Весь следующий день Леон опять где-то отсутствовал, даже на обед не изволил явиться, а Лара волновалась и думала, думала, думала, но так толком ничего и не придумала. Слишком мало исходных данных для построения гипотез, да и главных действующих лиц грядущей интриги она в глаза не видела: ни Эрдана Бортейпа, ни Ормонда Драгейда, а ведь между ними тоже могли быть взаимоотношения и тайные договоренности. Вот соберутся они все завтра на балу — тогда она все разнюхает и разузнает.
Вот и настал долгожданный день победы: сегодня король Солликии должен был прибыть в Шарилу, чтобы демонстративно сложить оружие у ног Варта Зоилара и передать в картумскую казну денежную часть контрибуции. Королевский дворец с раннего утра напоминал растревоженное осиное гнездо: стучали двери, перекрикивалась дворцовая прислуга, бегали лакеи, бегали личные слуги остановившихся в замке лордов и леди, бегали сами придворные, с площади доносились звуки горнов и шум тысячной толпы.
Завтрак подали на рассвете прямо в покои генерала. Разделив трапезу с Огастом и Ларой, лорд Ардамас вырядился как на свадьбу и отбыл, удосужившись в этот раз сообщить Ларе, что его ждет король, и добавив:
— Скоро все закончится, Кошка, и уедем мы в мое поместье. — Леон погладил Лару по голове. — А оставшиеся дни сиди тихо и не пытайся сбежать из моих покоев!
С этим предупреждением Леон опять оставил большую черную кошку томиться в одиночестве, даже Огаста забрал. Не пощадив парчовые, затканные золотым узором шторы, Лара взобралась на подоконник (дырочки и длинные стрелки, оставшиеся на занавесях в результате ее выходки, Лару не смутили: крепче ткани делать надо). С окна третьего этажа (а потолки здесь высоченные, это вам не панельный дом с «улучшенной планировкой»!) было видно королевский парк и центральную площадь за оградой парка. Огромная толпа тоже была видна, так же как и возвышение с высоким троном для короля, скамьи со спинками, покрытые блестевшей на солнце парчой, ковровая дорожка, яркой лентой выделявшаяся на серой брусчатке площади. Время шло, солнце начинало припекать, а места для ВИП-персон начинали заполняться: придворные рассаживались на скамейках стоящих с одной стороны трона, который пока пустовал. Радуясь острому кошачьему зрению, Лара ждала начала представления. Вот на площадь высыпал небольшой конный отряд под предводительством ее генерала и встал дугой напротив вельмож и за спинкой трона. Лара полюбовалась бело-золотым мундиром Леона, его военной выправкой, густой шевелюрой каштанового цвета, которая в свете яркого солнца приобрела оттенок красного дерева. Леон встал рядом с возвышением для короля: его плечи находились вровень с подлокотниками королевского трона. Вот и король со свитой из парадных дверей дворца вышел и медленно прошествовал к предназначенному для него месту. Как только вся картумская встречающая сторона собралась в полном составе, в проход, который организовали в толпе солдаты королевского звена, вступили солликийцы. Впереди всех на белом коне ехал в золотом мундире высокий и плечистый мужчина, который не мог быть не кем иным, кроме как Эрданом Бортейпом. Как ни напрягала Лара острое кошачье зрение, но с такого расстояния рассмотреть его лицо она не могла. Лара слышала и в Лискоре, и в Шариле, как дамы из высшего общества шептались о том, каким красивым и галантным кавалером был солликийский король, как приятно было общаться с ним на торжественных собраниях и балах (до начала очередной войны высшая знать двух стран частенько ездила в гости друг к другу, по делам и просто развлечения ради, так что все придворные Варта Зоилара хорошо знали короля Солликии). Лара помнила портрет Эрдана в энциклопедии, там он был изображен совсем юным, безусым еще мальчиком, действительно очень красивым. Лара напрягла память: сейчас этому мальчику должно быть двадцать пять лет и женат он еще не был.
Король Солликии спешился у края ковровой дорожки золотистого цвета и двинулся к королю Картума пешком в сопровождении нескольких человек, тащивших явно тяжелые сундучки.
