Он был вынужден улыбаться им очень часто, стараясь произвести впечатление сильного и крутого игрока. Девочки так мило хихикали, что Цацики почувствовал слабость в ногах, забыл, зачем стоит в воротах, и пропустил гол. Это было нечестно, считал Цацики. Он пропустил девять голов, а потом тренер снял его с ворот.

Поскольку во время игры кроме вратаря на поле могли находиться только семь игроков, а в команде их было четырнадцать, шестеро сидели на скамье запасных. Кому играть, решал тренер. В команде было только три бессменных игрока, три звезды — Пер Хаммар, Маркус и Фреддан. И два игрока, которые на поле не выходили никогда, — Цацики и Калле. Калле плохо бегал, он страдал избыточным весом. Тренер велел ему худеть, но Калле не принимал его требование всерьез. Он слишком сильно любил сладкое. Сейчас он сидел и сосал леденец на палочке.

Не играть вовсе было еще скучнее, чем играть. Цацики зевнул.

Тренер покрикивал на игроков.

— Давайте, парни! — кричал он. — Мы их сделаем!

Недолго думал, Цацики пересек поле и подошел к Мамаше и Йорану, стоявшим у ограждения.

— Почему ты не играешь? — спросила Мамаша.

— Я не умею, — сказал Цацики.

— Конечно, умеешь, что за ерунда, — возмутилась Мамаша.

— Нет, не умею, а это важный матч. Если мы выиграем, мы попадем в финал.

— Вам всего девять лет, — сказала Мамаша. — В таком возрасте играют для удовольствия.

— Нет, — возразил Цацики. — Играют, чтобы выигрывать.

Счет был «семь — семь», когда Пер Хаммар получил мяч и бросился в атаку. Пас Маркусу, Маркус проводит мяч мимо противника, пас Перу Хаммару, и Пер Хаммар забивает гол в «девятку».

— Гол! — завопил Цацики.

Вот бы ему играть так же хорошо, как Пер Хаммар! Тогда бы он ушел в «Юргорден». «Вернись в „Мариеберг“, — на коленях умолял бы его тренер. — Мы без тебя не можем».

Но Цацики бы его не слушал. И тренер бы до конца жизни раскаивался, что потерял его.

Матч закончился со счетом «восемь — семь», и они попали в финал. Цацики искренне сочувствовал проигравшим. Виду них был печальный.

Зато у тренера вид был очень суровый.

— Ты почему вышел на поле? — набросился он на Цацики. — Из-за тебя мы чуть не проиграли! У нас было на одного игрока больше. Ты что, совсем спятил? Заруби себе на носу, барышня: если ты в команде, то ты в команде, даже если тебя не выпустили на поле.

Цацики взял Йорана за руку.

— Вы сейчас разговариваете с моим сыном, — грозно сказал Йоран. — Смените тон.

— Во-первых, Цацики не барышня, — вступила Мамаша. — А во-вторых, ему девять лет.

— Вот именно, — сказал тренер. — Возможно, ему следует подыскать другой вид спорта, пока не поздно.

— В каком смысле поздно?

— В таком возрасте его уже не примут ни в одну секцию. Чтобы чего-то добиться, надо работать.

— Вы меня не поняли, ему всего девять, — прошипела Мамаша. — По-вашему, надо обязательно стать профессионалом? Нельзя, что ли, просто играть в футбол?

— Не в моей команде, — сказал тренер.

— Это вы зарубите себе на носу, — снова встрял Йоран. — Спорт должен доставлять удовольствие.

— Вот именно, — поддержала его Мамаша. — И закройте рот, как бы мяч не залетел.

— Ну знаете, — сказал тренер. — Если бы вы были в моей команде…

— То Мамашу бы тоже отправили на скамью запасных, — рассудил Цацики.

— Но я не в вашей команде, — парировала Мамаша.

— И я тоже, — сказал Цацики. — Потому что я ухожу.

Йоран считал, что Цацики все же зря бросил футбол.

— Не сдавайся, есть же и другие команды, — сказал он. — Мальчик, который не умеет играть в футбол, — инвалид.

Мамаша сказала, что Йоран сам инвалид, раз говорит такое.

Цацики считал, что они оба идиоты, раз ссорятся из-за него.

