Ухмылялись нахально… Вообще-то, позади должен быть и четвертый – перекрывать путь. Алексей резко обернулся – ага, вот он! Далеко стоит, гад – ножичком не достанешь, даже если метнуть. Да и ветер. Зато те трое… о, они подходили все ближе, явно не скрывая своих намерений.
Четверо против одного. Тут и думать нечего – либо бежать, либо – напасть первым. Бежать не получится, значит – напасть!
Громко насвистывая – якобы в полной беззаботности – Лешка наклонился у портика, подобрал подходящий камень… И, резко выпрямившись, с силой метнул его в ближайшего гопника.
Попал! Еще бы, не так-то уж тут было и далеко.
Парнища завыл, схватившись за голову… что-то выпало у него из руки. Что-то? Кинжал, и довольно длинный, этакий мини-меч!
В три прыжка Лешка оказался около остальных и, продолжая улыбаться, выхватил из-за голенища сапога нож. Намотал на левую руку плащ.
Ввух!
Эх, жаль, лишь слегка задел. Теперь – выпад! Ах ты, не достал… Ничего!
Гопники растерянно попятились, явно не ожидая от своей жертвы подобной прыти. А Лешка нападал, развивая первый успех, и в глазах его не было ни капли жалости, при таком раскладе не до гуманизма – либо он, либо они.
Первое, что сделал Алексей, оказавшись около тупо сидевшего на земле окровавленного, державшегося за голову парня, так это ударил его ножом в сердце! А чтоб наверняка уже не встал!
И снова бросился на остальных, все время помня – позади тоже был враг. Быстро оглянулся – ага, бежит сюда… Резко отпрыгнул в сторону, пропуская пущенный кинжал… Снова обернулся. А уже никто позади не бежал! Валялся! Споткнулся, что ли? Ладно, с этим после…
Гопники, похоже, пришли в себя. Тот, что только что метнул свой клинок, схватил валявшуюся на земле палку. Ай, молодец – Лешка нарочно отступил к портику – попробуй там, размахнись. Да и вообще – среди поваленных, а местами и торчащих, колонн действовать куда как лучше!
Оп! Притаившись за колонной, Алексей резко выбросил ногу, ударив одного из парней в живот… И тут же за колонною возник тот, что с палкой! Удар! Алексей подставил обмотанную плащом руку. А ведь хороший удар! Сильный. Если б угодил в голову или хотя бы по ключице…
Выпад!
Не достал! Черт, коротковат ножичек! А у того, что лежит? Вроде подлиннее… Отвлечь внимание! Пригнуться… Перехватить нож… Метнуть!
Ловок, бродяга, ловок! Лихо отбил, ничего не скажешь.
Прыгает…
И в этот момент Лешка вдруг вроде бы как споткнулся, упал… Как раз на стонущего вражину, который начал уже приходить в себя… А локтем ему в горло! И нож, нож – к себе.
Внимание! Темная тень сзади! Метнулась, словно крылья огромной хищной птицы. Взметнулась к небу палка… увесистая такая дубина.
Лешка заскулил, закрыл лицо рукою:
– Пощади!
– Н-на!
Дубина просвистела в воздухе… Ударила!
Прямо в лоб тому, что лежал!
А Лешка уже был на ногах – и с силой всадил в бок вражине только что подобранный нож!
Так… Похоже, остался только тот, четвертый… Алексей осмотрелся: однако, где же он? Вот, под чьими-то шагами осыпалась земля… Ага! Явился-таки.
Спрятавшись за колонной, старший тавуллярий покрепче сжал в руке нож. Ну-ну, иди… Вот сейчас… сейчас…
– Господин Алексей?!
Черт! Знакомый голос.
– Я только хотел спросить, не нужна ли помощь?
Осторожное движение. Светлые вьющиеся локоны… Епифан!
– Ты как здесь, парень?
– Мои сказали – за тобой следили люди Косого Карпа. А им человека убить – раз плюнуть.
– Косой Карп?
– Есть тут такой гад. Так, помощь, я смотрю, не нужна?
Алексей усмехнулся:
– Ну, разве что… Хотя…Там, на тропке – ваша работа?
– Да, мы его угостили камнем. Теперь нескоро в себя придет.
– Вот за это – спасибо! – вполне искренне поблагодарил старший тавуллярий. И, вытерев об траву нож, предложил пройтись. – Заодно и поговорили бы.
– Хорошо, прогуляемся, – с улыбкой кивнул Епифан. – Здесь неподалеку как раз дает представление труппа Мелезии. Вот и посмотрим!
– Тебе ж работать надо?! – усмехнулся Алексей.
– Ничего, устрою выходной за-ради праздника евангелиста Матфея.
Алексей даже не сразу узнал свою соседку – набеленное лицо, длинный завитой парик, короткая – так, что видны были коленки – туника древнего покроя. Точно так же, несмотря на прохладную по местным меркам погоду, были одеты и ее партнеры – видать, ставили какую-то пьесу из древней жизни.
Когда Лешка с Епифаном подошли ближе к сцене – скорее, даже к балагану, устроенному из трех составленных вместе повозок, с настланными на них досками – Мелезия как раз говорила нечто проникновенное, то прижимая руки к сердцу, то воздевая их к небу:
Старший тавуллярий одобрительно хмыкнул: ну до чего ж хорошо сказано! Повернул голову к Епифану. Справился – что за пьеса?
– «Медея», – тихо пояснил тот. – Старинного автора – Еврипида. Медея вот она – Мелезия, ее партнер – Язон.
– А те трое?
– А те трое – хор.
Алексей усмехнулся: маловато, конечно, для хора, впрочем – тут же все таки не Мариинский театр!
в ответ на реплику партнера продолжала Мелезия.
Тут вступили трое молодцов – хор, грянув свою песнь с неожиданной силой:
Спектакль шел долго, почти полдня, однако, собравшаяся толпа зрителей – надо сказать, для столь трущобного райончика вовсе не маленькая – терпеливо и с неподдельным интересом наблюдала за разворачивающимся действом, коим, неожиданно для себя, Лешка тоже не на шутку увлекся – видать, сказывалось длительное отсутствие телевизора.
Кое-что было не совсем понятно, и тогда молодой человек толкал в бок своего спутника, требуя пояснений. Тот с большим удовольствием их и давал, поначалу шепотом, а потом и все громче – увидев нескольких, повернувших к нему головы людей, тоже, видать, не очень-то разбиравшихся в условностях сюжета.
Интересная была пьеса, с этаким философским подтекстом – народу нравилось. И Лешке – тоже, особенно последние слова, звучно произнесенные каким-то длинным чернявым актером во время того, как трое молодцов-хористов уже сходили со сцены:
Золотые слова, между прочим! Жизненные.
Пьеса закончилась под одобрительные возгласы и крики. Трое хористов пошли вдоль толпы с шапками – собирали деньги, уж кто сколько даст. Подавали не очень-то щедро, однако Лешка заметил шнырявших в толпе Епифановых оборванцев, лихо шерстивших кошельки зевак.
Спросил шепотом:
– Вместе с Мелезией работаете?
Епифан неохотно кивнул.
Ну, конечно, как же еще-то? Ясное дело – карманники обрабатывают публику в сговоре с артистами, потом выручку делят. Красота! При любом раскладе внакладе никто не остается, главное – чтобы пьеса была поинтереснее, да актеры играли б так, чтобы дух захватывало! Так и играли. Особенно Мелезия! Вот уж талант так талант – куда там всяким прочим.
