Страх парализовал меня. Маша и Уильям не справились?

Я присмотрелся.

Уильям подскочил к телу мертвого берсерка, из груди которого торчало ледяное копье, и схватил меч, бросившись на обледеневшую дверь. Серией мощных ударов Уильям разбил полотна, и они рассыпались ледяными осколками. Узники тут же рванули на склад, пока Маша прикрывала их. Ловкими движениями боевого танца она осыпала контрабасистов заклятиями льда и огня. Черт, неужели она спасла меня? Но как? Недавно она ей и одного берсерка уложить не удавалось. Так она еще и магией огня владела, и могла вызывать питомца…. Невероятно.

Она что, Проклятая?

Маша бросила в висок контрабасисту ледяную глыбу, и глыба врезавшись в шлем на сверхзвуковой скорости, взорвалась ледяными осколками. Шея контрабасиста звучно хрустнула, и он повалился с вышки вместе с контрабасом. Маша одолела контрабасиста? Удивительно. Похоже, мое прикосновение к циферблату повлияло и на ее силу, расширив вены айцура в Машином теле.

Я слышал о ситуациях, когда под влиянием ужаса маги становились сильнее, а если вены айцура расширялись, то на их сужение требовались десятилетия и полное отсутствие тренировок.

Второй контрабасист заметил Машу, но не успел атаковать. Из склада на улицу выскочил узник с лютней, жестко ударил по струнам, и пронзительно засвистел ветер. Голова контрабасиста упала рядом с опустошенной бутылкой хунса. Он крикнуть не успел. Из обрубленной шеи фонтаном била ярко-красная кровь, и враг завалился на контрабас, выронив смычок.

Спустя мгновение извилистая "Воздушная лента" блеснула в свете огня, и растворилась за спиной бездыханного тела контрабасиста. Следом за магом, издавая воинственные крики, под открытое небо высыпали остальные узники с музыкальными инструментами. С флейтами, с лютнями, с трубами.

Получилось! Первая победа воодушевила меня.

Я рванул к Маше, и она завелась настолько, что не сразу меня признала. Разглядев мое лицо, она растворила ледяное копье, которое чуть не швырнула мне в лоб. "Фух" — подумал я, обливаясь холодным потом. Еще секунда — и гасите свет.

— Ангелы! — крикнул Уильям, указав мечом в конец улицы, где показалось трое берсерков и два флейтиста. Флейтисты взмахнули крыльями и взлетели, а берсерки бросились в лобовую атаку, изрыгая проклятия и страшные крики.

Я рванул на склад, схватил черный барабан, и выскочил на улицу, бегло оценив обстановку. Флейтисты сыпали с неба "Огненными шарами", а узники прикрылись защитной магией, самостоятельно организовав оборону. Среди них оказалось немало умелых музыкантов, что снимало с меня ряд стратегических обязанностей, да и расслабленные спокойной службой ангелы забыли об обороне. Огненные шары взрывались на прозрачной оболочке защитного поля, а я занял на дороге место с хорошим обзором, и атаковал. Выбил из мембраны мелодию "Черного тумана".

В этот раз туман получился густой, плотный, будто туча, и поглотил ангелов целиком, полностью скрыв их из вида. Спустя пару секунд из облака "Черного тумана" вывалилось два скелета, облаченные в остатки ржавой брони. Заклинание настолько их состарило, что при столкновении с землей кости с хрустом разломались, а броня рассыпалась на кусочки.

Зазвенели тревожные колокола по всему лагерю. Со стороны ангельских казарм доносились отзвуки взрывов, и рев грешников, проломивших стену сразу же после начала боя.

Пару берсерков удалось прихлопнуть на подходе. Узник-флейтист проткнул берсерка каменной пикой, которую вырастил у врага под ногами. Пика врезалась в берсерка подобно снаряду, и берсерк повис на ней, свесив руки. Второго берсерка сожгли "Огненными струями", ударив ими одновременно из двух горнов, что не оставило врагу шанса, а вот третий берсерк подобрался слишком близко.

Любое заклинание могло навредить своим, и только берсерк собрался зарубить узника, как Уильям прыгнул между ними и скрестил с берсеком меч. Зазвенела сталь, из клинков ударил веер искр, и Уильям, оскалив зубы, толкал берсерка прочь, будто бульдозер.

