Светом молнии в тучах резануло глаза, и я прищурился. Ночь стояла темная и холодная. Трудно было догадаться, какая тварь могла прятаться в темноте между корявыми стволами сухих деревьев. Деревьев, к слову, полно росло, но в основном лес состоял из самых уродливых — спиношипов. Назывались они так от того, что напоминали шипы, торчавшие из спины монстра, зарытого под землей.

Ливень шумел об мертвую землю, заливал ее, и превращал в липкую противную грязь.

Водонепроницаемый плащ, оказавшийся вполне водопроницаемым, тяжелел на плечах, и я чувствовал себя обмотанной сырым бинтом сардиной, запертой в морозилке. Пару ласковых слов старому торговцу из Абраты придется сказать. Вода стекала с бровей, скользила по щекам, и щипала глаза. Веки пришлось утереть ладонью, а капюшон натянуть сильнее, чтобы лицо не заливало.

Ну и где она?

Я точно слышал девичьи крики, но из-за раската грома не смог толком понять, где именно кричали. Вспышкой молнии высветило лес, кривые ветви спиношипов отбросили жуткие тени на сырую землю, и я присмотрелся. Не увидел ничего.

Пахло затхлостью, размокшей древесной корой, но я давно не морщил нос от местных ароматов — привык.

— Отстаньте от меня! — за вершиной холма показался полупрозрачный кончик купола защитного поля, и девичий крик донесся оттуда же.

Оп-па.

Это как без музыкальной доли кому-то удалось использовать защитную магию? Неужели в Костяной лес занесло танцора? «М-да, — подумал я. — Определенно не лучшее место для девушки».

Вообще, я не любил лезть в чужие проблемы, и очень хотел обходить их стороной, но крики человека, нуждавшегося в помощи, пробуждали голос совести. Я не мог его бросить, хотя свалить очень хотелось.

Перетянул кожаный чехол барабана со спины на бок, дернул за веревку, и узлы развязались, отпустив крышки. Щелкнул пальцем по мембране, убедился, что жерло резонатора открылось и издавало громкий звук, а затем бросился к холму.

Шлепая по грязи тяжелыми ботинками, я заметил, что ладони вспотели. Давненько не ввязывался в драки, уже позабыв, что такое волнение и тревога.

С вершины холма открылся обзор на небольшую равнину. Девушка сидела в грязной луже, и когда три паука размером с крупную собаку бросились на защитное поле, девушка вскрикнула, став отползать назад. Лица не разглядеть. Удалось увидеть светлые волнистые волосы ниже плеч, прямо как у….

Да быть не может.

Сердце ёкнуло.

Пауки встали на задние лапы, и звякнули серые цепи, намотанные на хитиновые паучьи панцири. Шипеть и бросаться на защитное поле бесполезно — тварей отбрасывало в грязь кинетическим ударом. По защитному полю прошлась белая волна, а затем, на вершине купола, со стекольным треском появилась извилистая трещина. Поле протянуло энергетические жгуты к куску красного дерева, валявшегося рядом с девушкой, и магией питалось от него. Дерево сияло тусклым красным светом, и на нем темнели острые символы ангельского алфавита.

Я сглотнул, поняв, что дама позарилась на сокровище грешников, и что они не успокоятся, пока она не умрет. Если бы еще знать, где она его достала, было бы спокойнее. Только бы не у Голиафа.

Девушка внезапно вскочила, и неуверенно крикнула:

— Я вам щ-щас п-покажу! — голос ее оказался до боли знаком.

Во мне появилась надежда, что она справится сама. Все же, сероцепные паучки — мелочь пузатая. Прижизненные воришки и мелкие шарлатаны, которые для танцоров и музыкантов самых мелких разрядов не представляли угрозы. Цепи грешников этого вида вмещали в себя минимум айцура, потому справиться такой мелюзге под силу только с животными, да с простыми смертными.

Дама попыталась исполнить неловкое танцевальное движение, но из грязи танцпол вышел паршивый. Неуклюже поскользнулась, плюхнулась лицом в лужу, по сторонам полетели брызги. Я тихонько прошипел, поджав губы, и испытал за даму неловкость. Даже пауков это зрелище очаровало на пару секунд, и, не будь они глупыми духами, то могли бы рассмеяться. Я вот еле сдержался.

