Один из туннелей словно сочился светом. Мощные лучи были окружены ореолами, которые давали новые пучки лучей. Я как бы нырнул в этот туннель, отчего испытал скорость неимоверную, и со всей стремительностью стал приближаться к сияющему пятну. С полминуты ничего не было кроме сияния. Наконец оно стало спадать и показался мир, вначале довольно блеклый, а потом и поярчавший до нужной степени.

Я валялся на берегу узкой горной речушки, плещущейся и булькающей в каменной теснине. Живой я, живой и даже довольный. Есть за меня заступники и молельники, оттого и Бог миловал. Сел я и тут все окрестности давай плыть перед глазами и даже танцевать. Не сразу угомонилось и утряслось мое «мировоззрение». Наконец танцы поутихли и тогда я, пошатываясь, утвердился на ногах. Но что за черт меня побрал?

Я был облачен во вполне приличную, хотя и мокрую гимнастерку странной пятнистой окраски. Шаровары совсем не похожи на те лохмотья, что прикрывали меня прежде. И сапоги новые хромовые – совсем не те чувяки, что еще пять минут назад отчаянно просили каши на моих ногах. И в теле какая-то сила, даже сытость, которой я давным-давно не ощущал. Но позвольте, сколько же время прошло? Или вернее, откуда и куда оно идет сейчас?

Мои собственные плечи притянули внимание своим золотым отсветом, глаз стал косить на погоны – как, я уже ЕСАУЛ? Впрочем, это чудо меня вполне устраивает.

Я видимо сильно ударился головой о что-то твердое, раз мало так понимаю. Попробую повспоминать. Уродился я в 1896 году от Рождества Христова в станице Кисловской Оренбургского казачьего войска. Так? Так. Когда мне было десять – не стало маменьки. Отец был тогда на сборах, а мать ушла косить сено и не вернулась – наверное, волк зарезал. Есть у меня братишка и сестренка. Отучился я в Оренбургском юнкерском казачьем училище. А дальше что? Память начинает мерцать. Дальше завязалась война с немцами? Было это или нет? Три года тяжелой войны, где нас секли пулеметы и рвала картечь. А хапнули ли большевики российский скипетр и державу, издавали ли свои декреты, соблазнившие простонародье? Было то или не было? А все остальное – комбеды, продотряды, ревкомы, чрезвычайка, части особого назначения, продразверстка? Расстреляли ли моего батьку красноармейцы в счет неуплаченной станишниками контрибуции? Наступал ли я на Астрахань и Царицын под началом атамана Дутова, видел ли на снегу порубленных и раздетых казаков, тех, что попались к красным в плен, болтались ли на веревках продотрядовцы? Удирал ли я от большевистских отрядов через весь Туркестан, словно вор последний? БЫЛА ЛИ Манечка, Мариам, которая прятала меня в сарае, когда красные лютовали на улицах Бухары, выискивая белогвардейцев?

И мне мнится сейчас, что ничего подобного не было, это я в какой-то книжульке почерпнул. Я ведь не простой казачина, мечтающий об том, как врезать плетью приват-доценту, люблю и на печатные знаки внимание обратить. И, допустим, набрался таких ужасов у какого-нибудь петербургского литератора, у Андрея Белого, например; они мастера на это дело, ети их налево.

Гораздо более разумной выглядит другая история моей жизни. Я родился в 1896 от Рождества Христова, но только не в Оренбуржье… а в станице Чистоозерной Сибирского казачьего войска. Матушка моя жива до сих пор, хотя ее однажды украли немирные киргиз-казахи, но зато потом отбил казачий разъезд. Я спокойно проучился в Омском казачьем училище, никакой мировой войны с немцами не случилось. И в конце-то концов чего нам с ними делить? Да и с австрийцами тоже. Лет пятьсот назад Габсбурги перестали лезть на Балканы, когда мы им крепко всыпали, также как и туркам-османам. Как раз в ту далекую пору Русь и Византию счастливо соединила уния и русские полки помогли кесарю Палеологу отбросить кровожадных азиатов от Константинополя. Конечно, византийцы были тогда еще достаточно сильны, впрочем не оттого ли, что в начале тринадцатого века галицкие дружины Романа Мстиславича оборонили Царьград от западных варваров, именовавшихся крестоносцами.

А вот у немцев с французами другое дело, старинная и глубокая неприязнь. Немцы в 1914 году крепко вломили с помощью своей «вращающейся двери» и французам, и британцам заодно. У побитой Франции забрали Фландрию, и этот самый, Франш-Конте, а у вторых – Южную Африку, Судан и Египет впридачу. Во Франции после такого позорища пришли к власти «новые галлы», истинно национальное движение, они сколотили крупные военно-промышленные тресты, потихоньку от немцев вооружили до зубов армию, выгнали всех евреев. Германия сейчас дрожит перед Францией, ждет расправы. А в Британии победили на выборах социалисты-лейбористы, отменили корону, объявили равноправие наций, создали Союз Советских Социалистических Республик, уничтожили буржуазию и дворян в двухлетней гражданской войне, согнали фермеров в коммуны. Сейчас столица СССР в Бомбее, а правит англичанами, индийцами и прочими пролетариями генеральный секретарь всесоюзной лейбористской партии Махатма Ганди. Под знаменем пролетарского интернационализма советские англо-индийцы замутили Китай революцией, – сейчас там марионеточная народная демократия, – и вдобавок нанесли с линкоров удар по побережьям буржуазных Североамериканских штатов.

Но зато в российской восточно-римской империи, в Великой, Белой, Малой, Червонной Руси, в балканских и малоазийских владениях не случилось никаких бунтов и революций. Промышленники и купцы своей предприимчивостью создают прибыль себе и стране. Крестьяне осваивают малоазийскую целину. Дворяне превратили свои земли, унаследованные от прославленных отцов, в образцовые хозяйства. Кесарь Николай, даровав конституцию и новый избирательный закон, почил в бозе в восемнадцатом году и упокоился, как и его венценосные предки, в соборе святой Софии, в столице нашей первопрестольной Константинополе. Сейчас счастливо правит его сын Алексей. Мы снабжаем зерном всю полуголодную Европу и даже Америку, российские автомобили модели «сивка-бурка» завоевали сердца обывателей по всему миру. Между прочим, в правительстве есть даже один еврей, министр финансов Лев Давыдович Бронштейн. Министр он, конечно, не ахти, рубль уж не так свободно обменивается на золото, но никто нас не может теперь попрекнуть антисемитизмом.