На втором этаже царила тишина: прием гостей проходил внизу и оттуда же доносился упоительный аромат мясных и рыбных деликатесов, а еще ванильной сдобы, разогретого сливочного масла, тушеных овощей и прочих вкусностей. У бедной Лары животик подвело от голода, но она мужественно сосредоточилась на поставленной перед собой задаче: найти и обезвредить! Всех, кто попытается отправить на встречу с праотцами ее нового лучшего друга — Леона Ардамаса. И черная кошка темной тенью заскользила по безлюдному второму этажу, принюхиваясь, прислушиваясь и присматриваясь. Кроме парочки горничных, прибиравшихся в спальнях и болтавших о пригожих лакеях, Лара никого не обнаружила и по лестнице черного хода спустилась вниз. Лестница вывела ее в укромный закуток к чулану, и здесь Ларе опять пришлось разрываться между чувством голода, который настойчиво звал ее свернуть вправо на кухню, и чувством долга и признательности, звавшего ее в сторону парадных комнат. Привязанность к Леону опять победила, Лара прошмыгнула через широкий холл и, скрываясь за портьерами, прошла в бальный зал.
Улегшись на пол и выглядывая из-под длинных тяжелых штор, Лара провела осмотр места планируемого преступления. Зал был просторным, богато изукрашенным, рассчитанным на количество людей раз в десять больше, чем присутствовало в данный момент. Очевидно, далеко не все аристократы и именитые жители города рискнули вернуться на приграничные земли до официального объявления о капитуляции Солликии. Столь малая плотность гостей в зале несколько затрудняла Ларе игру в прятки, зато облегчала наблюдение за всеми действующими лицами, а самим гостям вечера позволяла вести приватные разговоры прямо в зале, не скрываясь в полутемных нишах, на балконах и в саду. Вот и сейчас рядом с притаившейся за занавеской Ларой остановились две пары ног в туфельках, прикрытых пышными бальными платьями.
— Все складывается просто замечательно, как я и рассчитывала, — произнес глубокий женский голос. — Народу мало, молодых незамужних девушек всего девять, и ты — самая красивая. Пользуйся моментом, дочка, не упусти такой шанс! Немедленно убрала со своего личика это недовольное скорбное выражение! У генерала Ардамаса сейчас есть реальная возможность стать регентом, а то и королем. Королем! Но и без этого он — один самых известных, богатых и знатных людей в королевстве, близкий к монаршей семье. Так что мне совершенно непонятны причины твоего недовольства!
— Он некрасивый, — пробурчал тонкий голосок. — Огромный, грубый, нос кривой, глаза смотрят так пронзительно, что дрожь пробирает. И руки у него шрамами покрыты, ужас просто!
— Дура! — припечатала мать. — У него наверняка не только руки, но и все тело в шрамах, так что с того? Скажи спасибо, что не лицо! Какое тебе дело до его внешности? Не нравится — не смотри, надо больно! Глазки потупь, как и положено скромной девице, и мило улыбайся. Родишь ему наследника и любовника самого распрекрасного себе заведешь — любоваться будешь. Никто и слова не скажет, у Ардамаса и без тебя забот предостаточно, дома он редко появляться будет, сможешь жить в свое удовольствие, как сыр в масле кататься, в лучших нарядах и драгоценностях щеголять, ясно?
В ответ раздался покорный печальный вздох, и туфельки пошагали в сторону Леона: глазки потуплять и улыбаться. А Лара изо всех сил сдерживала в себе желание покусать эти тонкие ножки и разодрать в клочки этот колышущийся подол бального платьица. Желание это было явно не только свое собственное, но и усиленное яростью кошачьей сущности, которая признала в кормившем ее Леоне своего приятеля (понятие «хозяин» кошачьей сущности абсолютно чуждо, она ведь — «оплот бытия», какой уж тут «хозяин»).