М-да.

Зато попыталась.

«Не, — подумал я. — Пропадет девка. Надо спасать»

Пауки вонзили лапы в защитное поле, оно покрылось сеткой трещин, и со звоном осыпалось сотнями мелких осколков. Видимо, поле не девушка поставила, а кусок Древа греха, который стукнулся об камень.

Девушка, крича от ужаса, отползала назад, пальцы ее утопали в грязи, и она падала на спину, будучи не в силах удержать равновесие.

Пауки подкрадывались к ней хищной поступью, блестели кровожадными глазами, и скалили страшные мохнатые клыки. Твари мелкие, смерть они приносили медленную и мучительную, так что позавидовать жертве сложно.

— Нет! Помогите! — девушка зажмурилась от страха, распрощавшись с жизнью, и тут я постучал пальцами по барабану, выдав стремительную барабанную дробь. Настолько четкую, что девушка застыла на месте, позабыв обо всем.

Земля под пауками наполнилась айцуром музыки, древние магические символы на барабане засияли темно-фиолетовым светом, и из грязи, окружив пауков, выросло шесть мраморных надгробий. Пауки, озираясь, злобно зашипели, стали размахивать лапами, но приступ гнева у них вышел короткий. Надгробия выстрелили в них густыми Лучами разложения, лучи столкнулись в одной точке, и точка расширилась ослепительной сферой фиолетового взрыва. Волосы девушки дрогнули от ударной волны, стволы деревьев взорвались брызгами воды, а в воздух вздернуло фонтан грязи.

— Ого, — удивленно произнесла девушка, хлопая ресницами, и пытаясь отдышаться.

Сначала я не обратил на нее внимания. Всмотрелся в неглубокий кратер, убедившись, что от пауков кроме мокрого места и пары окровавленных ошметков ничего не осталось. Капли дождя с шипением испарялись на раскаленных айцуром надгробиях, испускавших густые клубы горячего пара. Убедившись, что угрозы нет, я взглянул на девушку, сразу же узнав лицо.

— Маша?! — ошарашено изрек я, чуть не потеряв от удивления челюсть.

Грязь с Машиных щек смыло ливнем, так что разглядеть ее удалось без проблем. Яркая и стройная блондинка, с любящими голубыми глазами, от которых трудно оторваться.

Перед мысленным взором вспыхнуло окно, в котором над Анапским пляжем раскрывались красочные бутоны фейрверков. Мы любовались ими, попивали сладкое красное вино из бокалов, и обнимались, считая, что всегда будем вместе. Услышал в мыслях ее страстные стоны над своим ухом, вспомнил аромат ее тела, мягкость кожи, и оцепенел.

Сказать, что мне захотелось сквозь землю провалиться — ничего не сказать. Между фразами «я тебя люблю» и «давай расстанемся» лежит короткая тропа, преодолеть которую можно одним шагом. У нас так и случилось.

Передо мной сидела моя бывшая.

— Откуда ты знаешь…. — Маша удивленно вскинула брови, а потом на ее лице возникло выражение растерянности. — Я Мэйриш….

Я прыснул, махнул на нее рукой, и собрался уйти. Мэйриш. Оригинально. Я ей помог. Спас ее шкуру. Выбирается пусть сама. Это уже не мое дело.

Не успел и пары шагов сделать, как меня потянуло назад — Маша схватила чехол, который прикрывал мне крылья. Я чуть не грохнулся в грязь, и в груди защемило. Так захотелось высказаться, но я помнил, что Маша — особа чувствительная, и пришлось говорить мягко:

— Что ты ко мне прицепилась? — буркнул я, и недовольно на нее взглянул. — Твоя жизнь вне опасности. Лети обратно на облако, с которого спустилась

— Постой, — попросила Маша, и взволнованно на меня взглянула. Ох, если бы я в свое время устоял перед ее взглядом, все было бы иначе. Она дрожала от страха, и вид ее напуганного лица вызвал во мне сострадание, за которое я себя терпеть не мог. — Я не знаю, кто ты, не знаю, чем тебя обидела, но мне страшно, мне нужна помощь, — Маша сомневалась. Ее явно обеспокоило то, что я назвал ее Земное имя, а меня это забавляло — мне нравилось удивлять людей. Хотя от Маши хотелось убраться подальше.