...Пройдя через платяной шкаф, наши герои вновь оказались в кащеевой библиотеке, а выйдя из замка, — на поляне с хроноскафом.

Дежуривший возле него Шидла кинулся к ним:

— Земляне! Рад вас видеть! А где же дети?

— Один здесь, — постучал себя по карману Холмс. — А где младший — не знаю.

— Из замка Стас не выходил, — озадаченно промолвил Шидла.

— Думаю, он не выходил потому, — догадался Кубатай, что с помощью магического шкафа отправился в какую-нибудь книгу.

— Знаю, знаю в какую! — закричал Смолянин радостно. — Он же домой хотел вернуться! Он в нашу книжку отправился — в «Сегодня, мама!»...

— Выходит, сейчас он дома, и нам остается только доставить туда второго? — сказал Ватсон скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— Боюсь, что это не так, — ответил Кубатай. — Трезво рассудив, я пришел к выводу, что моя первоначальная гипотеза была неверной. Если Стас отправился в «Маму», то он находится как раз в вымышленном мире этой книги. — И после паузы туманно добавил: — сознание автора преобразует действительность...

Оглядываясь назад я вынужден отметить, что поиски Кости были не самыми скверными днями в моей жизни. На их время я вновь поселился у нашей дорогой миссис Хадсон, в своей старой комнате. А Кубатай со Смолянином, не смущаясь простотой обстановки, заняли комнатку прислуги. Весь день они бродили по Лондону, выискивая самые густозаселенные мухами районы — помойки, выгребные ямы, скотобойни. План их был прост — Костя-муха, увидев знакомые лица, должен был приблизиться и как-либо дать о себе знать. Для полного эффекта потомки брали с собой куски лежалого мяса и прочие продукты, аппетитные для насекомых. Самых подозрительных мух они отлавливали сачком и приносили домой — для изучения. Но Костя никак не находился, и результатом поисков был лишь густой, стойкий запах в квартире.

Я искал Костю другим путем — по ночам бродил по Лондону, в местах малодоступных людям, но заметным для мух, расклеивая плакатики с краткой инструкцией, как добраться до Бейкер-стрит. Плакатики рисовал по ночам Смолянин, оказавшийся на диво трудолюбивым и прилежным.

Как и следовало ожидать, успеха добился Холмс, применивший самый неутомительный и странный способ поиска — просмотр газет.

Найдя бедного мальчика, мы отправились на полюс, где узнали поразительную историю посрамления злого колдуна смышленным ребенком. Что ж, нам остался, как мы думали, самый простой этап приключений — найти Стаса, получившего волшебную силу...

Унылый замок Кащея был по-прежнему пуст. Сам хозяин помещения нервно замахал крылышками, оказавшись в апартаментах, но ничего не сказал. Правда, издалека доносился слабый стук, но Кубатай успокаивающе махнул рукой:

— Это Гапон, местный заключенный, в дверь колотит.

— Кушать, наверное, хочет, — предположил сердобольный Смолянин. — Мы ж его с месяц назад заперли...

— Вряд ли, у него ведь самобранка была... — нахмурился Кубатай. — Холмс, как вы думаете, чего желает заключенный?

— Ну, если он целый месяц кушал... — улыбнулся Холмс.

— А! Смолянин, сходи, вынеси парашу. Мы пока книжечку подготовим...

Смолянин, страдальчески всплеснув руками, удалился, прихватив с собой покорного Кащея. А Кубатай достал с полки томик под названием «Сегодня, мама!» Полистал, то ухмыляясь каким-то приятным моментам, то мрачнея. Торжествующе поднял палец:

— Во! «Царь, царевич, король, королевич.» Это, явно, и есть та повесть, куда отправился Стас. Мы можем глянуть текст и убедиться, здесь ли он... да и предусмотреть возможные опасности. Гениально! Как я раньше этого не сообразил? Сейчас почитаем этого «Царя, царевича...» Странное, однако, название. При чем здесь цари и короли? Это же архаизм!

— Но-но! — в унисон воскликнули мы с Холмсом.

