Дверь кареты открылась, и из неё вышел молодой человек. «Возмужал паренек - отметил про себя Павел Дмитриевич Киселев». И действительно, за четыре года прошедшие со времени их последней встречи, молодой человек повзрослел, раздался в плечах, стал мужчиной, что ли. Вслух же он сказал, улыбнувшись:

- Рад вас видеть, ваше высочество, как доехали?

Николай Павлович, а это был именно он, сердечно поздоровался с начальником штаба II армии.

- Замечательно, - весело ответил он, - Такого солнца, как на юге, у нас в Петербурге не увидишь. Видимо мне надо чаще вас навещать. И действительно, лицо великого князя чуть обветрелось и загорело.

- Пройдемте в дом, Николай Павлович, - пригласил полковник, и они зашли вовнутрь. Полковник Киселев являлся давним знакомым его высочества. Он был хорошо принят при дворе и считался доверенным лицом императора и семьи Романовых. Еще в 1810 году он сопровождал в Россию прусскую королевскую семью, где впервые познакомился с Александрой Федоровной, тогда еще, принцессой Шарлоттой. Присутствовал он и в Берлине, во время помолвки великого князя. Поэтому он считался «своим» в императорской семье.

После обеда, князь с хозяином вышли на веранду, выходившую в сад, где Николай Павлович и начал разговор, ради которого он приехал.

- Я читал ваш доклад государю о крестьянской реформе, и он меня чрезвычайно заинтересовал. Мы даже обсуждали его с Михаилом Михайловичем Сперанским, и он нашел многие ваши идеи созвучными его собственным.

- Я не держу свои взгляды в секрете, и думаю, что освобождение крестьян есть наиважнейшая задача, которая увеличит благосостояние отечества. Мы не должны забывать о том, что произошло во Франции и посему обязаны сделать все, чтобы революция не случилась у нас.

- Полностью с вами согласен, Павел Дмитриевич. Но мне кажется, господин Аракчеев не разделяет ваших взглядов. Как продвигается дела комиссии? Лицо Киселева помрачнело.

- К сожалению, мой проект положили под сукно. Меня поблагодарили за мои усилия и беспокойство, но далее обсуждения, дело не пошло.

- Я думаю, Павел Дмитриевич, что время вашего проекта еще прейдет. Я бы не терял надежды.

- Что-нибудь определенное, Николай Павлович?

- Нет, но многие, включая императора и меня, согласны с вашими идеями, а посему мы должны дожидаться подходящего времени и не терять надежды. Я уверен, что нам еще многое предстоит совершить на этом поприще.

- Очень на это надеюсь, ваше высочество.

- Я так же слышал о вашей обеспокоенности о близкой войне с Турком. Откуда такая уверенность?

- Так Турок, с прежней войны, очень не доволен. А ныне у них много войск на Балканах, после начала Греческой войны. Грех, не воспользоваться такой возможностью. Против греков им сто тысяч войска не надобно, так что сдается мне, они найдут повод, и нападут на нас. Иначе, зачем им столько войск?

- Но мы греков официально не поддерживаем. Им бы более опасаться французов или англичан.

- Так англичане и французы не спешат слать солдат, а выжидают. А напади турки на нас, англичане против не будут. Уж больно им не нравиться усиление России на Балканах. Я так думаю, что и Махмуд II это знает. Английский посланник из Константинополя никуда не уезжал. Это я знаю точно. Значит, турки с англичанами ссориться не спешат.

- Да, сто тысяч солдат это сила, которую стоит опасаться.

- На этот случай мы укрепляем пограничные крепости, а так же делаем запасы провианта и пороха.

- Османам не выгодно воевать с нами, имея за спиной не замиренных греков. Думаю, ежели мы не будем вмешиваться, то и войны может не быть.

- Они все равно нападут. Уж больно недовольны утратой Дуная. Так, что лучше нам напасть загодя и застать их врасплох. Помоги мы грекам, там и сербы и болгары нам помогут. Уж больно им несладко под османами.

- А нам от этого, какая польза?

