— Кхм, уважаемый… Положите, пожалуйста…

Фигура присела на корточки, опустила мой P.K.D. на платформу и выпрямилась. Я на пробу сделал небольшой шаг — ничего так, ноги ходят. Это вот голова не варит, а ноги ходят. Мой спаситель терпеливо дожидался, пока я подберу пистолет, пока подойду еще ближе и уберу с его лица громоздкую старую маску.

Вот оно как. С «ее» лица. Три беглеца за один день — я богат. Я очень богат.

— Какая встреча, — сказал я. — Привет, Аянами-сан.

— Здравствуйте, офицер Икари.

Девушка-синтетик смотрела на меня своими красными глазами, а я понимал, что надо вот сейчас просто пустить ей пулю в лоб, и можно записывать себе еще пятьдесят тысяч. Папа мне вряд ли что-то накинет сверху, но это же ерунда. Еще никогда мне не предоставлялась возможность сделать все именно так — чисто, быстро, и без малейших затрат. Она не проявляет агрессии, а значит…

Я убрал оружие в карман.

— Мне надо вызвать полицию и своих.

«Ну вот кто я такой, а?»

Не хватало еще сказать ей спасибо — после сеанса издевательств в кабинете папы. «Нет, брат. После того, как она тебя спасла». Я наклонился над трупом Евангелиона и принялся лазать по карманам, делая вид, что меня не интересуют действия голубоволосой куклы. Интересно, понимает ли она намеки.

— Я могу идти?

Копаясь в карманах куртки, я кивнул. «И побыстрее. Чем быстрее, тем лучше».

— Почему?

Я как раз нащупал что-то и вынул слегка подмокший прямоугольник картона. С него на меня смотрело лицо веснушчатой девушки, которой я час назад прострелил обе руки. Наверное, я изрядно залип над этой фотографией, потому что опомнился только от того, что меня накрыла тень. Тень подошедшей Евы.

— Почему я могу идти, Икари?

«Я схожу с ума. Одна Ева не хочет убивать меня и просто дохнет от ран. Другая хочет меня убить и таскает в кармане фотку первой. Третья спасает от второй и интересуется, почему я не хочу ликвидировать ее саму».

— Уйди. Просто уйди.

Я встал и спрятал фотографию в плащ. Аянами смотрела на меня, и что там сейчас такого творилось за этими глазами — не понять. А вот мои мозги требовали отдыха, и плевать я хотел на вопросы, на сомнения, на пятьдесят тысяч кредитов.

— Есть другие блэйд раннеры, Аянами. А теперь просто исчезни, хорошо?

Мне очень хотелось спросить, почему она сбежала, почему не пытается меня прикончить — меня, знающего о ее нечеловеческой природе. Ну и это. Почему она меня спасла — тоже неплохо было бы уточнить. Такой, черт побери, случай — уникальный, прямо скажем. Но еще я отчетливо понимал, что падаю в кроличью нору и даже стремительно набираю скорость. И если буду просто подчиняться сказочной гравитации, то быстро окажусь среди воображаемых Ев, которые намного лучше людей. А я видал в гробу такую сказку.

Я обошел ее и направился к краю платформы. Далеко слева нарастал гул идущего из депо гравибуса, уже даже виднелись габаритные огни машины. Потянув из кармана рацию, я мысленно считал секунды: сколько там ей надо, чтобы убраться отсюда? Лучше, чтобы ее даже машинист не увидел.

А еще лучше так: я сейчас оборачиваюсь — а ее нет. Потому что не было, ведь это все придумал мой воспаленный драками и лекарствами мозг. Я сам пристрелил беглеца, а Аянами мне померещилась. Я же до сих пор интересуюсь, почему у нее на лице нет косметики. А еще она — мой скрытый страх быть вечно облажавшимся по два раза в час. Вот мое подсознание и нашло образ… Я обернулся. Евангелион никуда не спешила уходить и, более того, внимательно меня разглядывала. «ААААа! Инструкции! Протоколы! Здравый смысл!», — орал кто-то в моей голове, ведь этот кто-то уже понял, что я собираюсь сделать, а я сам — еще нет.

— Вот это — триста кредитов. Вот это — адрес. За углом есть автомат вызова такси.

Она просто смотрела, как я рвал себе горло этими словами. И мозг тоже, надо сказать, рвал. Впрочем, этот орган мне явно повредило раньше, например, при рождении.

— А вот это — ключ.

Позже я наверняка скажу себе, что это я так решил отомстить папочке. Наверняка решу, что я идиот, который, ничего не зная, сделал самый нелепый выбор. Ну что же. Буду играть в идиота по-крупному.

— Вернусь домой через несколько часов, — буркнул я.

Отвернувшись, я достал-таки чертову рацию. В туннель с шумом ворвался тупой нос гравибуса и машинист огромными глазами смотрел на перрон — на труп, на меня, на…

Я обернулся. Собственно, смотреть тут больше было не на кого.

Я пересмотрел свой отчет и вновь остался им доволен — вот безупречно все, прямо от альфы до омеги. И все равно тут что-то не так, что-то держит меня за этой несносной канцелярщиной. Я уже готовился по корректорским правилам читать слова задом наперед, когда дверь кабинета без стука открыли, и в освещенный настольной лампой круг вошла Кацураги — уже в дождевике, с кейсом и в своей любимой широкополой шляпе. И при кислейшей мине.

— Икари, что ты здесь до сих пор делаешь?

«Какой славный вопрос вы задали, кэп!»

— Заканчиваю отчет о ликвидации Ев, капитан. Что-то не так?

Кацураги села в кресло для посетителей и принялась взглядом выпиливать во мне дыру. Я был утомлен, перебинтован, обколот транквилизаторами и задолбан вылизыванием отчета. В общем, было на что взглянуть.

— Икари. Ты как себя чувствуешь?

— Плохо, — честно сказал я. — Все болит.

— Ты идиот. Пошел вон. Домой.

Пока она доводила это все до моего сведения, я соображал, что же такое у нее сейчас на лице написано. Что-то явно очень ругательное, но не слишком разборчивое.

— Эээ… Капитан…

Я не слишком хорошо представлял, как закончу фразу, но Кацураги, по счастью, даже не дала мне шанса произнести глупость.

— Повторяю, пошел вон. И завтра у тебя выходной, — тяжело сказала она. — Ты ликвидировал двух Ев…

«О, серьезно? Кто — я?»

— …Иди выспись. Выпей чего-нибудь. Девчонку сними, наконец. Но какого же дьявола ты тут…

Пока она это все произносила, мои мозги сделали стойку на слово «девчонка» — и я вдруг все понял. И что мне не нравится в отчете, и какого черта я убиваюсь над проклятым файлом, и почему еще не сплю в пьяной отключке.

Все просто: дома меня ждет Ева, которую я сам же туда позвал.

И мне, чтоб его, страшно. Так вот оно все несложно.

— …пол-одиннадцатого уже.

Кацураги закончила удивительно длинную для нее тираду и теперь ожидала моей реакции. А я соображал, не могло ли чего произойти дома, пока я тут скрываюсь сам в себе от последствий выбора. А еще — зачем я вообще сделал это самый выбор. Изо всех щелей тотчас полезла паранойя. «Выбор? Какой выбор? Ты идиот, ты просто сделал то, что от тебя хотели!» Например, это все происки и интриги моего отца — он просчитал, как меня подставить. А Аянами так вообще хочет меня убить, но поскольку она «ноль-ноль», то сначала решила поучиться быть человеком — как в том мультике. А если и нет, то меня непременно поймают с ней и разжалуют, сошлют на Марс.

Передовица новостного сайта: «Блэйд раннер укрывает беглую Еву в обмен на плотские утехи. Фотографии и видео по ссылке».

Стоп-стоп, какие плотские утехи, хентайщик?

«Ты все же идиот. Что ты наделал? И чего ради?»

— Слушай, — сказала вдруг Кацураги, и я от ее тона сразу как-то позабыл о своих метаниях. — А может, санитаров вызвать? Тебе ведь реально плохо…

— Все-все, ухожу, капитан, — я встал и принялся за множественные полезные действия: пиджак — его надо одеть, компьютер — выключить: нечего жрать ночью казенную энергию. Плащ. Мужественная полуулыбка. И губы тянутся так, норовят треснуть.

— Вот видите — я все могу сам.

— Вижу.

Кацураги уже шла к дверям и махнула на прощание рукой:

— И не забудь, трудоголик. У тебя выходной завтра, иначе сдам тебя на медкомиссию.

— Небось, психиатру?

— А то, — ответила женщина и вышла, оставив меня в полной готовности. Понять бы еще — к чему именно я был готов. «Как минимум, к выходу, остальное потом определим», — решил я и пошел, по заветам капитана, вон.