«Мир другой, а нравы те же, — злилась Лара. — Нет, я прекрасно понимаю, что среди сильных мира сего (и моего мира тоже) есть много расчетливых, бесчувственных, жестких дельцов, которые даже брак рассматривают как сделку, а жену — как деловое приобретение, которым в браке важны статус и родственные связи невесты, ее умение организовывать такие вот приемы и блистать в светском обществе, поддерживая его реноме успешного во всех делах человека, а также возможность заиметь наследника. Но Леон другой, он живой, настоящий, ему в браке нужно тепло и взаимопонимание, чтобы жена ждала его из походов и радостно встречала на пороге. Он даже кошке, выскочившей навстречу, рад! Эта расфранченная глупая фифочка, которой его нормальное мужественное лицо не приглянулось, даром Леону не нужна. Надо бы не только с его врагами разобраться, но и девушку хорошую ему заодно присмотреть, а то сам так на какой-нибудь профурсетке и женится. Суровые военные в мирной жизни бывают так простодушны, что их любая „наивная милая“ куколка вокруг пальца обведет, а развод здесь вряд ли возможен, во всяком случае, даже вскользь ни о чем таком еще не слышала, хоть бабских сплетен наслушалась вдоволь. Дамиана Сантеро на этих прелестных крошек не хватает — он бы их быстро научил хороших мужиков ценить. Впрочем, эти изнеженные создания демону неинтересны: и жизненная энергия в них не бурлит, и чистотой помыслов они не отличаются».
Лара обходила зал по кругу, прячась за занавесями, диванчиками, карточными столиками, которые тоже были накрыты свисающей до пола тканью, и подслушивая все разговоры, которые велись в отдалении от главных действующих лиц. Диалы Зоилар на приеме, к сожалению, не было. Тема же нескольких других женских бесед ничем не отличалась от первой, прослушанной Ларой, а желчная болтовня двух «очаровательных юных леди», язвительно высмеивавших неприглядную внешность «тупого солдафона», и вовсе вывела Лару из себя.
«Этот „тупой солдафон“ смог придумать способ победить армию, которая в два с половиной раза превосходила его войско! Если бы не он, вы бы сейчас смотрели, как солликийцы грабят ваши поместья. Хотя вы бы не смотрели — вы бы драпали в северные провинции! Да Леон — самый умный, благородный и лучший человек из всех, что я видела в двух мирах! И внешность у него нормальная, а тело и вовсе блеск, была бы сейчас женщиной — растеклась бы лужицей от восторга. А глаза у него лучистые, светлые, как серебристо-серая сталь меча на солнце, отражающая ясное голубое небо», — гневно сопела Лара, пробираясь поближе к мужчинам, стоявшим в противоположном углу зала.
Успокаивало только поведение самого Леона: он смотрел на кружащихся вокруг него девиц равнодушно, отвечал на обращенные к нему охи-ахи кратко и сухо, никаких признаков увлеченности кем-либо не выказывал. Пожилая пара, мимо которой проскальзывала сейчас Лара, обменялась мнениями как раз по этому поводу.
— Похоже, генерал Ардамас еще не позабыл истории с Миралой Норлас и до сих пор сторонится женщин, — заметила женщина.
— Ему повезло, он приобрел полезный опыт до того, как женился на гулящей склочной стерве, — желчно ответил мужчина, на что его супруга только презрительно хмыкнула.
Ларе стало грустно: ее генералу уже успели причинить боль, она со своей помощью опоздала на несколько лет. Ничего, боль от предательства в итоге утихнет, может — уже утихла, как ее собственное отчаяние после вероломства и лицемерия Дамиана. Сейчас Лара хотела только возвратить свое тело, вернуться домой и никогда-никогда не видеть больше этого демона. При мысли о родном мире сердце кольнула иголочка сожаления, что Леон останется здесь и его она тоже не увидит.
«Ничего, я успею наладить ему счастливую жизнь. Главное, врагов его выявить и нейтрализовать», — сосредоточилась на основной задаче Лара.
Никаких крамольных разговоров в зале она не услышала, подозрительных личностей не заметила: сталью ни от кого не пахло, значит, кинжал в обуви или за пазухой никто не держал. Если кто и планировал убийство, то это должно быть более хитрое покушение, чем удар в спину или выстрел в окно (окна Лара уже все осмотрела — никаких отверстий в портьерах, позволивших бы прицелиться в конкретного человека). Самым вероятным вариантом становилось отравление, и Лара метнулась из зала на веранду: нужно незаметно перебраться в ту комнату, откуда упоительно пахло закусками.
