— Дома или за границей? — спросил Персивал.

— Я не уверен, но у меня прескверное чувство, что это происходит дома. В одном из африканских секторов — в Шестом-А.

— Я как раз закончил проверку Шестого отдела, — заметил Дэйнтри. — Правда, всего лишь обычный прогон. Просто чтобы познакомиться с народом.

— Да, мне говорили. Поэтому я и пригласил вас сюда. Рад был, конечно, и вашему участию в охоте. Ну и вы что-нибудь заметили?

— Немного подраспустились. Но и во всех других отделах тоже. К примеру, я проверил, что берут с собой сотрудники, когда идут обедать. Ничего серьезного, но количество чемоданчиков меня поразило… Проверку я провел, конечно, в порядке предупреждения. Но человек нервный от такого предупреждения способен запаниковать. Мы же не можем требовать, чтоб они раздевались догола.

— А в алмазных копях так и делают, но я с вами согласен: заставить человека раздеваться в Вест-Энде было бы несколько необычно.

— И кто-то допустил нарушение? — спросил Персивал.

— Несерьезное. Дэвис из Шестого-А выносил донесение — сказал, что хотел прочесть за обедом. Я его, конечно, предупредил и велел оставить документ у бригадира Томлинсона. Просмотрел я и все разработки. С тех пор как разразился скандал с Блейком, проверка на допуск проводилась очень тщательно, но у нас все еще работают несколько человек с тех давних дурных времен. Есть такие, что работали еще при Бэрджесе и Маклине [речь идет о сотрудниках Сикрет Интеллидженс Сервис Гае Бэрджесе и Дональде Маклине, работавших на советскую разведку; в 1951 г. они бежали в Москву, что вызвало на Западе большой скандал и длительное, до 1955 г., расследование]. Мы можем заново проверить все их контакты, но остывший след трудно взять.

— Возможно, конечно, вполне возможно, — сказал шеф, — что доказательство утечки нам подбросили из-за границы. Им хотелось бы внести смуту в наши ряды, сломить наш дух и столкнуть нас с американцами. Если станет известно, что у нас произошла утечка, это может принести еще больший вред, чем она сама.

— Об этом я и думал, — сказал Персивал. — Запросы в парламенте. Снова возникнут все старые имена: Вассал. Портлендское дело, Филби. Но если они захотят поднять шум, мы тут мало что можем сделать.

— Я полагаю, назначат Королевскую комиссию, чтобы запереть дверь в конюшню, — сказал Харгривз. — Но представим себе на минуту, что они действительно охотятся за информацией, а вовсе не хотят устраивать скандал. Шестой отдел, думается, самое неподходящее для этого место. Никаких атомных секретов в Африке нет: партизаны, войны между племенами, наемники, маленькие диктаторы, неурожаи, скандалы, золотые россыпи — в этом нет ничего секретного. Потому мне и пришла мысль, не хотят ли они просто скандала, чтобы доказать, будто они снова проникли в британскую разведку.

— А утечка важная, шеф? — осведомился Персивал.

— Можно сказать, капля в море — информация главным образом из области экономики, но любопытно то, что помимо экономики она связана и с китайцами. А не может быть, чтобы русские — ведь они делают только первые шаги в Африке — надумали использовать нашу службу для получения информации о китайцах?

— Слишком мало они могут от нас узнать, — сказал Персивал.

— Но вы же знаете, как обстоит дело в любом центре. Никто такого не вынесет — чтобы какая-то карточка в картотеке была пустой.

— А почему бы нам не посылать им — с наилучшими пожеланиями — копии того, что мы посылаем американцам? Ведь вроде бы наступила detente [разрядка (фр.)], не так ли? Это бы избавило всех от множества беспокойств. — Персивал достал из кармана маленький цилиндрик, брызнул на очки и затем протер их чистым белым носовым платком.

— Подливайте себе виски, — сказал шеф. — Я после этой чертовой охоты еле двигаюсь. Есть какие-нибудь соображения, Дэйнтри?

— Большинство сотрудников Шестого отдела пришли туда уже после Блейка. Если их контакты сомнительны, тогда никто ни от чего не гарантирован.

— Так или иначе, утечка, похоже, произошла в Шестом отделе, и скорее всего в секторе Шесть-А. Либо дома, либо за границей.

— Начальник Шестого отдела Уотсон поступил к нам сравнительно недавно, — сказал Дэйнтри. — Он прошел тщательнейшую проверку. Затем там есть Кэсл — он у нас очень давно, мы отозвали его семь лет назад из Претории, так как он был нужен в секторе Шесть-А и потом были еще личные причины — сложности с женщиной, на которой он хотел жениться. Он, правда, поступил к нам, когда проверка была не такая строгая, но я считаю: он чист. Унылый тип, хотя картотеку ведет, конечно, первоклассно, а опасность обычно представляют люди блестящие и честолюбивые. Брак у Кэсла крепкий, хотя женат он вторично: первая жена его умерла. Один ребенок, дом в Большом Лондоне, купленный под закладную. Застрахован — все взносы на сегодняшний день внесены. Живет скромно. Даже не имеет машины. Насколько мне известно, каждый день ездит на станцию на велосипеде. Диплом третьей степени по истории. Старателен и добросовестен. Роджер Кэсл из казначейства — его кузен.

— Значит, вы считаете, он абсолютно чист?

— Есть у него странности, но не скажу — опасные. К примеру, это он посоветовал мне привезти «Молтизерс» леди Харгривз.

— «Молтизерс»?

— Это длинная история. Не стану сейчас вам ею докучать. Ну а потом там есть Дэвис. Не убежден, что я в таком уж восторге от Дэвиса, хотя с допуском у него все в порядке.

— Налейте мне еще виски, хорошо, Персивал, — прекрасно. Каждый год говорю, что это моя последняя охота.

— Но эти мясные пироги с почками, которые подает ваша супруга, просто великолепны. Я бы не хотел их лишаться, — заметил Персивал.

— Думаю, мы сумеем найти и другой предлог, чтобы их отведать.

— Попробуйте развести форель в этом вашем ручье… Дэйнтри снова почувствовал, как в нем шевельнулась зависть: снова он оказался в изгоях. Вне службы, где он занимался охраной безопасности, он не жил общей жизнью со своими коллегами. Даже ружьем он пользовался как профессионал. Персивал, говорят, коллекционирует картины, а шеф? Богатая жена-американка открыла для него целое поле светской деятельности. А Дэйнтри во внеслужебное время дозволено было разделить с ними лишь мясной пирог — в первый и, наверное, в последний раз.

— Расскажите-ка мне поподробнее про Дэвиса, — сказал шеф.

— Университет в Рединге. Математика и физика. Часть военной службы проходил в Олдермастоне. Никогда не участвовал — во всяком случае, в открытую — ни в одном из маршей. Само собою, лейборист.

— Как и сорок пять процентов нашего населения, — сказал шеф.

— Да, да, конечно, и все же… Холостяк. Живет один. Деньгами распоряжается весьма свободно. Любит портвейн высшего качества. Делает ставки на тотализаторе. Это, конечно, классическое объяснение, почему человек может себе позволить…

— А что он еще себе позволяет? Кроме портвейна.

— Ну, у него «ягуар».

— У меня тоже, — сказал Персивал. — Я полагаю, мы не имеем права спросить вас, как была обнаружена утечка?

— Я бы вас сюда не приглашал, если бы не мог вам это сказать. Об этом знает Уотсон и больше никто в Шестом отделе. Источник информации необычен — наш человек, который продолжает работать в Советском Союзе.

— А утечка не могла исходить от кого-нибудь из сотрудников Шестого отдела за границей? — спросил Дэйнтри.

— Могла, но я в этом сомневаюсь. Одно донесение, судя по всему, поступило к ним действительно будто прямо из Лоренсу-Маркиша. Слово в слово, как если бы его писал агент Шестьдесят девять-триста. Выглядело оно почти как фотокопия подлинного донесения, так что можно было бы подумать, что утечка произошла оттуда, если бы не некоторые поправки и вычеркнутые слова. Эти неточности могли быть замечены только здесь, при сравнении донесения с картотекой.

— Секретарша? — предположил Персивал.

— Именно с них Дэйнтри и начал проверку, верно? Их строже всего проверяют на допуск. Значит, у нас остаются Уотсон, Кэсл и Дэвис.

— Меня беспокоит, — сказал Дэйнтри, — то, что именно Дэвис выносил со службы донесение. То, которое пришло из Претории. Особого значения оно не имеет, но в нем есть сведения насчет китайцев. Дэвис сказал, что хотел еще раз перечитать его за обедом. Им с Кэслом предстояло обсуждать это донесение с Уотсоном. Я проверил у Уотсона.