— Вас пороли? — спросила она мягко.

— Баррет МакКлэйн провел больше времени, хлеща меня по обнаженной заднице, чем за клеймением скота, — сказал Пекос со вспыхнувшим холодком в глазах.

— Но почему, Пекос?

Взгляд его серых глаз смягчился, и он беззаботно вымолвил:

— Если вы еще не обратили внимания, то скажу вам: моему дорогому старому отцу нет никакого дела до своего единственного сына. И это прекрасно; я не возражаю, я не возражал с того самого дня, когда немного повзрослел, и меня нельзя уже было выпороть. С того дня меня мало волнует, как он ко мне относится.

— Сколько вам было тогда лет, Пекос?

Он засмеялся:

— Одиннадцать. Он поднял свой кнут, чтобы ударить меня, а я решил, что с меня хватит. Я устал от своих бесполезных попыток завоевать его любовь, устал от постоянных порок. Я вырвал кнут из его руки и заявил, что если он еще когда-нибудь прикоснется ко мне, я его убью.

Анжи вздрогнула.

— Пекос, я не понимаю той пропасти, которая разделяет вас. Он так добр ко мне, и потом, ведь он любил вашу мать, и, раз она вышла за него, значит…

Пекос снова сел, близко наклонившись к ее лицу. Его глаза потемнели от гнева.

— Когда моя мать была прекрасной молодой девушкой, эта земля была дикой и одинокой. Здесь было всего несколько мужчин, достойных того, чтобы ухаживать за ней. В 1854 году был открыт Форт Дэвис, а весной 1855 года Баррет МакКлэйн был послан армией в новый форт. У моего деда Йорка был контракт с армией на поставку говядины для солдат. — Пекос глухо засмеялся. — Везучая Катрин Йорк! Она поехала с дедом в форт однажды солнечным апрельским утром, и Баррет МакКлэйн увидел ее. Она была красива, но ее физическая красота была не самой привлекательной ее чертой.

Анжи покачала головой:

— Пекос, вы становитесь несправедливы. Я уверена, что…

Внезапно он схватил ее за руку, его глаза сверкали, почти молили:

— Послушайте меня, Ангел, вы думаете, что я говорю все эти вещи потому, что я… — Также внезапно, как он схватил ее за руку, он выпустил ее. Взгляд его глаз изменился. Он улыбнулся и сказал лениво:

— Не слушайте меня… — Он медленно поднялся и встал перед ней во весь рост. — Почему бы мне не показать вам мою горную пещеру?

Спрашивая себя, что он хотел этим сказать, Анжи отчаянно хотела услышать продолжение его истории. Она знала, что бесполезно его просить об этом, момент откровения прошел. У входа в пещеру Пекос взял ее за руку и повел внутрь. Они зашли в полумрак. Анжи нервничала сильнее, чем хотела показать. Она никогда не была в пещерах и слышала страшные истории о летучих мышах, грызунах и змеях. Яркий солнечный свет быстро поник у них за спиной, когда они медленно углублялись в прохладную узкую пещеру.

— Ангел, — сказал Пекос над ее ухом, — сейчас я выпущу вашу руку. Стойте тихо и не двигайтесь, хорошо?

— О, пожалуйста, Пекос, не оставляйте меня, — взмолилась она, вцепившись в него.

Он ласково обнял ее за плечи и мягко пробормотал, обдавая горячим дыханием ее висок:

— Сердце мое, я не собираюсь играть в прятки. Здесь есть лампа. Если память мне не изменяет, она всего в нескольких футах у левой стены. Думаю, что смогу найти ее.

Анжи держалась за его рубашку.

— Пекос, возьмите меня с собой, пожалуйста. Не уходите.

— Конечно, Ангел, — сказал он вкрадчиво, на мгновение прижимая ее голову к груди. Она услышала, как бьется его сердце, и это успокоило ее. — Я не брошу вас, — пообещал он, взяв ее маленькую ручку в свою руку. Наслаждаясь теплом и твердостью его крепких мускулов, Анжи держалась за него обеими руками и шла рядом, все углубляясь дальше в темную пещеру. Когда Пекос нашел лампу, он выпустил ее руку, наклонился и чиркнул спичкой по фитилю. Накрыв огонек стеклянным колпаком, улыбнулся Анжи:

— Ну, как?

Держа дрожащую руку у него на плече, она кивнула:

— Гораздо лучше.

