Анжи притворялась абсолютно спокойной каждый раз, когда на Дель Соль доставляли почту, но на самом деле это было совсем не так. Как только она послала Пекосу в Буенавентуру так много значащее для них обоих письмо, она начала с нетерпением ждать ответ. Но его все не было.

Дни ожидания сменились неделями, и Анжи пришлось взглянуть в лицо суровой реальности. Пекос и не собирался отвечать на ее письмо. Он не собирался возвращаться домой. Когда жаркий сухой июнь сменился знойным июлем, Анжи смирилась. Она смирилась с тем, что Пекос не отвечал ей. Она смирилась с тем, что не было дождя. Ранчо Дель Соль в очередной раз погибало от засухи.

Каждый новый день походил на предыдущий. Безоблачный, знойный, сухой. Пастбища быстро высыхали, трава была выжжена солнцем. У Анжи болело сердце за эту землю, и она проводила все время на пастбище, стараясь решить возникшие проблемы с ранчо.

Широкополая шляпа защищала ее нежное лицо от палящих солнечных лучей. Анжи каждый день объезжала с управляющим свои владения, чтобы определить размеры бедствия. То, что она видела, заставляло ее замирать от отчаяния. Животные, у которых под запыленной шкурой выступали ребра, толпились у иссохших колодцев, мыча от жажды. Молодые бычки слишком ослабели и не могли и шагу ступить по сухой потрескавшейся земле, чтобы поискать корм. Больные и погибающие животные лежали повсюду. А те, кто еще мог держаться на ногах, были облеплены мухами и жуками. Каждый день падеж достигал нескольких дюжин голов, несмотря на все усилия Анжи и ее людей, которые доставляли воду и корма голодающему и уже ко всему равнодушному скоту. Вакеро торопливо обжигали колючки с зарослей диких роз по всем огромным пыльным пастбищам, предлагая их в пищу погибающим животным.

Как-то в конце одной из таких горестных поездок Анжи впервые в полной мере осознала, что эта высохшая под солнцем земля стала частью ее самой. Анжи была потрясена, осознав, что, в конце концов, Техас стал ее домом.

Она не знала, когда или почему, но это случилось. Ее сердце учащенно билось после многочасовой поездки под палящим солнцем, а в горле пересохло от пыли. Ее спина и плечи болели, но когда она подъезжала к ранчо, то чувствовала, что всецело принадлежит этой земле, где она теперь хотела провести весь остаток жизни.

Анжи подъехала к огромной гасиенде с ее напоминающими о военном прошлом ружейными портами и толстыми крепостными стенами. Это был настоящий оазис в пустыне. За ней прохладные внушительные скалистые вершины гор Дэвиса гордо вздымались ввысь к жаркому июльскому солнцу. А вокруг нее простиралась спокойная, высохшая, скалистая земля, которая когда-то казалась ей жуткой и безжизненной.

Теперь она уже так не думала. Это место обрело для нее ни с чем не сравнимую прелесть и красоту. Даже под жгучим солнцем пустыня завораживала и притягивала ее. Она как бы бросала ей вызов, призывая остаться здесь, выжить и процветать, несмотря на все ненастья. Именно так и намеревалась поступить Анжи Уэбстер МакКлэйн. Она останется жить на этой дикой пустынной земле до тех пор, пока не придет ее смертный час. Это было единственное место на земле, где она хотела быть похороненной.

Анжи гордо вздернула подбородок. Печально улыбнулась. Она еще так привязана к этой земле, потому что частью ее был дикий гордый техасец, который никогда не покидал ее сердца.

И так будет всегда.

Пекос поцеловал зардевшуюся новобрачную в гладкую смуглую щечку. Он повернулся и, к удивлению и радости Рено, крепко обнял его.

— Мои поздравления, амиго, — сказал Пекос с улыбкой, — ты везунчик. Желаю вам счастливой и долгой жизни вместе.

Сияющий жених, обняв рукой свою невесту, хлопнул другой по плечу Пекоса.

