— Часы. Дни. Сложно сказать. Все зависит от того, насколько ты внимателен и насколько открыт твой разум.

Лорел надолго задумалась, а потом не выдержала:

— Ты спрашивал о чем-нибудь?

Тамани посмотрел на нее тем особым беззащитным взглядом, который появлялся у него очень редко.

— Да…

— И оно ответило? Он кивнул.

— И сколько ты ждал?

— Четыре дня. — На его губах заиграла ухмылка. — Я упрямый: хотел услышать не истинный ответ, а тот, который нужен мне.

Лорел постаралась представить Тамани, в молчании сидящего под деревом четверо суток напролет.

— И что сказало Древо? — прошептала она.

— Может быть, потом узнаешь.

Их глаза встретились, и во рту у Лорел пересохло. Тамани улыбнулся и взмахом руки указал на лужайку недалеко от тенистой кроны Древа мудрости.

— А нельзя поесть прямо тут?

Лорел не хотелось уходить из волшебного места.

Фей покачал головой.

— Не стоит просто так стоять рядом с Древом: мало ли кому может понадобиться задать ему вопрос. Это ведь очень личное дело.

Хоть Лорел и понимала, что Тамани прав, она с большой неохотой вышла из-под ветвей Древа. Усевшись на траве, он разложил скромное угощение — помимо ласковых лучей авалонского солнца, феям не требовалось особого питания, — а Лорел легла на живот, наслаждаясь отдыхом.

— Как учеба? — спросил Тамани.

— Здорово! Оказывается, с растениями можно столько всего делать! Вдобавок моя мама — натуропат и кое-чему меня учила.

— И много ты узнала нового?

— Вроде того. Понимаешь, теоретически я прочла тонну нового материала. Я и не подозревала, что за несколько недель смогу все усвоить. Но на самом деле я ничего не умею! — Она тяжко вздохнула. — Ни одно из моих зелий не работает! Некоторые удаются чуть лучше, но до идеала им еще очень далеко.

— Ни одно? — В голосе Тамани послышалась озабоченность.

— Ярдли говорит, что это нормально: может пройти даже несколько лет, прежде чем я научусь варить зелья. Вот только у меня нет времени, я должна защитить свою семью. Схватываю я очень быстро и, по словам Ярдли, начинаю кое-что вспоминать. Надеюсь, он прав… А как твои дела? По сравнению с моей скукотищей у тебя, наверное, масса интересных новостей.

— Нет. Все тихо. Даже слишком, я бы сказал. — Тамани сидел, положив подбородок на колени и обняв их руками. — Я в последнее время часто ходил в разведку, — сказал он, глядя на Древо мудрости.

— В разведку?

— Покидал пост, чтобы составить подробный план местности. За последние недели мы не видели ни одного тролля! Не верится мне, что Авалон их больше не интересует. — Он нахмурился. — Я пытаюсь понять, что происходит, но мне сложно в мире людей. Я ведь не человек. Поэтому мне удается добыть далеко не все сведения, — твердо сказал Тамани. — Чувствую, что для полноты картины чего-то не хватает, а чего именно и где это искать — не знаю.

— А почему бы не спросить у Древа? Фей покачал головой.

— Дерево не предсказывает будущее. В нем живет накопленная тысячелетиями мудрость, но явления, существующие вне Авалона, ему неведомы. Даже бессловесные не в силах мне помочь. Я должен найти решение сам.

Они еще немного повалялись на траве, греясь на солнышке.

— Тэм?

Он лежал с закрытыми глазами и, казалось, почти уснул.

— Мм?

— А ты… — Лорел замялась. — Тебе не надоело быть Весенним?

Глаза Тамани широко раскрылись.

— Ты о чем?

Через несколько мгновений она ответила, аккуратно подбирая слова.

— Почему-то считается, что Весенние феи хуже. Вот ты, например, обязан кланяться, прислуживать и идти позади меня. Это несправедливо.

— А тебе не надоело, что люди принимают тебя за человека? — подумав, спросил Тамани.

— Нет.

— А почему?

Она пожала плечами.

— Видимо, потому, что я выгляжу как человек.

— Ты объяснила, почему люди принимают тебя за одну из них. А я хочу знать, почему тебя это не обижает.