Неохотно выпустив из пальцев его рубашку, она пошла, глядя вокруг себя, а мерцающая лампа отбрасывала мистические тени на грубые серые стены пещеры. Пекос медленно поднялся, глядя ей вслед. Пройдя по пещере, Анжи остановилась и посмотрела на Пекоса. Его глаза были обращены к ней, и в них было выражение, которого она никогда не видела прежде. Желваки играли у него на скулах, а лицо казалось жестким и точеным в отблесках мерцающего света. Анжи почувствовала, как стеснено ее дыхание. Его красивые серые глаза пронизывающе светились во мраке. Когда он ступил к ней, Анжи подалась вперед, страх и ожидание смешались в ее груди. Его рука медленно потянулась к ней, остановилась на полпути и упала обратно.

— Я никому и никогда не показывал эту пещеру. — Он сказал эти слова так, как будто они значили что-то совершенно особенное.

— Пекос, я рада, — прошептала она.

Пекос помотал головой, словно приводя в порядок мысли, и напряжение в его глазах прошло.

— Пойдемте, — сказал он просто, повернулся на каблуках и пошел прочь.

Анжи стояла молча и неподвижно, когда он задул лампу, и пещера вновь погрузилась в кромешную тьму. Легкий вздох сорвался с губ Анжи, когда его рука коснулась ее спины, чтобы вывести ее назад на солнечный свет. И вот он снова был прежним язвительным Пекосом, которого она знала. Куда исчез тот добрый незнакомец, который только что был рядом? Остался сзади, в тайной пещере?

Проведя рукой по иссиня-черным волосам, Пекос помог Анжи взобраться на лошадь.

— А вы знаете, Ангел, что ваша маленькая кобылка носит в себе жеребенка от Диаболо?

— Я не была уверена, но я думала, что она… то есть я видела…

Пекос хохотнул и усадил ее как следует в седле.

— Котик, можно биться об заклад, что она понесла. Диаболо стареет, но он все так же мужествен, как и прежде.

Он вскочил на Диаболо, направляя огромного жеребца вперед. В первый раз Анжи обратила внимание на длинный глубокий шрам, бегущий вниз по левой лопатке Диаболо. Начинающийся от лошадиной шеи под сверкающей длинной гривой непокрытый волосами шрам простирался вниз от холки к низу живота.

— Пекос, — сказала она, вглядываясь в шрам, — как ваш конь… Выглядит так, как будто кто-то порезал Диаболо.

Пекос потрепал своего верного жеребца по загривку и с гордостью посмотрел на его шрам.

— Диаболо настоящий дьявол, а не конь, Ангел. Этот старый шрам сохранился с тех пор, когда он был еще диким мустангом и носился по этим горам. На него набросилась пантера, и этому мощный зверю удалось вонзить в него свои жаждущие крови когти. Поверьте, не так-то легко сбросить пантеру. У большинства коней мало шансов выжить в подобной ситуации; пантеры такие быстрые и проворные, они могут вспрыгнуть на спину лошади и растерзать ее до смерти в считанные минуты.

— Такая мощь… — пробормотала она, затем воспользовалась предоставившейся возможностью. — Поскольку мы заговорили о шрамах, Пекос, что вы можете сказать о вашем? Он у вас тоже благодаря пантере? — Она откинула голову и дерзко засмеялась: — Или это из-за женщины?

Он взглянул на нее и злобно усмехнулся:

— Именно из-за женщины, Ангел. Вы ревнуете?

— Не льстите себе, Пекос, — Анжи вздернула подбородок.

— Ах, Ангел, Ангел, — растягивая слова, сказал он, — я знаю, что на самом деле вы хотите насладиться моим телом.

Анжи выместила свою злость на поводьях. Анжела встала на дыбы, чуть не сбросив ее. Глаза девушки метали зеленые искры, и она закричала:

— Вы самый самодовольный, грубый и беспринципный человек, которого я когда-либо видела. И я хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Вы слышите меня, Пекос МакКлэйн?

Его смелые глаза смеялись над ней:

— Вы забыли, котенок, что это вы преследовали меня?

В гневе Анжи пришпорила лошадь и поскакала галопом прочь, но раскатистый хохот Пекоса обжигал ее уши. Но недолго. Пекос не сделал ни одной попытки, чтобы догнать ее. И это разозлило ее еще больше.