Заглянул участковый из нашего отделения.

– Кирилл, привет. А говорят, ты уже того, на гражданке.

– Здорово. Только ваши сведения устарели. Я оставлен в органах и представлен к правительственной награде за безупречную службу. Будь другом, поболтай с людьми, кто что видел.

Участковый скрылся за дверью и ринулся в толпу зевак.

Я обернулся к хозяину.

– Ну-с, что все-таки произошла?

– Я, понимаешь, на рынке был, сам не видел. Где-то в полдвенадцатого сюда заглянул, Степа торговал. Я туда-сюда. А через полчаса меня нашли, кричат – продавца твоего зарезали. Я в ларек. Степа лежит весь в крови. Суки поганые. Я «скорую» вызвал, затем к Степе, что да как? Он ничего, в сознании. Говорит, зашли трое в черных куртках, нож поставили, деньги давай требовать. А что тут Степа наторговал? Ну, на сотню штук, не больше, со вчерашним остатком. Он им так и сказал, что нет денег. Один – к кассе, Степа руку-то его перехватил, а второй – ножом. Деньги взяли и смылись. Вроде, на машине, как люди говорят.

– Примет он не называл?

– Да нет, не до того ему было. Сказал, что лет по двадцать – двадцать пять всем.

– Отличненько. Ну, и какие мысли по поводу резни?

– Сволочи. Найду – придушу.

– Это не мысли, это эмоции. Какой же дурак ларек фруктовый грабить будет, тем более, на нож человека сажать из-за какой-то мелочевки? Давай, уважаемый, вспоминай, с кем доходом не поделился или кому дорогу перешел, а то в двух оставшихся ларьках тоже продавцов почикают.

Пока «уважаемый» вспоминал, я через стеклянную витрину ларька рассматривал окрестности. Участковый добывал информацию, ведя нелегкую битву с «ничего-не-видением». Нищие просили милостыню, граждане делали покупки в неограбленных ларьках. О! Мелькнуло знакомое лицо. Ну конечно, как же без него здесь? Паша Снегирев – представитель местной группировки, курирующей рынок. Бригадир. А может звеньевой. Я в их иерархии слабо разбираюсь. Звеньевой… Надо ж такое придумать! «По улице шагает веселое звено, никто из нас не знает, куда идет оно…»

Надо бы с ним перекинуться. Разумеется, не гранатами. А так, парочкой слов на тему сегодняшней трагедии. У нас с Пашей, как это говорится в милицейских кругах, контакт. Контакт! Есть контакт! Оставляем хозяина вспоминать о сво-их разборках и устремимся на контакт.

– Привет, Павел.

– Здрасьте, Кирилл Андреич.

– В курсе?

– В курсе.

– Ну и?

– Не знаю. Это не наши. Наши с головой дружат.

– А кто не дружит?

Паша пожал плечами.

– А может, с Мамедом поссорились?

– А что с ним ссориться? Из-за его редиски да бананов?

– Ну, мало ли. Обратно – дружба народов.

– Так продавец-то русский. Если б Мамед не прав был, с ним бы и разбирались.

– А для острастки? Вроде как предупредить?

– Да ну. Мы люди интеллигентные.

Не знаю, насколько интеллигентным был Паша, но погром «черных», устроенный по весне его бойцами, до сих пор многие вспоминали. Правда, никто так и не сел, потому что никто ничего не хотел. Впрочем, как всегда.

– А можно вопрос задать? – неожиданно обратился ко мне Снегирев. – Это правда, что вас из милиции того?

Отлично! Информация в районе распространялась со скоростью света. Ну, я понимаю, если бы в «Намедни» по телевизору передали: «Сегодня в связи с служебным несоответствием был отстранен от должности оперуполномоченный уголовного розыска, капитан милиции Ларин. Правительство выражает глубокие соболезнования родным и близким отстраненного. Специально для НТВ из ГУВД г.Санкт-Петербурга такой-то такой-то…» Тогда все ясно, все понятно. А тут уж ни в какие ворота…

– Это сплетни, Паша. Завистников и скрытых врагов.

– Понятно. Это я на всякий случай. Если что, можем местечко подыскать. У вас опыт…

Вы думаете, я удивился? Ни-фи-га! Половина ментов бывших на бандитов работают или сами бандитами становятся. Поэтому я вполне спокойно ответил:

– Спасибо, не надо.

Потом, взглянув на ларек, спросил:

– Ну так что? Может подскажешь в порядке шефской помощи?

