— Даже я не знаю, что теперь может произойти, — прозвучал суровый голос Темного Владыки. — Когда человеческая душа помещается в тело животного и постепенно утрачивает человечность, то при возврате в свое человеческое тело она сохраняет животную ипостась, так как уже сроднилась с ней, в этом случае получаются оборотни, безвольные слуги демонов. Много веков демоны не порождают оборотней, так как проблем эти тупые и злобные полулюди-полуживотные создают больше, чем приносят пользы. Обращаясь в зверей на глазах у людей, они сеяли панику и заставляли церковников во всех мирах устраивать охоту на ведьм, приводившую к массовому истреблению в первую очередь чистых и светлых душ, ставя на грань выживания и расу демонов в том числе, лишая их полноценного пропитания. Высшие силы в нескольких мирах даже вмешаться соизволили в творившийся там беспредел, а нам, демонам, сделали строгое внушение. Но и без внушений всем ясно, что резкое принудительное нарушение равновесия между темными и светлыми силами в мире никому не выгодно. Я ни разу не слышал о том, что происходит, когда душа человека в теле животного начинает не тускнеть и умирать, а светлеть и наливаться силой, энергией жизни. На моей памяти такого до сих пор не случалось. Вижу, что у неразумного демона, решившего связать себя с такой душой, возникает множество проблем, но что будет, если эта душа вернется в человеческое тело? И может ли она вернуться в него самостоятельно? Я за все свое существование не сталкивался с таким…

— Возможно, такого никогда и не было, — прохрипел Дамиан.

— Все когда-то было, — меланхолично возразил Темный. — Надо поговорить с древними демонами. Они не любят вспоминать мирскую суету, но ведают многое. Возможно, мне удастся их разговорить. Но одно я знаю точно: ее смерть разорвет связь между вами, и какими бы ни были последствия, они будут легче, чем в случае ее окончательного осветления под твоим заклятием.

— Я не желаю ей смерти, я лишь хочу, чтобы она одумалась и приняла меня таким, каков я есть, чтобы добровольно отдала мне себя! — воскликнул Дамиан.

— Забудь, — посоветовал Темный. — Это не последняя девица в твоем бесконечном существовании. Только ангелы заключают один союз на всю вечность бытия.

— Я верну себе Лару, выпью ее душу и тогда успокоюсь, — упорствовал Дамиан. — Сейчас я не могу забыть! Она — моя!

Темный Владыка задумчиво прищурился: он остался при своем мнении — девчонку лучше уничтожить, чем ждать, когда она уничтожит его сына. Что ж, у него много возможностей присмотреть за Дамианом, и он все эти возможности намерен использовать.

— Что ты планируешь сделать? — спросил он у сына.

— Для начала продолжу плести сеть интриг, в результате которых умрет ее единственный защитник в мире Сайр. Гибель Ардамаса больно ударит по Ларе, повергнет ее в тоску — она успела привязаться к этому вояке. А если еще и нескольких других ее знакомцев растоптать, кровавую бойню за власть на ее глазах устроить, то она с лихвой вернет мне все силы, что сейчас забирает!

Лара плавала в мареве невыносимой боли. Горело все тело, будто его поджаривали на медленном огне. Любая мысль растворялась в этом пламени, не успев сформироваться, даже простой вопрос: «Что со мной?» — тонул в агонии боли, оставляя лишь исступленное желание ничего больше не чувствовать. Ничего.

Как только это яростное желание отключиться от суровой действительности выкристаллизовалось в сердце, сознание Лары заволокло легкой дымкой. Сразу стало легче, хоть глаза перестали видеть, а уши — слышать. Способность рассуждать на время вернулась.

«Меня ранил киллер, это раны на теле болят, — с трудом выстраивала логическую цепочку Лара. — Лежу я не в лесу, значит, меня лечат и есть шанс остаться в живых. Обезболивающих тут либо не изобрели, либо не стали тратить их на кошек. Но сейчас я боли почти не чувствую, она доносится лишь легким отголоском. А еще я утратила все органы чувств… Могу пошевелить лапой? Нет. Хвостом? Нет. Только не говорите, что это паралич! Господи, чем я так провинилась перед тобой?! В кошачьем теле и без того худо, живешь, кое-как удерживая остатки человечности и все больше приобретая животных повадок и желаний. Ни книгу самостоятельно выбрать и прочесть не способна, ни с людьми поговорить, ни работой ум и время занять не могу. А в полной неподвижности существовать!!!.. Тогда меня точно кошачья сущность под себя подомнет», — катились мысли Лары медленным потоком.