«Контрибуция прибыла. — Лара смотрела, как сундучки устанавливают у подножия трона, а Эрдан Бортейп поднимается на первую ступень возвышения, вынимает из ножен свой меч и кладет его у ног Варта Зоилара. Губы у заграничного короля зашевелились: он говорил подходящую к случаю речь. Потом поднялся Варт и тоже что-то явно заговорил, но его лицо Лара видеть не могла. — Как старинное немое кино смотрю, только поясняющих речи надписей нет».
Говорили два монарха довольно долго, толпа частенько взрывалась одобрительными криками, а вельможи улыбались и степенно кивали.
«Столько народу в этой войне полегло, столько земель разорено и истоптано, своими глазами видела, а они теперь сидят и улыбаются. Дипломатия, однако», — фыркала Лара, которая и в бытность свою человеком часто поражалась профессиональному лицемерию многих политических деятелей. Дипломатия — штука тонкая: хочешь, не хочешь — а мило улыбаться и говорить комплименты изволь, должность у тебя такая. С улыбками бомбят и жгут напалмом, с улыбками сообщают, что это было необходимо. Се ля ви, как говорят французы.
Сейчас оба короля пожали друг другу руки и как близкие друзья плечом к плечу отправились во дворец. Придворные потянулись следом, а конница Леона совместно с королевским звеном сдерживала напор толпы простолюдинов, которые тоже были совсем не против попировать на королевском балу. Впрочем, на площадь мигом выкатили бочки с бесплатным вином и брагой, и народ бросился к ним, чтобы выпить за победу и обмыть мирный договор. Как ни крути, а простому люду приятнее смотреть на кружку бесплатного спиртного в своей руке, чем на богатые плащи на королевских спинах. Оценив народный разгуляй, начавшийся на площади, Лара спрыгнула с подоконника: пришло время для шпионско-розыскных действий. План был давно продуман и опробован: вчера она дважды, оставшись в одиночестве, пробовала громко выть под дверью, и оба раза пробегавшие мимо слуги открывали ей дверь, так как, видимо, были приучены выпускать на волю из комнат многочисленных котов короля. Генерал Ардамас никак не мог предвидеть такую возможность, поскольку собственных котов до недавнего времени в доме не держал. За вчерашний день Лара успела провести предварительную рекогносцировку местности (поживешь с военным и нахватаешься таких вот странных словечек) и уже хорошо представляла себе планировку королевской обители. Лара видела в замке нескольких откормленных котов, но нос к носу с ними пока не сталкивалась.
«Надеюсь, что накормленный до отвала кот — это всегда добрый и ласковый кот, который не набросится на незнакомую черную кошечку. — С этими мыслями Лара выскользнула из покоев Леона, когда очередной мчащийся куда-то слуга выпустил ее и закрыл дверь в генеральские покои. — Жаль, что я так мало про кошек знаю. Эй, кошачья сущность, ты ведь теперь со мной и без медитации общаться можешь? Кстати, как так вышло? Надеюсь, мы не слились в единое целое?!»
«Больно мне надо сливаться с таким убогим сознанием, — надменно ответили Ларе. — Просто ты уже давно не воспринимаешь меня как врага, перестала бессознательно закрывать от меня свой разум, а я немного привыкла к стремительности и безалаберности твоего мышления, вот и все. Надеюсь, ты не станешь злоупотреблять нашей окрепшей связью и по пустякам беспокоить меня не будешь».
Лара в очередной раз опешила от речей своей второй половины и не нашла достойного ответа.
Черная кошка тихо кралась по переходам дворца, последовательно осматривая двери гостевых комнат третьего этажа и принюхиваясь к запахам постояльцев. Внимательно слушала разговоры людей, а люди и внимания на нее не обращали.
«Я — Черный Плащ! — мысленно давясь от смеха, думала Лара. — Я — ужас, летящий на крыльях ночи и предвещающий проявление всех черных пятен на ваших репутациях! Поведайте друг другу свои секреты, кошки стесняться не нужно… Я — Черный Хвост, который разведает все ваши черные тайны! Эй, кошачья сущность, это ты мне тут позитива подбрасываешь?»