— Пардон, пардон, — улыбаясь извинился Кубатай. — Я же не сказал — королевы! Королевы — это хорошо. А короли — архаизм.

Пока я размышлял, стоит ли принимать такие странные извинения, Кубатай полистал книжку и громко, выразительно прочитал:

— «Пока я размышлял, стоит ли принимать такие странные извинения, Кубатай полистал книжку, и громко, выразительно прочитал:

— «Пока я размышлял, стоит ли принимать такие странные извинения, Кубатай полистал книжку, и громко, выразительно прочитал:

— «Пока я размышлял...»

Быстрым движением Холмс выхватил у Кубатая томик. Генерал-старший сержант постоял несколько мгновений с остекленевшими глазами, потом сказал:

— Что со мной было, господа?

— Похоже, вы чуть не стали жертвой этой книги, — с блеском в глазах сообщил Шерлок. — Вы читали именно о тех событиях, которые сейчас происходят. Соответственно — они происходили снова и снова! Вы могли стоять так вечно, генерал. Вы читали о том, что делаете, и делали то, о чем читали!

— О ужас! — Кубатай побледнел и осел на стул. Холмс осторожно, словно знаменитую шкатулку с отравленной иглой, открыл книгу, перелистнул страницу и прочел:

— «Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не предскажет нам будущее, но...»

— Позвольте, почему это — «не предскажет»? — возмутился Кубатай. — Полистайте книгу дальше, и мы все узнаем!

— А дальше, — торжественно сообщил Холмс, — страницы пусты!

И он помахал книгой с девственно-чистыми листами.

— Что это может означать? — слабо пискнул Кубатай. — Наверное, мы сами творим историю? И то, что будет написано в книге, зависит от того, как мы поступим?

— Можно предложить и другую версию, — вкрадчиво произнес Холмс. — Книга «Царь, царевич, король, королевич» только еще пишется. И автор... авторы, еще не решили, что будет дальше, что сделает Смолянин...

Генерал-старший сержант вздрогнул и приподнялся. Холмс потупился.

— Что вы этим хотите сказать? — гневно воскликнул Кубатай. — Что Смолянин ненастоящий? Что я путешествую по вымышленным мирам не со своим верным другом, талантливым переводчиком, испытанным товарищем — а с персонажем книги?

Холмс посмотрел на Кубатая так, словно хотел что-то сказать, но боялся, что его не поймут. И глухо произнес:

— Кубатай, дорогой, успокойтесь. Истина в том...

— Почему бы вам не сделать следующего шага? — продолжал бушевать генерал, удивленный спокойствием Холмса. — Почему бы не предположить, что и я — всего лишь книжный персонаж!

Мысль эта требовала дальнейшего развития, и он продолжил, глядя то на опустившего трубку Холмса, то на меня:

— Ведь как гладко получается! Я — лишь персонаж, выдающий себя за генерала Департамента Защиты Реальности! Этакий комический покровитель детей! Ха! А автор книг о Холмсе... э-э-э...

— Кубатай, не волнуйтесь, — тихо сказал Холмс, положив руку ему на плечо. — Я неоднократно замечал, что разница между Реальным и Вымышленными мирами — небольшая... но не думал, что вы совершите такой великолепный мыслительный взлет! Гениально! Ничего не упуская, не проходя мимо косвенных улик, не закрывая уши на самый тихий шорох — вы выдали стопроцентный результат!

— Какой? — слабо полюбопытствовал Кубатай.

— Стопроцентный! Я хотел сказать, что каждый мир одновременно и реален, и придуман. Значит, в какой-то мере вы...

Кубатай разразился веселым смехом.

— Холмс! Имейте чувство меры! Я, конечно, отношусь к вам, гражданам Вымышленных миров, как к равным... но нельзя же утрировать! В вас говорят комплексы, Холмс! Вы переживаете, что оказались творением чужой мысли — вот и пытаетесь нас уверить в том же!

— Что ж, — подумав согласился Холмс. — Возможно, вы и правы. Здесь я необъективен, и дедукция может меня подводить.

Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не предскажет нам будущее, но мы были готовы к любым опасностям.