— Gracias, Пекос. Ты уверен, что сможешь присмотреть сегодня за тремя девочками?

— Конечно, — заверил Пекос счастливых молодоженов. — Вы оба заслужили провести наедине брачную ночь. Ведь так, девочки? — Пекос наклонился к ним, и улыбнулся трем малышкам, весело смеющимся около матери.

— Si, — согласились они. — Мы проведем эту ночь у Пекоса.

— Слушайте его, вы меня поняли? — новоявленная сеньора Санчес строго посмотрела на девочек. А потом улыбнулась и поцеловала дочерей, перед тем как уйти со своим сгорающим от любви и нетерпения мужем. Выпрямившись, ласково сказала:

— Пекос МакКлэйн, вы очень добрый человек. — Она одарила его очаровательной улыбкой, поцеловала в щеку и добавила:

— Когда-нибудь и у вас будут дети. И мы с Рено позаботимся о них, когда вы с женой захотите провести какое-то время вдвоем, si?

Пекос не ответил. Он как-то неопределенно улыбнулся и сказал:

— Увидимся завтра.

Через несколько дней на скалистых холмах недалеко от Буенавентуры Рено, Магделина и три малютки устроили небольшой пикник на лужайке у их будущего дома. Рено, развалившись у расстеленной на земле скатерти, услышал топот копыт. Он сел и поднял руку козырьком над глазами, глядя на приближающегося всадника.

Пекос соскочил с седла, уронив поводья на землю. Улыбнувшись, он подошел к счастливой семейной группе. Рено встал, чтобы пожать ему руку, и понял по глазам Пекоса, что его старый друг уезжает.

— Я приехал попрощаться, — спокойно объявил Пекос, тиская в руках свой стетсон.

— Нет! — воскликнула Магделина Санчес. — Мы вас не отпустим, Пекос.

— Амиго, — ласково спросил Рено, — ты собираешься назад в…

— Я еще не знаю, куда поеду, Рено. Может, вернусь через несколько дней, я не знаю. Мне просто нужно сменить обстановку. — Он пожал широкими плечами. — Думаю, что поскачу в Пасо, а потом… кто знает?

Друзья долго махали вслед Пекосу, когда тот был уже далеко. Рено, обвив рукой стройную талию жены, прижался губами к ее густым черным волосам и пробормотал:

— Мне жаль Пекоса. Ему не так повезло, как мне. — Он поцеловал ее в ушко.

Магделина повернула к нему лицо.

— Si, он одинок, я думаю. Это так печально. — Ее темные глаза стали грустными. — Мне жаль, что…

Рено продолжал следить за удаляющимся всадником.

— Ах, mi esposa, ведь он может все изменить. — Добрый мексиканец посмотрел на очаровательное личико жены и улыбнулся. — А теперь забудь о Пекосе и поцелуй своего мужа.

Магделина положила руку на грудь Рено и бросила быстрый взгляд на дочерей, весело играющих в строящемся доме. Видя, что они поглощены игрой и ничего не замечают вокруг, она потянулась к нему губами.

Усталый и утомленный жарой, с заросшим щетиной лицом, Пекос въехал в Пасо дель Норт, когда июльское солнце было в самом зените. Он наклонил голову, чтобы укрыть глаза от яркого света, и его взгляд лениво скользнул по деревянному тротуару у отеля «Пьерсон».

Внезапно его вялость как рукой сняло. Он сдвинул на затылок шляпу и прищурился. Пекос так резко натянул поводья, что конь заржал и захрипел, протестуя. Он мотал головой из стороны в сторону и привлек внимание невысокой блондинки, которая только что вышла из отеля. Отклонив в сторону свой желтый солнечный зонтик, она повернула золотоволосую головку и посмотрела на высокого всадника.

Пекос смотрел прямо на эту женщину, спазмы сдавили ему горло. Его серые глаза расширились, а затем угрожающе сузились. И он так громко выкрикнул ее имя, что прохожие по обеим сторонам пыльной дороги остановились и удивленно стали смотреть на них.

— Ангел!