдыхает Макс, откидываясь на покрывало и закатывая глаза от блаженства.

Я медленно опускаюсь на его члене, не делая резких движений. Возможно, и правда, нельзя заниматься сексом так, как раньше. Во всяком случае, до консультации с врачом. А пока мы просто будем осторожнее.

Максим вновь смотрит на меня, приподняв голову. Гладит мои бёдра, живот, грудь. Помогает подниматься и опускаться на нём, вышибая из нас обоих стоны блаженства.

Потом решает взять инициативу в свои руки и укладывает меня на покрывало. Но сначала целует мой живот, с нежностью шепчет что-то, словно ведёт негромкий разговор с нашим младенцем, но я не разбираю слов.

– Что ты там говоришь? – запускаю пальцы в его волосы.

– Это секрет, – хмыкает Максим, поднимаясь с поцелуями к груди, шее, губам.

Удерживая вес тела на руках, сильно вжимается между моих бёдер и входит в меня до упора, впитывая мой стон ртом.

– Секрет?

– Да. Но когда-нибудь я тебе расскажу!

И больше ничего не говорит. Мы занимаемся любовью так долго, что рискуем пропустить ужин. Забываем вообще обо всём. О том, что там, за пределами этой спальни, есть ещё какой-то мир, дела и обязанности в нём.

А зачем?

Ведь наш мир – это только мы. И теперь нас стало трое.

Пять лет назад его брат похитил меня по ошибке. А Максим тогда похитил моё сердце навсегда...

Я отняла у себя воспоминания. Превратилась в тень Евы Ждановой, которой когда-то была. Я вообще не знала, кто я такая, если честно.

А когда всё вернулось на круги своя, я себя узнала. Не сразу, но Макс смог наполнить меня уверенностью в себе и показать, как сильно он меня любит. О своей любви к нему я тоже вспомнила. Теперь жалею только об одном – что мы были лишены этих пяти лет. И сейчас мы так рьяно навёрстываем упущенное, что, скорее всего, у нас будет очень много детей.

Расплываюсь в улыбке.

– Ты улыбаешься? – спрашивает Максим, замирая.

– Да, – я обвиваю ноги вокруг его бёдер и рывком притягиваю к себе плотнее.

Мы синхронно стонем, а потом я отвечаю:

– Я думала о том, что у нас будет много детей.

Максим тоже улыбается. Припадает к моим губам и начинает двигаться, толкаясь в меня, превращая каждую клетку в моём теле в натянутую струну. Жар внизу живота напоминает извержение вулкана. И я кончаю, когда Максим шепчет:

– Ты права, много. Потому что я не смогу остановиться и всегда буду хотеть тебя так же, как сейчас.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец