— Нет, — простонал Торврен.

Только не теперь, когда цель так близка! Руки метнулись к ушам, словно пытаясь остановить страшный миг. Минуло столько времени! На глаза д'варфа впервые за несколько столетий навернулись слезы. Он понял свою ошибку, почувствовал ее, словно лед, сжимавший ступни. Выяснив, что пленник принадлежит к легендарному народу, он забыл об осторожности. Он воспринял появление элв'ина как благословенный знак судьбы и поверил в возможность вернуть Трай'сил. Он забыл о Темном Властелине!

Прижав кулаки к горлу, Торврен завыл. Призрак надежды в одну секунду разрушил создаваемое веками. Отчаяние ледяной слякотью заполняло нутро.

Эбеновая сфера медленно приближалась, на поверхности больше не плясал кровавый огонь. Она почернела; тусклые серебряные линии исчезли — теперь камень казался провалом в пространстве мироздания. Он высасывал тепло и слабый свет факелов подземелья.

Торврен знал; это больше не магический талисман — это самый черный зрачок, колодец, сквозь который из своего вулканического логова на него смотрит чудовище. Око Темного Властелина.

Одна только мысль о предательстве разбудила Черное Сердце, и он готов мстить. Трай'сил, Молот Грома, был единственным инструментом, способным разбить оковы рабства, а Торврен — последней надеждой клана. Будучи хорошим охотником, он избежал короткого поводка, на котором хозяин держал остальных д'варфов. В глубоком тесном подвале он долгими веками ждал своего часа, надеясь вернуть то, что по праву принадлежит его народу.

Торврен отчаянно закричал, глядя в каменный потолок подземелья, но, как и последние защитники Раш'амона, не дождался ответа. Его роль изменилась. Лорд д'варфов больше не управлял черной магией, не улыбался страданиям жертв — теперь он сам рыдал, взывая к слепым небесам.

Эбеновая сфера все глубже увлекала в омут отчаяния. Что ж, смерть положит конец мучениям. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, камень остановился и повис над Торвреном. Тот закрыл глаза — оставалось только ждать.

Несколько ударов сердца ничего не происходило. Дыхание вырывалось хриплым свистом, колени дрожали. Д'варф вспомнил, как играл с пленником: порой достаточно лишь пригрозить болью, и страх сделает свое дело.

Не в силах больше терпеть, Торврен открыл глаза.

Эбеновая сфера по-прежнему вращалась на уровне груди, но теперь на ее поверхности вновь плясал огонь — не кровавый, а черный, словно непроглядная ночь.

И прежде чем охотник успел удивиться, вспышка окутала его, и каждая косточка в измученном теле запылала. Д'варф упал на спину, с радостью принимая так долго медлившую смерть.

Мука нарастала, а сердца по-прежнему бились. Он приказывал им замереть, чувствуя совсем близко прохладу небытия. На пороге могилы Торврен отпустил свой дух и вдруг, в последнюю секунду существования разума, осознал ошибку.

— Нет!

Его глаза распахнулись. Теперь он видел лишь темный огонь, заполнивший каждую клеточку тела. Торврен наконец понял, что произошло: нет, им овладела не желанная смерть, а извращенная магия эбенового камня.

Д'варф отчаянно закричал, но было поздно.

Черное Сердце не думал уничтожить охотника — он перековывал д'варфа, ломал его дух, как множество раз поступал сам Торврен со своими жертвами, превращая их в рабов Темного Властелина — темных стражей.

Пока Тол'чак и Могвид готовили для выступления скромный реквизит, Крал осматривал Музыкальный зал. Вдоль дальней стены располагался небольшой помост, украшенный позолоченными розами. На нем стояли два кресла с высокими спинками, два мягких трона для лордов Твердыни. Все остальное пространство оставалось пустым, только сотни светильников отражались в полированном мраморном полу. В хрустальных люстрах, отделанных серебром, горели свечи, превращая потолок в паутину с капельками утренней росы.

Кралу представились разодетые менестрели и нарядные гости, обычно заполнявшие зал. Помпезное помещение вовсе не подходило для рыночных шутов.

Горец хмуро оглядел собственную труппу — потрепанная дорожная одежда, обгоревший реквизит. Казалось, они попали в парадный зал по ошибке. Что-то здесь не чисто. Внезапно на миг сознание прояснилось — будто лед горного озера затрещал под ногами.

— Мы практически готовы, — проговорил, приближаясь, Тол'чак. — Могвид начнет с пары фокусов Мерика, для затравки.

Они не собирались — да и не смогли бы — устраивать настоящее выступление. Весь реквизит был лишь декорациями, за которыми скрывалась истинная цель визита — разговор с лордами.

— Будь начеку, — предупредил Крал. — Не нравится мне все это.

— Теперь я и сам не понимаю, зачем нас сюда позвали, — согласился огр. — Видел стражников у дверей?

Горец кивнул.

Он заметил, как Могвид, выудив из своего ящика кожаный мешочек, сунул его в карман. Затем си'лура поставил небольшую чашу из черного камня на соседний короб. Крал нахмурился: у Мерика ничего подобного не было. Повнимательней рассмотрев сосуд, он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Успокаивая себя, горец машинально потер руку: повода для волнений нет — это всего лишь посуда.

Массивная деревянная дверь, охраняемая парой стражников, неожиданно распахнулась, и на пороге появился уже знакомый дворецкий. За его спиной стояли двое юношей поразительного сходства — казалось, кто-то проделал фокус с зеркалами.

На них были одинаковые зеленые мантии поверх шелковых костюмов, и двигались они синхронно. Ступая в ногу, молодые люди вошли в Музыкальный зал. Крал не мог оторваться от необычных лиц: волосы белее снега, красные глаза, У горцев рождение такого ребенка считалось дурным предзнаменованием. В прошлом его народ полагал, что подобных детей коснулись ледяные демоны, и оставляли их умирать на суровых вершинах. Суеверия долго живут в памяти, и Крал невольно внутренне содрогнулся, глядя на молочную кожу близнецов. Появление на свет одного такого младенца не сулило ничего хорошего, а уж двойня пророчила всему роду хозяев Твердыни ужасные беды.

— Не нравится мне, как пахнет эта парочка, — тихонько пробормотал Тол'чак.

Горец знал, что нос огра куда чувствительнее человеческого.

Ротскилдер поклонился.

— Лорд Микоф и лорд Риман, — гнусаво объявил он, — наместники повелителя в Тенистом Потоке, хозяева великой Твердыни, наследники династии Кара'дом.

Юноши молча проследовали к мягким креслам.

Стражники, обнажив мечи, вытянулись стрункой, Ротскилдер остался на пороге.

Едва близнецы сели, один из них поднял палец — дворецкий отвесил глубокий поклон и покинул зал. За ним вышли и стражники, тихо затворив за собой двери. Лорды остались наедине с труппой Крала.

Они рассматривали друг друга, не двигаясь с места. Снаружи заскрежетали тяжелые засовы — их заперли.

Наконец один юноша заговорил — очень тихо, но горец отчетливо слышал каждое слово. Лорд не пытался их обмануть.

— Спасибо, что приняли приглашение. А теперь скажите, кто из вас маг стихии, сумевший сбежать прошлой ночью?

Могвид услышал, как Крал втянул в себя воздух. Си'лура чувствовал, что после обморока в коридорах замка горец забеспокоился. Он явно что-то заподозрил. К счастью, глупец обладал поразительным мужеством и не попытался вернуться.

— Если он выйдет вперед, — объявил лорд со своего помоста. — Мы сохраним жизнь остальным.

Пока Крал и Тол'чак приходили в себя от слов юноши, даже не пытавшегося скрыть свою с братом принадлежность к темным стражам, Могвид успел все обдумать. У него имелось с десяток разных планов, но ни один не учитывал подобной откровенности хозяев замка. Он ожидал обмана и ловушек. И все же оборотень нашел способ извлечь выгоду из непредвиденной ситуации. Он кашлянул. Что ж, в таком случае и он будет играть по-крупному. Могвид шагнул вперед и спокойно проговорил:

— Я тот, кого вы ищете. Коль уж вам известно о нашей труппе, вы наверняка слышали и о моей способности управлять волками. Это моя магия. Я знаю язык животных. — Он упер кулаки в бедра. — А теперь отпустите моих друзей.