- Выход на Балканы, к проливам. Это еще ваша бабушка Екатерина желала.

- А понравиться ли наш выход к Проливам англичанам и французам? Ведь Балканы еще и удержать надо.

- Я думаю, что освободив славянские народы от турок, мы приобретем в их лице верных союзников.

- Не во всем с вами согласен, Павел Дмитриевич. С такими союзниками и до беды не далеко. С военной точки зрения они слабы. И нам придется их поддерживать, а не им нас. Не уверен, что оно нам надобно.

- Так и мы пока в бой не рвемся, только границу укрепляем.

- А здесь я вас полностью поддерживаю. Кто знает, что может случиться.

В 1823 году я предпринял четырехмесячное путешествие на юг, посетив Киев, Луганск, Одессу и Крым. Эта поездка преследовала насколько целей. Во-первых, я хотел посетить Луганский литейный завод, один из главных производителей чугуна в России. Завод был открыт еще Екатериной II и во время Отечественной войны стал одним из главных поставщиков артиллерии и боеприпасов в стране. Но после войны завод начал чахнуть, так как спрос на боеприпасы упал, а предметов гражданского назначения в стране требовалось немного, и они в основном завозилось из-за рубежа.

Я же, на базе этого завода, планировал создать первый в России металлургический и промышленный комплекс, способный снабжать оружием и боеприпасами армию и флот, а так же, в более далеком будущем, производить рельсы, вагоны и паровозы, когда придет их время. Помня, что с конца XIX века Донбасс стал этаким Рурским[11] эквивалентом в России, я старался попросту ускорить этот процесс, пользуясь своим послезнанием. О том, что этот регион богат коксующим углем, уже было известно, но месторождения не использовались, ибо, в эти времена, в основном использовали древесину. Железо завозили с Урала, так как Криворожский железорудный бассейн еще не открыли. Зато существовало местечко под названием Кривой Рог, с которого и можно было начинать изыскания. Подобные промышленные центры уже создавались в Бирмингеме и Льеже, а позже, в Рурской области.

В Луганске я осмотрел завод и окрестные шахты. С директором завода мы говорили о насущных проблемах: отсутствии руд в округе и отсутствие спроса на «гражданскую продукцию». Обе эти проблемы я планировал решить в будущем. Первую, за счет Криворожского месторождения, а вторую, за счет постройки железных дорог и реформы сельского хозяйства, которые потребуют большое количество металла. Несмотря на проблемы, завод имел множество плюсов, таких как наличие квалифицированных рабочих рук и даже школы для их обучения, и традиции качества выпускаемой продукции.

Рабочие на заводе и в шахтах жили в страшных условиях, а за ошибки, часто налагались физические наказания. Впрочем, на уральских заводах Демидовых дело обстояло примерно так же. Множество рабочих были приписанными крепостными, и это, скорее, был системный порок, чем локальный случай.

Отношение дворянства, сиречь власти, к крестьянину или рабочему было двойственным. С одной стороны, многие понимали необходимость реформ и видели в крестьянине основу России, что на деле не мешало использовать людей как орудие или пушечное мясо. Например, в среде молодых офицеров имели популярность идеи свободы и равенства, хотя на деле, они мало занимались бытом или обеспечением солдат. А случись война, во имя чести и славы немногие подумали бы о жизнях солдат. В этом была одна из основных проблем проведения реформ в империи. Многие хотели перемен, но не хотели прилагать усилий или делиться своим благосостоянием. Ведь поговорить или помечтать завсегда легче и безопаснее.

Покидая Луганск, я взял на заметку организовать поиск руд в районе Кривого Рога, с расчетом, что их все-таки обнаружат до начала модернизации Луганского завода.

После Луганска я наведался в Крым, где посетил Севастополь и встретился с Алексеем Самуиловичем Грейгом, командующим Черноморским флотом. Выходец из потомственной семьи моряков, он был энергичным и знающим командиром и очень болел за свое дело. Флот он знал снизу доверху, прошедши путь от матроса в английском флоте до вице-адмирала, командуя целой флотилией кораблей. Администратором он оказался не худшим, чем моряком.