Иль как серийцы с листвы собирают тончайшую пряжу?[199]

Что о лесах я скажу, где крайний предел Океана,

В Индии, где никогда, взлетев, вершины древесной

Не достигала стрела, откуда б ее ни пустили?

125 Люди, однако же, там ловки, как схватят колчаны!

Мидия горький сок доставляет с устойчивым вкусом, —

Плод благодатный,[200] и нет действительней помощи телу,

Ежели чашу с питьем отравят мачехи злые,

Всяческих трав намешав и к ним заклинаний добавив

130 Пагубных, – лучше ничем не выгонишь злостного яда.

Дерево то велико и очень походит на лавры.

Если б широко вокруг иной оно запах не лило,

Счел бы за лавр; листвы никогда не сорвет с него ветер;

Цвет его крепко сидит. Устраняют тем соком мидяне

135 Запах из уст и еще – стариковскую лечат одышку.

Но ни индийцев земля, что всех богаче лесами,

Ни в красоте своей Ганг, ни Герм, от золота мутный,[201]

Все же с Италией пусть не спорят; ни Бактрия[202] с Индом

Ни на песчаных степях приносящая ладан Панхайя[203].

140 Пусть не вспахали быки, огонь выдыхая ноздрями,

Эти места, и зубов тут не сеяно Гидры свирепой,[204]

Дроты и копья мужей не всходили тут частою нивой, —

Но, наливаясь, хлеба и Вакха массийская влага[205]

Здесь изобильны, в полях и маслины, и скот в преизбытке.

145 Здесь и воинственный конь выходит на поле гордо.

Белы твои, о Клитумн[206], стада, постоянно омыты

Влагой священной твоей, а бык, драгоценная жертва,

Римским триумфам не раз до божьих сопутствовал храмов.[207]

Здесь неизменно весна и лето во время любое,

150 Дважды приплод у отар, и дважды плоды на деревьях.

Хищных тигров тут нет, ни львиного злого потомства,

Здесь собирателей трав аконит[208] не обманет злосчастных,

Нет и чешуйчатых змей, огромные кольца влачащих

И, проползая тайком, вращающих тело спиралью.

155 Столько отменных прибавь городов и труд созиданья,

Столько по скалам крутым твердынь, людьми возведенных,

Столько под скалами рек, обтекающих древние стены!

Море напомню ли, к ней подступившее справа и слева?

Множество разных озер; напомню ли Ларий обширный

160 Или тебя, о Бенак, как море, вздымающий волны?[209]

Упомяну ли еще о портах и молах Лукрина

Или о море, что, вдаль плотиной отогнано мощной,

В негодованье шумит и у гавани Юлия ропщет,

А закипевший Тиррен мешается с влагой Аверна?[210]

165 Не у нее ли ручьи серебра и залежи меди

В недрах, течет не она ль изобильно золотом чистым?

Крепких она и мужей, сабинских потомков и марсов,

И лигурийцев, трудом закаленных, и с копьями вольсков[211]

Родина, Дециев всех и Мариев, сильных Камиллов,

170 И Сципионов, столпов войны,[212] и твоя, достославный

Цезарь, который теперь победительно в Азии дальней

Индов, робких на брань, от римских твердынь отвращает.[213]

Здравствуй, Сатурна земля,[214] великая мать урожаев!

Мать и мужей! Для тебя в искусство славное древних

175 Ныне вхожу, приоткрыть святые пытаясь истоки.

В римских петь городах я буду аскрейскую песню.[215]

Свойства земли изложу, – какое в какой плодородье,

Цвет опишу, и к чему различные почвы пригодней.

Первым делом: земля неудобная, горки скупые,

180 Где и суглинок залег, и камни на поле кустистом, —

Те для Палладиных рощ хороши, для живучей маслины.

Признак тому, что растет маслина и дикая там же

И покрывает своей опадающей ягодой землю.

Если же почва жирна и смягчающей влагой богата,

185 Если на почве сырой трава вырастает обильно,

Как наблюдаем подчас среди гор в углубленной долине,

Ибо туда от высот скалистых льются потоки,

Ил благотворный неся; если поле открыто на Австры,

Ежели папоротник питает, плугам ненавистный, —

190 Значит, с годами оно тебе вырастит мощные лозы.

Много получишь вина; принесут в изобилии гроздья

Сок, который потом золотой возливаем мы чашей, —

Жирный тирренец меж тем на кости слоновой играет

У алтаря, и несут на блюдах дымящийся потрох.[216]

195 Если же крупный скот и телят разводить ты захочешь,

Или ягнят, или коз, грозу насаждений, то лучше

Перебирайся в леса, подальше, к равнинам Тарента[217]

Злачным, как те, что теперь утрачены Мантуей бедной,

Где в камышах на реке лебединые плещутся стаи.

200 Много там чистых ручьев, и пастбищ для стада достанет.

Сколько за день травы скотина твоя нащипала,

Столько в недолгую ночь возместят прохладные росы.

Черного цвета земля жирна и плугу послушна,

Рыхлая (этого мы достигаем, ее обработав),

205 Лучше всего для хлебов; не видали, чтоб с поля иного

Столько к дому возов на неспешных волах возвращалось.

Ежели где-нибудь лес сведет в нетерпении пахарь,

Рощи, что столько годов бесполезными были, повалит,

Ежели древние он с корнями вырвет жилища

210 Птиц и те в высоту устремятся, гнезда покинув,

Новая эта земля заблещет под тяжестью плуга!

А худосочный песок с камнями, на поле наклонном,

Разве лишь пчел угостит розмарином да скромной лавандой.

Пористый туф, говорят, и хелидрой[218] изъеденный черной

215 Мел, – обиталище змей, никакая им местность иная

Пищи приятней не даст и подземных удобней извилин.

Почва, с которой туман испаряется дымкой летучей,

Та, что, влагу, испив, с охотой обратно выводит

И постоянно, весь год, зеленеет свежей травою

220 И не язвит сошника солонистою едкою порчей, —

Вязы тебе оплетет благородной лозой виноградной,

Много маслин принесет – увидишь по опыту, – эта

И хороша для скота, и выгнутый лемех приемлет.

Пашет такие поля богатая Капуя[219], берег

225 Возле Везувия, где немилостив Кланий к Ацеррам.[220]

Ныне скажу, как узнать любую почву ты сможешь.

Почва рыхла иль чрезмерно плотна, сначала исследуй,

Ибо одна для хлебов подходяща, другая – для Вакха:

Та, что плотней, Церере мила, полегче – Лиэю.

230 Высмотришь место сперва, потом прикажешь глубокий

Вырыть колодезь и весь засыпать доверху снова

Той же землей, и ее притопчешь крепко ногами.

Если не хватит земли, – легка, скотине и лозам