– Нет, я не знаю. Тачка, правда, знакомая… Хотя сам я не видел.

– Ну-ка, ну-ка…

– «БМВ» черная, без номеров. Не первый раз светится тут. Может, эта же сегодня и была. Мужики мне сказали.

– Раз тачка знакомая, значит и хозяин известен?

– Хозяина не знаю. Вы про Захара слышали? Который старший у саратовских?

– Витя? Слышал.

– Его бойцы, похоже. Беспредельщики. Наши их не любят. Как шакалы по всему городу рыщут. Казанцы куда уж суровые, но до этих им далеко. Захар набрал себе дебилов, которым что курицу зарезать, что человека. С одной извилиной, обмороженных… Им все равно что делать – что прикажут, то и выполняют. Козлы. Они тут пару ларьков наших опустили. Мы стрелочку забили, разобраться что к чему, да они не приехали…

Я вспомнил слова Саввы про то, что Захар трусоват по натуре. Хотя, с другой стороны, чтобы таких головорезов под крылом держать, надо прежде всего смелость иметь.

– Я не помню, чтоб тут грабежи были…

– Да не заявляли. Мужика помните, с башкой проломленной, что за рынком валялся? Их работа.

Я помнил тот случай. Возле забора нашли зверски избитого мужчину со вставленным в задний проход металлическим штырем. «Глухарь». Правда, тогда Паша мне ничего про саратовских не говорил. А теперь, видно, достали. А может для отвода глаз, если сам при делах?

– Ну, и что с машиной?

– Я ж говорю, у них тачка есть – «БМВ» черный. Сегодня тоже видели.

– Ну, это еще ни о чем не говорит.

– Говорит. Почерк их. Чуть что – сразу за нож.

– А почему «Овощи»?

– Без понятия.

– Тогда пока.

Я вернулся к ларьку, по пути пошептавшись с участковым. Тот подтвердил, что трое бандитов скрылись на черной «БМВ», но лиц их никто не видел. Все произошло слишком быстро и неожиданно. Обидно. Остается надеяться, что у потерпевшего со зрительной памятью все в порядке.

Хозяин-азербайджанец так ничего и не вспомнил. Ни про разборки, ни про межнациональные конфликты. Таким образом, версия одна – продавца подранили из-за редиски. Она сейчас в самом расцвете. Сочная и красная, как большие клопы.

Я собрался было покинуть ларек, как вдруг обратил внимание на пальцы хозяина. На одном из них блестел большой перстень. Внезапная догадка осенила меня. Я сел на стул продавца и стал выдвигать ящечки, расположенные под прилавком. В одном из них, в футляре из-под бритвы «Харьков», я нашел складные аптекарские весы и набор маленьких гирек. Вот теперь все ясно. Раненый продавец баловался скупкой золота.

Когда я говорил о золоте, которое скупал продавец ИЧП «Аракс», я вовсе не имел в виду мешки с россыпью монет и слитки с печатью пробы, которые хранятся в швейцарских банках. До такого уровня Степе далековато. А вот скупать ворованное «рыжье» у наркоманов и квартирных воров – самое то. Его сейчас во многих ларьках скупают. А вы небось думаете, какой я догадливый, что весы нашел? Да ничего особенного. Их в каждом втором ларьке найти можно. Но вот золота в ларьке, увы, я так и не обнаружил. Жалко. Жалко, если оно у Степы в карманах. Он может с ним быстро расстаться. В больнице учет и контроль отсутствуют. Впрочем когда как. Но это я скоро узнаю, потому что именно в больницу я сейчас и еду, занимаясь параллельно умственной деятельностью. То есть думаю. Думать мне осталось немного, с недельку, а поэтому я тороплюсь.

Думаю, к примеру о том, куда Степе столько золота. Боже мой, да куда угодно! Благо сейчас есть что купить. Те же бананы. Но покупают у нас пока еще на рубли, а не на золото. Стало быть, это самое золото надо продать. Разумеется, подороже, чем купил. Иначе какой смысл? Можно даже по госцене, потому что воришки в ларек сдают совсем дешево. Так что навар есть, процесс идет. Теперь вопрос – кому это золотишко продать? Оно ведь того, криминалом попахивает. На улице к первому встречному не подойдешь и не предложишь. В ломбард и в скупку не понесешь – там паспорт требуют. Можно погореть. Но есть у нас в запасе пара заветных местечек. Мне они знакомы по своему же многострадальному опыту.