— Потому что все с самого начала считали меня человеком. Я привыкла. — Едва успев договорить, Лорел поняла, что угодила в ловушку.

Тамани улыбнулся.

— Вот видишь? И у меня то же самое: я с самого рождения Весенний. Я всегда таким был. Спроси еще, не надоело ли мне жить?

— Но неужели в глубине души ты не понимаешь, что это неправильно?

— Почему?

— Потому что ты — личность, как и все остальные. Почему то, что ты Весенний, должно определять твой социальный статус?

— Между прочим, то, как определяется социальный статус у людей, вообще ни в какие ворота не лезет.

— Да ладно!

— Почему уважают врачей и юристов?

— Потому что они образованные. А врачи спасают людям жизни.

— Их труд лучше оплачивается, и они занимают более высокое место в обществе.

Лорел кивнула, и Тамани продолжил:

— И в чем разница? Осенние феи более образованны и тоже спасают жизни. Зимние приносят еще больше пользы: они защищают врата и весь Авалон от набегов чужаков, скрывают наш мир от людей. По-моему, они заслуживают уважения.

— Ну и что? Никто не выбирает, кем родиться.

— Может, и не выбирает. Но именно от тебя зависит то, как ты выучишься. Все Осенние много работают, ведь просто так зелье не получится. Ты сама мне рассказывала, сколько приходится учить. Через это проходит каждая Осенняя фея. Мы действительно не выбираем, кем родиться, но Осенние много трудятся и целенаправленно совершенствуют свои навыки, чтобы помочь таким, как я. Если это не достойно уважения, то я уже не знаю, что достойно.

В целом Тамани верно сказал, но Лорел чувствовала, что согласна с ним не до конца.

— Я не против того, чтобы уважать Осенних и Зимних. Мне не нравится, как унижают Весенних фей. Вас действительно немало. — Ей на миг стало не по себе: эту же фразу, хоть и несколько другим тоном, недавно произнесла Катя. — Да, Зимние защищают Авалон. Но замыслы других претворяют в жизнь именно Весенние. Ведь физическая работа на вас. Летние отвечают за развлечения. Молодцы! А кто готовит еду? Кто строит дороги и дома? Кто шьет и стирает одежду? — Голос Лорел зазвенел от волнения. — Вы! Весенние феи! Вы не ничто — вы всё!

По глазам Тамани она поняла, что задела больное место.

Он долго думал, а потом тихо произнес:

— Наверное, ты права, но тут уж ничего не поделаешь. Так было всегда. Весенние феи служат Авалону. Мы рады служить, — гордо добавил он. — Я счастлив служить. Мы не рабы, а свободный народ. После работы я могу делать все, что захочу, и идти куда угодно.

— Так ты свободен?

— Да.

— И насколько же?

— Настолько, насколько захочу! — . выпалил Тамани.

— И ты можешь идти рядом со мной? Он молчал.

— И ты вправе стать мне больше чем другом? Если, — Лорел нарочно выделила это слово, — я решилась бы остаться в Авалоне с тобой.

Тамани опустил глаза. Девушка почувствовала, что ему неловко, и все-таки не удержалась:

— Ну?

— Если бы ты захотела, — выдавил он.

— Если бы я захотела?

— Да. Я не могу делать тебе предложение. Инициатива должна исходить от тебя.

Лорел аж задохнулась от возмущения.

— Ты думаешь, почему меня так беспокоит Дэвид? — Тамани смотрел на нее в упор. — Я не могу даже заявить о своих намерениях. Не могу отбить тебя. Мне остается лишь ждать и надеяться, что однажды ты захочешь, чтобы мы были вместе.

— А если я не попрошу? — опустив глаза, тихо сказала она.

— Значит, я буду ждать вечно.

Лорел стояла возле кровати, заваленной вещами. Ценность одежды, сшитой феями, заключалась не только в ее красоте. Ничего подобного в мире людей просто не существовало: в Авалоне использовалась ткань, похожая на тончайший шелк. По словам фей (хотелось верить, что они шутили), эта материя соткана пауком-шелкопрядом. Впрочем, неважно, главное, что тонкая ткань пропускала солнечный свет, не мешая полноценному фотосинтезу. Теперь Лорел не нужно было надевать открытые топы и шорты, как раньше.