— Звали, сэр? — спросил секретарь.

— Нет, я спорил с генералом Паркхерстом. Но вы кстати заглянули, Фарли. Я начну одеваться, а вы вызывайте машину. Шофер не нужен, править буду я. Поедете со мной вы, и пригласите сэра Крэга.

— Сегодня приходит «Куин-Мэри», — напомнил секретарь.

— Знаю, а на ней приплывет патрон. Его и поедем встречать.

Физиономия Фарли исчезла. Одеваясь, Уишборн весело засвистел. Патрон будет доволен. Он убедится, что Джемс Уишборн неплохо потрудился в этой горячей стране.

Проверив, хорошо ли завязан галстук двойным оксфордским узлом, он спустился вниз и вышел в дрожащий блеск вертикальных солнечных лучей. О да, горячая страна, но взрывов не будет, генерал! Империя всегда на страже.

У веранды стоял «роллс-ройс» последнего выпуска, модель «Серебряный призрак». Самый английский из всех английских автомобилей, элегантный, как катафалк с серебряными украшениями, и строгий, как готическая часовня. Фарли стоял у дверцы машины, а сэр Крэг, огромный датский дог, сидел, как обычно, на переднем сиденье, рядом с водительским. Теперь надо закурить трубку. За рулем такой элегантной машины джентльмен должен сидеть обязательно с трубкой в зубах. Совсем как на рекламной картинке. И не просто с трубкой, а с вересковым «Денхиллом», с белой точечкой на чашечке. Трубка истинного джентльмена!

Уишборн зажег трубку и включил стартер.

На улицах европейского квартала было мало движения. «Роллс-ройс» плавно и беззвучно плыл мимо вилл, бунгало и коттеджей, мимо зеленых газонов и площадок для гольфа, мимо теннисных кортов, мимо молодых людей в идеально отглаженных белых шортах и теннисках, мимо длинноногих мисс с ракетками на плече и мимо почтенных леди еще викторианской закваски, которые помнили фельдмаршала Китченера, солдат в красных мундирах, сражения при Ледисмите и Блюмфонтейне, а потому не признавали автомобиля и совершали прогулку перед пятичасовым чаем в пароконных ландо с кучером в цилиндре.

У него было чудесное настроение. Оно и должно быть у человека со здоровым аппетитом к жизни. Приятно, черт возьми, иметь такую машину: идет так, что слышно тиканье часов на панели управления. Приятно и смотреть на этих ловких длинноногих теннисистов и теннисисток, настоящих британцев, наследников великой империи, которую завоевали для них предки, и особенно приятно смотреть на старых леди в пароконных ландо. Это сама империя, ее великолепный порядок, законченность, незыблемость, вековые традиции!

«Роллс-ройс» поднялся на высокий мост через болотистую реку. Здесь была граница двух миров. Здесь стоял огромный щит с надписью на трех языках: «Вход цветным воспрещен». За мостом начинались малайский, китайский и индийский кварталы.

Машина влетела на широкую, шумную Велингтон-роод. Отсюда был хорошо виден весь остров, до желтой каймы пляжей на дальней оконечности и до хижин на сваях, рыбацких поселков на материке. А в проливе, отделяющем остров от материка, — могучие стрелы портовых кранов, цинковые крыши пакгаузов, гигантские ворота доков и корабли, корабли, корабли: юркие каботажники, морские бродяги трампы, огромные рейсовые транспорты, сухогрузы, лесовозы, зерновозы, танкеры, пассажирские лайнеры. Более ста морских линий связывают этот порт со всеми континентами мира. Дальше, мористее, тяжко давили воду серые громады дредноутов и крейсеров, верных стражей величия империи. Не пустело и небо над портом-проливом. Со стороны моря шли к нему тонкие, как осы, самолеты. Их зловещий вой, пронзительный и наглый, оповещал мир, что Британия царит не только на морях и на материках, она царит и в воздухе.

Три века назад в этот пролив, на этот остров, пришли первые корабли белых людей. Тугие паруса, деревянные борта, железные люди! Цветные широкие пояса на бедрах, платки на головах, узорные кафтаны, широкие ботфорты и «Веселый Роджер», пиратский флаг на гафеле. На быстролетных бригах и бригантинах они привозили на этот остров свою добычу — золотые распятия, массивные браслеты, церковные чаши, рукоятки шпаг, осыпанные бриллиантами, и бочки, набитые золотыми дублонами, гинеями и пиастрами. Они называли тогда этот остров Островом Сокровищ.

«Наивные люди! — подумал Уишборн. — Он стал действительно островом сокровищ, когда пришли сюда другие белые, не „джентльмены удачи“ в узорных кафтанах и ботфортах, а джентльмены бизнеса в пробковых шлемах и фланелевых костюмах, энергичные, деловые парни. Они нашли на острове груды черепов, а рядом с островом — олово, копру, лес, железо. Золотые распятия и ожерелья они сюда не привозили. Зачем грабить на морях, когда можно совершенно безопасно грабить на берегу? Они привезли сюда каучуковые деревья. Что было бы, если бы в мире исчезла вдруг резина? Катастрофа, гибель мировой цивилизации! Два миллиона тонн каучука поглощает мир ежегодно! И что значат жалкие бочки с гинеями, луидорами, пиастрами по сравнению с горами золота, что лежат под этими крышами?» — покосился Уишборн на небоскребы колониальных и имперских банков, крепостными башнями вставшие над городом, над бывшим вонючим, разгульным пиратским логовом.

Вот он весь перед глазами, этот сказочный остров, хищно изогнутый, как бумеранг, летящий в цель. «Городом льва» называют его туземцы. Хорошее название! Разумеется, британского льва. А весь мир называет остров воротами в Азию, но ворота эти открывает и закрывает Англия.

«Это лучшая карта в нашей английской колоде!» — гордо улыбнулся Уишборн.

По Велингтон-роод, рыча, воя, гудя, дымя, хлопая бичами, лился сплошной поток самых различных экипажей, от бесшумных авто до конных фаэтонов, вело-рикш и арб с гигантскими колесами, запряженных горбатыми быками. А по широким тротуарам мчалась пестрая, цветастая, разноликая и разноязыкая толпа малайцев, сингалезов, китайцев, яванцев, индийцев, негров, несущих свой особенный шум и свои особенные запахи. Сэр Крэг через открытое окно принюхивался к этим запахам, нервно облизывая губы.

— Не любите цветных, сэр?

Крэг брезгливо дернул губами и отрывисто тявкнул.

— Вы расист, сэр, — засмеялся Уишборн. — Но вы правы, народ довольно пахучий, это терзает ваши цивилизованные нервы. И все же они хорошие, сэр, они смирные, совсем ручные. Об этом заботятся наши храбрые «джоли»! — Уишборн кивнул в сторону левого берега, где в рощах из тонкоствольных пальм стояли бараки английской морской пехоты.

Неожиданно потянуло гнилью, кислой и сладкой одновременно. Это подул ветер с берега, с Батанских болотистых джунглей, а значит, и с каучуковых плантаций. Оттуда и плывет к порту-проливу вереница сампанов и джонок. Черные латаные паруса, вместо снастей — рваные, в узлах веревки, дряхлые борта из обрезков досок, на носу намалеван рыбий глаз. Первобытные, дикарские, нищенские суденышки, а в их трюмах мешки с каучуком, основой современной цивилизации. Черные суденышки плетутся по морю, как вереница рабов. Они идут не только от Батанских джунглей, они идут от всех побережий желтого материка, великой страны мрака и скорби, страны неукротимой и безрадостной энергии. Причалят они к складам и пакгаузам Островной Компании. А Джемс Уишборн, председатель Совета директоров этой Компании, не отправит их обратно пустыми. Нет, он соблюдает правила игры! Он прикажет нагрузить сампаны и джонки кричащими, но непрочными тканями, дрянными скобяными изделиями, никчемными, потерявшими силу патентованными лекарствами, губными гармошками, зеркальцами, всякой фабричной дрянью и, конечно, ботинками на каучуковой подошве. Пара этих ботинок стоит здесь столько же, сколько стоят тридцать фунтов каучука. Четыреста процентов чистой пробыли! Таковы правила большой игры, таков великолепный, вечный порядок империи. Замечательный порядок, где всяк за себя, а бог за остальных.

Уишборн развеселился, посвистел и, откинувшись на спинку сиденья, крикнул назад, секретарю:

— Хэллоу, Фарли! Скучаете?

— Иногда бывает, сэр.

— Не удивляюсь. Чтобы не скучать, надо иметь ум.

— И миллион фунтов, сэр!

Уишборн улыбнулся. Фарли прав. Но таков порядок, замечательный порядок!