— А можно поподробнее насчет правового механизма? Все же «выбить» — это как-то…

Это Аска. Хоть исподволь, но бреши в неприятной смене стратегии она ищет. Или и впрямь интересуется?

— Легко. Корпорации уже сделали ход, прижали медиаресурсы. И теперь все ресурсы пиара пойдут на пачканье «Чистоты»… Пачканье «Чистоты». Ха.

Каламбур капитану явно понравился. Мне, впрочем, тоже — и по безыскусному юмору, и по смыслу. Собственно, теперь визит Маны стал на свое логичное место.

— Дальше, — Кацураги подняла руку, пресекая попытку немки встрять. — Дальше будет суд в представительстве ООН. Послезавтра. Основной свидетель обвинения — наш маленький герой «Ньюронетикс».

Я машинально кивнул. Ну еще бы — именно мне предлагали сделку, именно меня пытались якобы склонить к сливу информации, именно я остановил жестокую бойню в «Ньюронетикс». Да-да, именно «остановил бойню», а не «учинил бойню» — вот как все меняется в верхах быстро. Низы еще будут с причмокиванием глотать эту новую кашку, а тут уже все спланировано. Кому не понравится — вперед, возражайте.

А еще что-то мне тоскливо. Врать ведь придется — на весь мир.

«Она того стоит. Просто помни это».

Да. Но все же — на весь мир, суд ведь ооновский… Стоп.

— Капитан? Вы сказали — суд при ООН? Трибунал?

— Именно.

Сорью подалась вперед:

— Капитан, мать вашу! Вы что, хотите, чтобы мы получили право на экстерминацию?! Экстерминацию людей?

Капитан только кивнула, изучая Аску ледяным взглядом, а я вот свою напарницу где-то даже понимал. Трибунал слушает дела с одним возможным приговором — «вне закона», а заодно принимает решение, кто займется уничтожением виновных. Очень хороший механизм: нет апелляций, нет доследствия, нет амнистии. И нет частных случаев — всех под один гребень.

«Вне закона».

— Сорью. У нас нет шанса получить их данные, если мы не станем претендовать на роль экзекуторов. Иначе все данные уплывут в полицию. А знаешь, куда дальше?

Знает она. Управление потому и создали таким — со смешанным финансированием и премиальным принципом, чтобы не уподобляться некоторым.

— Раз мы друг друга поняли, то порядок теперь такой, — подвела итог Кацураги. — До завтра оба свободны. Жилой блок Синдзи усиленно охраняется, так что будь добр, прежде чем реагировать на сомнительные вызовы, — зови своих наблюдателей…

Я кивнул. Усиленная охрана — это конечно, замечательно. Что-то мне подсказывает, что едва публично огласят процесс, у моего модуля есть реальный шанс серьезно пострадать. Однако жизнь мне это усложнит — ой как серьезно.

— … Далее. Все твои данные уходят в Трибунал, так что будь готов к неудобным вопросам. Про Ибуки в том числе, — Кацураги помолчала, а потом с досадой опустила ладони на стопки бумаг. — Черт, ну какого дьявола тебя вообще что-то с связывает с этими недоносками?

Готов подписаться под вашим негодованием, кэп. Но черта с два вы бы получили этот процесс, если бы именно Майя не пришла именно за мной. Так что я, пожалуй, не стану реагировать.

«Осколки шлема. Последний момент, когда я видел ее лицо. И каждый осколок словно бы замедляется, послушный спазму моего восприятия. А потом — игла. И вот те убийства».

Это иронично. Стоило мне взглянуть по-новому на мир, найти в нем — и в себе — что-то большее, чем повседневная пустота, стоило оправдать этим отобранные жизни, как мне тут же вскоре подсунут право убивать — уже по закону. А ведь подсунут, «Чистота» не отвертится. Они вряд ли даже адвокатов пришлют — никто так не делает, слишком уж очевидны те случаи, которые разбирает Трибунал. Одних только частных судебных решений по «акциям» уродов хватит с головой, чтобы их похоронить. Так что, брат, не обольщайся: не быть тебе коронным свидетелем.

Я понял, что даже хочу получить это право. Рей — это Рей, мне еще предстоит думать — много думать, как построить свой мир рядом с этой Евой, но вот та организация, которая так искалечила Майю, которая… Я, в общем, определенно буду рад поучаствовать в ее уничтожении.

«Да ты маньяк, брат. Готов получать удовольствие от убийств? Никого себе не напоминаешь?»

— Что-то еще, капитан? — я встал. Не без труда, но встал. Алые глаза Каору Нагисы медленно таяли перед моим взглядом.

— Да, — вдруг сказала Аска. — Что-то еще. Что с нашим делом?

— А что с вашим делом? — полюбопытствовала капитан, давя окурок в пепельнице.

— Вы меня выписали в Токио-3 нянчиться с вашим свидетелем или чтобы я ликвидировала опасных синтетиков?

— Это подождет два дня.

Капитан прямо на глазах превращается в какого-то долбаного политика, и я, пожалуй, понимаю Сорью. Или все еще хорошо помню, что натворил Нагиса.

— Простите, капитан, но Аска права. На свободе два опаснейших синтетика…

Аска покосилась на меня с видом «иди ты на хер со своей подмогой» и резко оборвала:

— Вообще-то три синтетика, Синдзи.

«А, черт… Черт, черт, черт!»

В остальном препирательстве я участвовал чисто формально — оговорка чуть не убила меня. Дьявол, и правда, похоже, крепко засел в мелочах. Опомнился я только на парковке. Аска смотрела в сторону, на взлетающий ховеркар — Винс всегда так стартовал: с разбега, как на довоенном самолете. Ветер трепал ее волосы, а она и не думала натягивать капюшон, только придерживала тонкими пальцами лезущую в лицо прядь. У края парила тяжеловооруженная машина полиции — «летающая крепость», и на ее дверце лихим росчерком шла аббревиатура «виндикаторов», спецназа по защите свидетелей. Вплетенные в иегролифы мечи-тати выглядели очень символично и как бы укоряли меня: это все читается как «честь», «опека» и «правда».

Мои эскортные мальчики, короче говоря. И Веснушка-тян мне больше не нужна.

— Куда?

Аска обернулась:

— Слетаю к стратопорту, пороюсь, что там.

У нее усталые глаза, да и вообще она сдала. Я поковырял тростью покрытие и кивнул:

— Понятно.

— Ты давай, вылеживайся. Пей свои таблетки, может, ты мне понадобишься завтра.

Ну, конечно — она свое докажет. И, может, даже кого-то отыщет. Мне вдруг остро захотелось оказаться с ней в «бездне» — под гнилым светом слабых ламп, в облаках зловония, чтобы вокруг гремели допотопные системы очистки и варварская музыка, чтобы люди огрызались и показывали ножи, чтобы далеко впереди маячил призраком силуэт беглой Евы… В прошлой жизни мне иногда очень не хватало локтя — я просто не понимал, что это за чувство.

А самое прикольное, что в это же время на другом конце изгаженного мира Аска прыгала между гидропонных бассейнов, чертыхалась и тоже не могла сообразить, что ж такое, почему так неправильно все.

— Обязательно, Аска. Удачи.

Она кивнула и пошла к запасной машине управления. Сейчас выкрутит там кондиционер, включит наконец свои марши, которых я так и не слышал, и… Эх.

Наверное, если бы не Рей, я бы сейчас совершил очень глупый поступок.

«Ты просто любишь свою работу, болван».

Я улыбнулся. Да, Аска. Наверное.

Парни из спецназа вели меня по правилам: один поднимался впереди, выцеливая своим «комбо» следующий пролет. Собственно, такая скрупулезность в протоколах была излишней: имплантаты в управлении «виндикаторов» ставят серьезные, тамошний народ, как я слышал, может всадить в соперника весь магазин безо всякой подготовки оружия — вот оно еще за спиной в магнитных захватах, а вот оно уже дымит раскаленным стволом.

Короче, я старательно забивал себе голову посторонними вещами, потому что мне все чаще попадались на лестнице плохо затертые следы крови. Старший сержант сзади сипел своей маской, и все во мне отдавалось болезненным пульсом — и дыхание «виндикаторов», и стук моей трости, и шум жилого модуля. А может, это так скребутся у меня в сердце наномашины.

Хотелось бы верить, да, хотелось бы.

— Икари-сан, мы должны проверить квартиру.

Так. Вдох-выдох. Это не то чтобы неожиданно, но куда круче оговорки с количеством беглых Ев. Я медленно обернулся к бдительному спецназовцу. Тот, что поднялся на пролет выше, — их главный, — тоже нетерпеливо нацелил на меня свою лупоглазую маску.