Берсерк тратил все силы на то, чтобы удержаться на ногах, и буксовал по грязи. Естественно он мог выполнить оборонительный маневр, чтобы защититься от Уильяма, но берсерка обезоружила сила, которой обладал обычный человек.

Впеврые мне доводилось видеть, как простой смертный превосходил ангела по физической мощи.

Уильям ударил ангела ногой в живот, и ангел едва успевал отбиваться от серии режущих атак. Ульям рассекал клинком воздух, свирепо кричал и скалил зубы, а берсерк безнадежно ставил блоки, едва ли не падая от каждого выпада. С такой силой Уильям бил, что от лезвия откалывались куски, и вскоре оно покрылось сколами, став напоминать зубчатую пилу.

Берсерк выдыхался, не успевал ставить блоки, и Уильям сшиб противника с ног, с размаху впечатав меч ангелу в наплечник. Остроты поврежденного лезвия не хватило, чтобы рассечь броню, на наплечнике осталась вмятина, но и этого оказалось достаточно, чтобы берсерк выронил оружие и повалился в грязь.

Берсерку надо было отдать должное. Уильям вонзил меч в шею врага, попав в зазор между шлемом и нагрудником. Брызнула кровь, но берсерк не молил о пощаде и даже не пискнул. Ангелов воспитывали слишком "отмороженными", чтобы они могли позволить себе страх перед смертью, и пусть они те еще твари — я их немного зауважал.

Взгляд у Уильяма стал звериный, жестокий, и до такой степени страшный, что мне стало не по себе. От былой простоты в нем и следа не осталось, что не мудрено — всех изменила битва.

— Андарий, что дальше? — спросили из толпы.

Пришлось выбирать себе имя местного покроя, и пришлось представиться. Ни разу я никому не представлялся за пять лет, понимая, что имя "Андрей" могло вызвать ненужные вопросы, да и зарегистрирован как житель Антерры я не был. Когда вел дела в самом начале — предпочитал оставаться анонимным, что сыграло со мной злую шутку. С теми же валунами изобилия я не подписывал важных бумаг, и это помогло "партнерам" обогатиться на моей идее. Никогда не любил возню с бумажками, и лень вышла мне боком.

— Прорываемся к площади, — скомандовал я.

Маша и Уильям держались рядом, когда мы рванули к площади что есть мочи. У меня не было представления, как быстро ангелы могли разделаться с грешниками, и как только они стянут силы к центру лагеря — нам конец. Иллюзий о нашем превосходстве я не питал. Мы разделались с пятью ангелами только потому, что нас было сорок человек и Уильям. Боевое упрямство ангелов нам помогло. Ангела не волновало, сколько врагов выходило против него. Пять, десять, сто — он всегда бросался в бой и стоял насмерть.

Лагерь превратился в поле битвы. Мы мчались к центру площади, и проносились мимо горевших зданий. Пожарами улицы вырывало из темноты, а от запаха гари кружилась голова. Из закоулков доносился звон стали, взрывы огненных шаров, вой ветра, и холод магии льда.

Восстание вспыхнуло молниеносно. Узники подтянулись к складу, и в считанные минуты численность вооруженных музыкантов выросла до нескольких тысяч. Тут и там завязывались локальные боестолкновения. Ангелы бросались на людей, рассекая их мечами, а люди обрушивали на ангелов разрушительные заклятия.

Облака освещало вспышками взрывов, а стены дрожали от магии земли. За зданиями на соседних улицах с грохотом выросли высокие каменные пики, на кончиках которых умирали и люди, и ангелы. Лужи в грязи покраснели от крови, на глаза часто попадались отрубленные конечности или изувеченные тела.

Около харчевни безоружный берсерк оторвал узнику голову голыми руками, но берсерка быстро настигла расплата. Узники бросились на берсерка, человек шесть, повалили его, и силой сорвали с головы шлем. Они были вооружены кто чем: осколками деревянного ведра, и кухонными ножами. Осколками ведер они искололи врагу лицо, пальцами выдавили глаза, а потом перерезали горло мясницким тесаком. Берсерк захлебнулся собственной кровью, пока бился в конвульсиях, на его губах вздулись кровавые пузыри, и он умер в муках.