— Вы ведете себя как настоящие родители! — крикнул он. — Ссоритесь из-за воспитания. Я могу сам за себя решать.

— Попробуй гандбол или баскетбол, — предложил Йоран.

— Нет, — ответил Цацики. — Скучно. В это мы на физкультуре играем.

— Что же ты тогда хочешь? — спросила Мамаша.

— Танцевать, — сказал Цацики.

— Балет? — с надеждой спросила Мамаша. Когда-то она танцевала сама и мечтала, что Цацики тоже захочет научиться.

— Нет, танго и всякое такое, — сказал Цацики.

В передаче «Ура, спорт!» он видел мальчика своего возраста, который танцевал с девочкой. Мальчик был одет в красивый блестящий костюм, а девочка — в развевающееся платье. Они выглядели очень стильно и в соревнованиях заняли второе место. Вот таким хотел стать Цацики. Только в соревнованиях он бы, конечно, всегда занимал первые места.

— О господи, — простонал Йоран.

— А тебе-то что? — фыркнула Мамаша. — Пусть танцует, если хочет. Ничто так не развивает тело, как танец.

— Карате? — не сдавался Йоран. — Гимнастика? А может, борьба?

— Нет, — сказал Цацики. — Я хочу танцевать.

Чем больше он об этом думал, тем меньше сомневался. Только бы никто не узнал, а то и еще засмеют. Мамаша и Йоран торжественно поклялись никому не рассказывать. Даже Перу Хаммару.

К сожалению, свободных мест на курсах танго не было, потому что занятия начались уже давным-давно.

— Попробуй буги-вуги, — предложила Мамаша. — Или сальсу.

— Я выбираю буги-вуги, — сказал Цацики. Что такое сальса, он понятия не имел, а буги и даже Йоран танцевал.

Цацики немного нервничал, когда они пришли в школу танцев. Повсюду бегали девочки в трико и балетных пачках. Розовых, черных, зеленых и лиловых. Большие девочки и маленькие. И ни одного мальчика. А вдруг ему тоже придется надеть балетный костюм? Цацики поежился. Тогда уж лучше сразу отказаться.

Сердце билось от волнения, ладони вспотели.

— Ммм… — Мамаша сделала глубокий вдох. — Как хорошо пахнет! Чувствуешь? Балетки, пот и тяжелый труд. Надо мне снова начать танцевать.

— Только не со мной, — развеял ее мечты Цацики.

На ногах у него были не балетки, а кроссовки. И ничем приятным они не пахли. От них несло старым деревенским потом, потому что летом он носил их на босу ногу. Если на занятии им скажут разуться, он откажется.

Дверь в пятый зал открыла девушка. Вероятно, это и есть тренер, подумал Цацики, ведь курс рассчитан на детей девяти-двенадцати лет, а ей как минимум двадцать.

— Ну, удачи, король буги-вуги, — рассмеялась Мамаша и попыталась его поцеловать.

— Отстань! — взмолился Цацики.

В группе было десять девочек и один Цацики. Больше всего ему хотелось выбежать из зала и никогда больше не возвращаться, но ему не хватило смелости. Он сел в круг вместе с девочками, и тренер начала перекличку. Цацики уставился в пол. Когда назвали его имя, он лишь кивнул.

— Тут записан еще один мальчик — кто-нибудь из вас знает Расмуса? — спросила тренер.

Цацики чуть не завопил от счастья. Ура, он не один! Он решился поднять глаза и посмотреть на своих новых друзей.

Только одна девочка была ему знакома. Сара из параллельного класса. Она ему улыбнулась.

— Хорошо, — сказала тренер. — Начнем разминку.

Разогреваться было скучно и со стороны выглядело глуповато. Они пожимали плечами, загибали пальцы на ногах, трясли головой и хлопали в такт музыке. Буги-вуги можно танцевать под Элвиса Пресли, считала тренер. Йоран тоже так говорил.

— А когда мы уже будем танцевать? — осмелилась наконец спросить какая-то девочка.

— О’кей, — бодро согласилась тренер. — Давайте начнем. Мальчики встают с этой стороны, девочки — с этой.

Мальчики — это был Цацики. Он стоял один напротив десяти девочек. Ему было ужасно неловко, и он не понимал, как сможет танцевать со всеми сразу. Цацики полагалось начинать с левой ноги, девочкам — с правой.