В этот поток влилось довольное согласное мурчание. Сознание Лары ошеломленно прислушалось: рядом с собой оно вдруг ощутило чужеродное присутствие.

«Ты кто?» — это вопрос Лариного сознания.

«Твоя вторая половина, — хмыкнули в ответ. — Если уж назвалась хозяйкой нашего тела, то знай свое хозяйство. А то вселяются тут всякие самозванцы, родства не ведающие».

«Почему я раньше тебя не замечала, мыслей твоих не слышала?»

«Потому что несущийся галопом шальной заяц не может заметить и успеть услышать величаво ползущую по листку мудрую улитку, — пробурчала кошачья сущность. — У тебя же все мысли как блохи скачут с одной темы на другую! То ты есть хочешь, то читать, то преступников ловить, то о дворцовых интригах рассуждать, то о военной тактике и стратегии печешься, то тебе просто в кусты приспичило, но и в них ты не можешь отлучиться спокойно! То стихи читаешь, то уголовный кодекс цитируешь, то по деревьям лазаешь, то на самцов голых заглядываешься, то разгильдяев к порядку призываешь и бандитов ловишь — хоть на миг расслабилась бы!»

«Стоило мне расслабиться — и сразу ты тут командовать начинала», — напомнила Лара.

«Я тоже жить хочу. Если телом вообще не управлять, оно сдохнет! И потом, я не могу контролировать тело, если ты сама не откажешься управлять им».

«А сейчас что?!»

«Ты сама пожелала уйти от действительности и связанной с ней боли, — напомнила вторая половина, — вот и лежи тихо, ничего не чувствуй. Сейчас твои мысли замедлились почти до моего уровня, и ты можешь говорить со мной. Тебе и этого хватит, хоть посмотришь, как умные сущности живут, а то мечешься, мечешься чего-то. А я пока поживу полноценной жизнью — кошки боли не боятся», — хвастливо завершила речь природная сущность кошачьего тела.

Нет, таким образом избавляться от боли Лара не желала. Лучше жить и чувствовать все: плохое и хорошее, чем без проблем отсиживаться на краю чужого существования. Но слова кошачьей сущности о том, что ей тоже полноценно жить хочется, пробудили в Ларе чувство вины. В ней заговорила совесть: ведь в этом теле она и в самом деле узурпатор. Пусть ее вселили сюда против воли, но в конечном итоге именно она тут нежеланный гость.

«Когда я управляю телом, тебе совсем плохо приходится?» — робко уточнила Лара, не желая принимать поспешные решения.

«Почему плохо? — удивилась кошачья сущность. — Наоборот, даже прикольно, как ты выражаешься. Забавно наблюдать за мельтешением шального зайца. Не скучно. И кормежку тебе удалось наладить на весьма высоком уровне, и постелька помягче дупла будет. Кошки — философы по своей природе, мы не рвемся покорять миры и доказывать им свою гениальность. Мы просто скромные титаны мысли, оплоты бытия, соль земли. Мы не мельтешим, не суетимся по пустякам, мы умеем вкушать простые радости жизни. Лишь необходимость добывать хлеб насущный может отвлечь нас ненадолго от великих размышлений, которые не способен понять ограниченный человеческий разум. Ты хочешь опять вернуться к ощущаемому бытию?»

«Да, соль земли, хочу, — совсем обалдела от кошачьей самооценки Лара. — Ты уж извини за суетность мою и стремительность мыслей, надеюсь, я недолго тебя стеснять буду. Вот найду Слепую Ведунью и узнаю, как в свое тело вернуться. А я теперь всегда с тобой общаться смогу?»

«Как очистишь свой разум от неряшливой кучки разносортных мыслей, угомонишь свое тело — так и услышишь меня, — пояснила кошачья сущность. — Уже должна была заметить, что я даю о себе знать только в моменты твоего полного релакса».