Сам, Кирена-сестра, твоей всей жизни забота,

355 Скорбный стоит Аристей над отцом, потоком Пенеем,

Слезы горючие льет и тебя называет жестокой!»

Мать, чье сердце пронзил неожиданный страх, отвечает:

«К нам приведи же его, приведи! – он может касаться

Божьих порогов», – и вот велит расступиться широко

360 Водам, чтоб юноша мог между ними пройти. Наподобье

Согнутых скал поднялись и застыли недвижные волны,

Юноше дали проход и его в глубину проводили.

Матери дому дивясь, любуясь на влажное царство,

Скрытые сводом пещер озёра и гулкие рощи,

365 Шел он – и был поражен воды превеликим движеньем:

Все под громадой земли текущие видел он реки

Разных краев; среди них признал он и Фазис, и Ликос,

Видел источник, отколь Энипей вырывается бурно,

Также отец Тиберин; он и Анио видел теченье,

370 Средь громыхающих скал Гипанис с Каиком Мезийским,

И Эридан, чьи рога золотые над бычьей личиной

Блещут – река ни одна по землям, возделанным пышно

С мощью такой не течет, устремляясь к пурпурному морю.[336]

После того, как вошел он под свод свисавшего пемзой

375 Терема, только лишь плач услыхала Кирена сыновний.

Как уж прозрачной воды ключевой друг за другом подносят

Нимфы, для рук подают полотенца с подстриженной шерстью,[337]

Снедью они загружают столы и полные ставят

Чаши, уже алтари огнем панхейским дымятся.

380 Мать сказала: «Возьми вина меотийского кубок

И возлиянье сверши Океану!» Потом помолилась

И Океану – отцу всех вещей, и нимфам-сестрицам,

Столько хранящим лесов и столько потоков хранящим,

Трижды в жаркий огонь прозрачный вылила нектар,

385 Трижды пламя взвилось, полыхая, под самые своды.

Знаменьем этим свой дух укрепив, приступила Кирена:

«В бездне морской у Карпафа[338] живет тайновидец Нептунов,

Это – лазурный Протей[339]; на двуногих конях, в колеснице,

Или на рыбах несясь, просторы он меряет моря.

390 Ныне он прибыл опять в Гематийские гавани, снова

В отчей Паллене[340] живет. Мы, нимфы, его почитаем,

Даже сам старец Нерей[341]: известно все тайновидцу –

Все, что было и есть и что в грядущем случится.

Благоволит к нему и Нептун, чей в море безбрежном

395 Скот он пасет без числа и отвратных с виду тюленей.

Путами, сын мой, сперва его оплети, чтоб недуга

Вещий причину раскрыл и благому помог бы исходу.

А без насилья не даст никаких наставлений; мольбою

Ты не приклонишь его, – применяй же силу и узы

400 К пленнику, – будут тогда бесполезны его ухищренья.

Я же сама, лишь зажжет свой зной полуденный солнце,

В час, когда жаждет трава и стада взыскуют прохлады,

В тайный приют старика тебя приведу, где усталый,

Выйдя из волн, он лежит, – чтоб легко ты схватил его спящим.

405 Будешь его ты держать руками и путами, он же

Станет выскальзывать, вид принимая различных животных,

Будет шипеть, как огонь, пронзительно и вырываться

Станет щетинистым вдруг кабаном иль тигром свирепым,

Львицею с желтым хребтом, чешуйчатым станет драконом;

410 Всячески будет из пут уходить, в струе растворившись.

Но чем он пуще начнет к своим прибегать превращеньям,

Тем ты крепче, мой сын, на пленнике стягивай путы

Вплоть до того, как опять он примет первоначальный

Вид, – как предстал он тебе, закрывающим сонные очи».[342]

415 Молвив, она излила на ладонь амвросии дивной

И ароматом ее надушила юноше тело –

И от прически его благовоньем повеяло сладким.

Силен и ловок он стал. Обширное озеро было

В полой горе, постоянно туда наносило при ветре

420 Много воды, на два разделявшейся встречных теченья.

В бурю оно морякам служило пристанищем верным.

Там укрывался Протей, в глубине под скалою огромной.

В этом морском тайнике, поставив к свету спиною

Сына, она отошла и поодаль в облаке скрылась.

425 Сириус знойный уже, опаляя жаждущих индов,

В небе пылал, и пути половину прошло уже солнце.

Вяла трава; обмелев до ила надонного, реки,

Разгорячась от жары, кипели, и сохли истоки.

В это-то время Протей из волн к пещере привычной

430 Шел, и влажный народ безмерного моря в восторге

Прыгал, широко вокруг соленой брызгаясь влагой.

На берегу, разбредясь, улеглись и дремали тюлени.

Сам же Протей, – так пастух, пасущий стада по нагорьям

В час, когда Веспер домой уже с пастбища стадо пригонит

435 И привлекают волков своим блеяньем овцы, считает,

Все ли, – сел на скалу и стал проверять поголовье.

Только его одолеть Аристей почуял возможность,

Только лишь дал старику простереть утомленные члены,

Голосом громким вскричал – и вмиг заключает в объятья

440 Спящего. Тот, своего не забывши, однако, искусства,

Стал превращаться опять в различные дивные вещи:

В страшного зверя, в огонь и в быстротекущую реку.

Но, как побегу обман никакой не помог, – побежденный,

Стал он собою опять и уже человеческой речью:

445 «Кто же дозволил тебе, юнец дерзновеннейший, к нашим

Тайным дворцам подойти, – сказал, – что нужно?» Пастух же:

«Знаешь, сам знаешь, Протей! Тебя ведь никто не обманет.

Брось же обманы и ты. Согласно богов повеленью

Я попросить пришел прорицания в горе постигшем».

450 Так он сказал. И пророк, наконец, с необычною силой

Стал очами вращать, горящими светом лазурным,

Страшно проскрежетал и уста разверз, прорицая:

«Некоего божества ты, видно, преследуем гневом.

Важное ты искупаешь: тебе Орфей несчастливец

455 Беды наслал не в меру вины,[343] – чего боги не терпят, —

Значит, разгневан певец жестоко жены похищеньем,

Ибо, когда от тебя убегала, чтоб кинуться в реку,

Женщина эта, на смерть обреченная, не увидала

В гуще травы, возле ног, огромной змеи прибережной.

460 Хоры сверстниц дриад огласили тут воплем вершины

Гор, тогда залились твердыни Родопы слезами,

Кручи Пангейских высот с воинственной областью Реса,[344]

Плакали геты, и Гебр, и Орифия с ними актейка.[345]

Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой,

465 Пел, отрада-жена, о тебе у волны, одинокий,

Пел при рождении дня и пел при его угасанье;

В Тенара устье вошел, в преддверье глубокое Дита,[346]

В рощу отважно проник, омраченную теменью жуткой,

К сонму теней подошел и к царю, наводящему трепет, —

470 К жестким сердцам, которых мольбы не смягчают людские.

Тронуты пеньем его, из жилищ подземных Эреба[347]

Души бесплотные шли и тени лишившихся света,

Словно тысячи птиц, что в деревьях скрываются, если

Веспер сгонит их с гор иль зимний ливень грозовый.

475 Матери шли и отцы, разобщенные с жизнью герои