Но что лазутчик – а, скорее всего, это он! – делает здесь, у берегов Крыма? Шпионит? За кем? За татарами на берегу? А что, если…

Старший тавуллярий даже немного опешил от пришедшей вдруг в голову мысли: а что, если Креонт – и есть тот самый тайный посланец султана Мурада? В таком случае он, Лешка, вряд ли снова увидит лазутчика – тот ведь соскочил там, где надо – у крымских татар. Теперь разведает все, встретится с их ханом Хаджи-Гиреем – и все, миссия выполнена.

Тогда зачем пытался убить?! Что с того, что его узнал скульптор? А того! Значит, вовсе не в Крым нужно было Креонту! Может, он планировал плыть до Таны… и дальше! Ну да – об этом ведь и говорил базилевс!

– Что тут такое случилось? – прогрохотав по палубе высокими сапогами, к борту подошел капитан – кряжистый, чернобородый, в модном – с разноцветными пришивными рукавами – камзоле. – Мне доложили – какой-то прощелыга вдруг ни с того ни с сего прыгнул за борт?

Капитан, прищурившись, внимательно посмотрел на Франческо и Алексея. Ну конечно же – прощелыга! И за борт прыгнул – пес его знает почему? Может, надо ему было. И ни на кого из пассажиров не нападал, никого не трогал! Конечно же нет! Если да – тогда придется затевать нудное расследование, вне всяких сомнений, совсем не нужное ни капитану, ни владельцам судна. Зачем? Лишь только репутация пострадает. Лучше все скрыть – тем более что свидетелей-то почти нету. Вахтенные – никакие не свидетели, будут говорить то, что укажет капитан, а вот эти двое…

Лешка улыбнулся собственным мыслям – похоже, они были сейчас вполне даже в тему.

– Он… тот, что прыгнул, набросила на… – начал было Франческо, но старший тавуллярий тут же сильно наступил ему на ногу.

– Ой!

– Вы совершенно правы, синьор капитан, – галантно поклонился Алексей. – Этот, неизвестно откуда взявшийся прощелыга, видать, специально дожидался ночи, чтобы покинуть корабль, на который пробрался тайком.

– Вот-вот, – обрадованно кивнул капитан. – Именно, что тайком! Бродяга! А вы, я вижу, вполне серьезные и уважаемые люди.

– Да, синьор капитан… – Алексей обернулся на скульптора. – Шел бы ты в каюту, Франческо. Иди-иди, я сейчас…

Пожав плечами, скульптор направился на корму.

– Мы люди серьезные, – негромко заверил старший тавуллярий. – Тут вы снова правы. И нет нам никакого дела до всяких бродяг. Только…

– Только?

– Только очень хочется заглянуть в судовую роспись. Хотя бы одним глазком.

– Пошли, – тут же кивнул капитан. – Заглянете – не велика тайна! Управитесь до утра?

– Вполне. И не буду больше отвлекаться на всяких бродяг. Выпрыгнул – и бог с ним.

– Вот в этом я с вами совершенно согласен!

В каюте капитана жарко горели свечи. Судовая роспись – большие пергаментные листы – лежала перед Алексеем на узком столе, сам синьор капитан давно завалился на койку.

На «Черной лилии» насчитывалось около трехсот пассажиров, и старший тавуллярий вряд ли мог отыскать в росписи хоть какую-то зацепку. Хотя он ведь знал, что искать. Быстро пробегал глазами листы, не интересуясь ни именами-фамилиями, ни классом передвижения – лишь только место прибытия. Ну, конечно – Кафа, Кафа, Кафа. Солдайя. Солдайя, Кафа. Кафа, Кафа, Чембало… Кафа, Кафа, Кафа… Ага, а вот – Тана! Кто таков? Ха, старый знакомый – господин Прохор Богунеццо, деревянных дел мастер. Интересно они обозвали плотника – «деревянных дел мастер» – звучит! Так вот тут, ниже – Тана, Тана. Тана… «мастера деревянных дел» – ну конечно же вся Прохорова артель. Дальше снова – Кафа, Чембало, Кафа… Ага – Тана. И кто же? Господин Алексиус Пафис – картограф и свободный художник. Ну да, это же он сам и есть! Картограф и свободный художник – как сказал, так и записали. Что еще?

Внимательно просмотрев судовую роспись, старший тавуллярий довольно быстро отыскал всех пассажиров до конечной пристани – Таны. Не так уж много их и оказалось – кроме него самого и плотников, еще всего четверо, из которых трое – приказчики из Таны путешествовали первым классом, вместе занимая угловую каюту, а вот оставшийся «господин Григорий Хасан, крещеный татарин» довольствовался третьим классом – под палубой.

Вот туда-то Лешка и завернул с утра – ищу, мол, знакомца – татарина Гришку Хасанова. Проснувшиеся пассажиры-подпалубники закивали: как же, есть такой, сейчас кликнем… Лешка напрягся в ожидании – неужели не тот? Нет, кажется, тот! Не было под палубой Гришки! Наверное, в уборную пошел или еще куда.

Ага, в уборную… Старший тавуллярий еще около часу ждал, да, так ничего и не выждав, вернулся к себе – там еще никто и не думал вставать.

Значит, Креонт – он же, как можно было уже с большой долею вероятности утверждать, «крещеный татарин Григорий Хасан» – тоже плыл до Таны! Вернее, планировал туда добраться. Однако не повезло – вмешался случай в лице Алексея. И что теперь будет делать лазутчик? Да наверняка выполнять свою миссию и дальше! Дождется попутного судна или наймет рыбаков – до Кафы доберется запросто, вот дальше будет посложнее – Тана – чертов угол – не столь уж популярное место. Хотя в это время, наверное, туда могут ходить небольшие купеческие шебеки – покупать рыбу или зерно. Или – рабов, что вернее. Там ведь, на другом берегу Танаиса-Дона – татарская крепость Азак! Если предположить, что Креонту позарез нужно встретиться с ханом Сеийд-Ахметом – туда он и должен добраться. Обязательно должен! И не такой это человек, чтобы из-за каких-то пустяков отступиться от порученного дела. Следует иметь в виду!

В Кафе, как и следовало предполагать, сошли почти все пассажиры, в том числе и веселые лешкины соседи – патеры и Франческо. Капитан предупредил остальных, чтоб на берег не сходили – задерживаться надолго в Кафе не предполагалось, «Черная лилия» отплывала уже утром, с первыми лучами солнца. А Алексею никуда и не нужно было: немного полюбовавшись с палубы стенами и башнями Кафы, он отправился обратно в каюту и, пользуясь благоприятным случаем, крепко уснул.

А когда проснулся – наполненные южным слепящим солнцем волны Азовского моря уже несли марсильяну к Тане. Ласковый теплый ветер наполнял паруса, развевая на мачтах шитые золотом флаги. Палуба казалась опустевшей – редкие пассажиры лениво прохаживались вдоль бортов.

– Далеко еще? – поинтересовался Алексей у шкипера.

– К завтрашнему вечеру будем, – кивнув, важно заверил тот.

Так и случилось – на следующий день, ближе к вечеру, показалось широкое устье Танаиса – желтовато-сиреневое, оно отличалось по цвету от синей морской глади. По обеим берегам вздымались крепости: слева – генуэзская Тана, с высокой башней собора, справа – татарский Азак с минаретами и мечетью. Оставив лишь один парус на фок-мачте, «Черная лилия» осторожно подбиралась к причалу, на котором уже приветственно махали шляпами люди, как рассмотрел Лешка – не только итальянцы, но и – судя по тюрбанам – татары. У пирса с обеих сторон покачивались лодки.

Приплыли!

Пришвартовались, бросили якоря. Упали на причал сходни – и тут же полуголые грузчики бросились в распахнутое чрево трюма.

Запахнув на плече щегольской шелковый плащ – голубой, с вышитыми серебром львами – старший тавуллярий, кивнув на прощанье капитану и шкиперу, неспешно покинул судно.

С трудом вспомнив татарскую речь – а ведь узнал ее гораздо раньше греческой! – Лешка жестом подозвал паренька, по виду – татарина:

– Салям.

– Салям, почтеннейший господин.

– Не знаешь ли ты в Азаке работорговца Халимсера Гали?

– Халимсера Гали?! Кто ж не знает этого почтеннейшего и уважаемого человека?! Аллах дал ему много удачи и денег.

– Ну раз знаешь, тогда веди! – Алексей швырнул мальчишке медяху. – Надеюсь, мы найдем перевозчика.

– Идемте, господин. – Ловко поймав монету, татарчонок просиял. – У меня есть лодка.

Завидев плотников, молодой человек задержался, условившись встретиться с ними в ближайшей корчме. Разумеется, в Тане, не в Азаке: