– Тогда они вне конкуренции. Ну, а на российском, так сказать, русском фронте?

– Вспоминая Ленина, можно сказать, что начался второй передел мира на сферы влияния. Это связано с ослаблением патриархов бандитизма и зарождением новых, молодых, энергичных команд. Свято место…

Игорек потрепался еще немного, затем прикурил. Старая милицейская привычка не делиться никакой информацией даже с тем, кому доверяешь. Потому что доверять никому нельзя. Лучше пошутим. Как говорил один умный человек из нашей системы: первый враг опера – длинный язык. А уж если совсем припрет поделиться, ну, прям невмоготу как, рассказывай один и тот же анекдот. Пускай думают – во, дурень шизанутый, как его в милиции-то держат?

– А вообще-то борзеют все. На почве неразберихи, бардака, безнаказанности и беспредела. Раньше попроще было, про «заказухи» и слыхом не слыхивали. Не, бывали, конечно, но не каждый же день, как сейчас.

– Какой же вывод, Игорек?

– Какой?

– Пойдем выпьем. Чисто символически.

– Нормальный переход. Нет, не могу, я до утра сегодня. Да и на базу скоро поедем. Ты-то как, серьезно уходишь или только треплешься?

– Да тут неприятность одна случилась, вот и попросили.

– Так переходи к нам.

– Не хочу я никуда переходить. У вас, что ли, маразма меньше?

– Ну, не без этого, а ты что хотел, в стерильных условиях работать? Так их нигде нет.

– Тогда я дворником пойду.

– Ну, давай, давай, флаг в руки.

Игорь выкинул хабарик в форточку.

– Наших-то встречаешь?

– Да почти все разбежались. В ментуре человек пять осталось.

– Н-да… Полиция-милиция… Ладно, поехал я. Будешь у нас, забегай, кабинет знаешь.

Игорь закинул на спину сложенный жилет.

– Ну, бывай…

– Погоди, – на пороге остановил я его. – Ты про Захарова Витю слыхал?

– Естественно. Ты б еще про Малышева спросил.

– Ну и что он из себя?

– Я, вообще-то, авторитетами не занимаюсь. У нас – заложники, вымогатели мелкие. Слышал, что «обмороженный» немного, с котелком не дружит. Ну, и команда у него соответствующая. Набрал молодняка с одной извилиной во лбу и чинит беспредел. Сам, правда, никуда не лезет, осторожный. У ребят наших есть кое-что на него, но пока никак реально зацепиться не могут. Его бы закрыть за что-нибудь, а потом бы раскрутили.

– Говорят, что он трусоват.

– Сомневаюсь. Своих он в кулаке держит. Да и в городе его побаиваются. А что это ты вдруг?

Я, естественно, тоже не сказал Игорю, «что это я вдруг». Никому не верь. А поэтому лучше отшутимся:

– Да, позвонил тут, пригласил на день рожденья в ресторан. А я голову ломаю, к чему бы это? Может, ссучить меня хочет?

– Ты смотри, не поддавайся, а то посадим.

– Постараюсь. Но если что, ты мне камеру потеплее устроишь?

– Без проблем. Ладно, все, я полетел. Привет нашим, если встретишь кого…

Паша позвонил в семь вечера, когда я подшивал очередное безобразие, я имею в виду, дело. Паша коротко спросил: «Вы сами приедете или?..» Я предпочитал «или», о чем немедленно и сообщил.

Минут через десять под моим окном остановилась вишневая «Вольво», и два интеллигентных молодых человека под руки вывели третьего. А еще через несколько секунд в мою дверь постучались.

После моего разрешения войти интеллигенты в черных пиджаках внесли парня лет двадцати, подтолкнули к стулу и закрыли дверь с той стороны, оставшись таким образом в коридоре. Я вышел к ним.

– Ребята, у меня просьба. Минут десять не уезжать. Посидите в тачке, попейте чайку.

Оба молча кивнули и удалились.

Я вернулся в кабинет. Продавец опасливо смотрел на меня исподлобья, грызя ногти.

– Расслабься, родной. Кто ты у нас по фамилии?

– Корнеев.

– А звать?

– Мишей, ну, Михаилом.

– Основное поле деятельности – торговля?

– А между прочим, продавец – это тоже работа.

– Боже мой, я разве имею что-то против?! Любой труд почетен. Торгуй себе на здоровье, хоть до самой старости. Но… Что делать, Миша, везде есть эти «но»… Никуда без них. К сожалению, не всем можно торговать. Не рекомендуется продавать или скупать наркотики, оружие, ну, и до кучи, ворованные вещички. Ты, значит, с Юрием Сергеевичем знаком? Между нами говоря, он большой халтурщик. Я имею в виду, как стоматолог. Но в золотишке толк понимает. Или тоже не очень, а?

Миша смотрел в пол, явно не спеша с ответом. Наверное, с мыслями собирается. Но мне-то некогда ждать, пока он там соберется.

– Ну-ка, глянь в окно. Посмотрел? А теперь слушай внимательно, продавец. Мне может надоесть собственное красноречие, и тогда на основании имеющегося у нас договора о творческом содружестве отдам я тебя вон тем интеллигентам. И минут через пятнадцать я буду знать все, что мне нужно, без всякой нервотрепки и красноречия. Идет? Не бойся, я не собираюсь паковать тебя в камеру. Разговор по душам и разбегаемся. Ты-в свой ларь, я-в свой.

– А что рассказывать-то? – посмотрел уже не в пол, а на меня Миша.

– Отлично, вижу деловой настрой. Степу знаем?

– Которого зарезали? Знаю, конечно.

– Золото он скупал?

– Ну, как вам сказать…

– Скупал?!

– Да, скупал.

– А ты?

– Ну…

– Быстро!

– Скупал.

– И сейчас скупаешь. Ты знал, что в тот день у Степы будет большая партия золота?

– Нет, нет, честно не знал, он никогда не говорит об этом. Мы вообще на такие темы не треплемся. Сами понимаете, ни к чему.

– У кого скупаете золото?

– Ну, кто приносит, у того и берем.

– Не свисти. У вас весьма ограниченный круг сдатчиков. От них могла пойти информация?

– Не понял.

– Что ты не понял? Продали вам десять колечек, а пару часов спустя пришли и отобрали. Не сами, конечно. Может такое быть?

– В принципе, может, но я ни разу с таким не встречался. По крайней мере, мне бы такую подлянку не подстроили.

– А Степе?

– Но я ж не знаю, кто ему сдавал. Но тоже вряд ли.

– Ладно. Кто еще сдает золото Юрию Сергеевичу, кроме тебя и Степы?

– Я знаю только одного, Стаса. У него желтый ларек в нашем ряду. Но его сегодня нет.

– Каким образом вы проворачиваете сделку? Есть какой-нибудь принцип, механизм?

– Да нет никаких принципов. Как только появляется товар, звоним, встречаемся.

– Где встречаетесь?

– К нему приносим.

– Отличненько. Но вы же не бегаете к нему из-за каждого колечка?

– Нет, конечно. Грамм сто накопим и сдаем.

– Молодцы, мать вашу. Посадить бы всю вашу веселую компанию. А впрочем, не надо. Вас другие посадят. На перо. Одного уже посадили. Следующим не боишься быть?

– Да я как-то не думал об этом.

– Не ври, не ври, еще как думал. Я вот подозреваю, что как раз ты следующим и окажешься. Золотишка-то много накопил?

Миша не ответил.

– Много, много. Пора в гости к Юрию Сергеевичу. Он вам, кстати, кариес по блату не лечит? Со скидкой тарифа?

– Не лечит.

– Странно. Ну да Бог с ним. И, пожалуй, вот еще что. Мне почему-то кажется, что Степа не первая жертва, а? И если б «скорая» милицию не вызвала, вряд ли бы он сам обратился сюда. Как ты думаешь?

– Не знаю, – опять уставившись в пол, пробубнил Кор-неев.

– Все ты знаешь. Просто в другие разы дело без ножа обходилось, верно? Отсюда вывод – кто-то на вашем рыноч-ке наколочку дает кому следует: «Товар прибыл, можно брать!»

– Но ведь невозможно узнать, когда мы золото понесем.

– Но случаи-то были?

– Д-да, один. Но я вам ничего не говорил.

– Само собой, родной. Ну, а что касается того, что невозможно узнать, то на это скажу – узнать можно все. Был бы творческий подход.

– Я не знаю, – еще раз зачем-то произнес Миша.

Я постучал пальцами по облезлой полировке своего стола.

– Когда ты в последний раз был у стоматолога? Естественно, не для лечения зубов.

– С месяц назад,

– Значит «рыжье» имеешь? Юрий Сергеевич как, с ценой не обижает?