— Нет, поеду. У вас как всегда всё диетическое. А это не из моего меню.

Уйдя от Маши, Руденко не поехал сразу домой. Подчиняясь странному желанию, доехал до Патриарших прудов. Хотя почему…  «прудов»? Пруд ведь давно всего один. Если бы его спросили, почему он приехал именно сюда, Виктор, наверное, ответил бы, что у него не выходит из памяти образ того человека, со встречи с которым начались его странные приключения. А поскольку так похожий на него литературный персонаж появился изначально именно здесь, вдруг оно, это место, имеет какой-то особый смысл. Наверное, подспудно надеялся, что прямо тут его посетит какая-нибудь особо ценная мысль. Обойдя вокруг пруда пару раз, наконец увидел освободившуюся лавочку и, усевшись на неё, Виктор снова, в который уже раз затеял диалог со своим «внутренним собеседником».

— Когда лейтенант смотрел наше творчество, я молчал. Только за его реакцией следил. Если клип всё же как-то влияет на людей, то…  да ну, совпадение просто.

— Не слишком ли много совпадений, которые оказывались вовсе и не совпадениями? — «двойник», как всегда, выступил в роли критика. — И почему бы не рассмотреть вариант, когда, как в шутку говорится: «ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным»? Ну, типа — остаточный фон и всё такое…

— И кто же тогда в противоположных случаях пострадал, кроме журналюг и горе-водил?

— Это, конечно, неизвестно, но, может, кого и коснулось? Ты же проверять не будешь?

— Ну…  возможно. Кстати, если с журналистами до сих пор что не так, пусть поправляются поскорей.

Действительно, оба журналиста с конца марта так нигде и не появлялись. Про Орлова писали, что он находится на лечении и отдыхе в Европе, но без подробностей. Правда, забегая вперёд, можно сказать, что передача «Субботний вечер с Рудольфом Орловым» снова начала выходить с седьмого сентября. Но совсем в другом формате.

— Вот-вот! Думай лучше что делать, если такое воздействие окажется реальностью, пусть и с небольшой вероятностью.

— Да что тут думать!? «Делай, что до́лжно и будь что будет» — не мной придумано, не мне и отменять.

Вот с таким неоднозначным настроем Руденко и встретился через пару дней с сыном Анны Константиновны.

Офис компании с непритязательным названием Media Advertising Group располагался на самой верхотуре одного из небоскрёбов Москва-Сити, что говорило о весьма неплохо идущем бизнесе. Он был небольшим, но очень уютным и стильным. У дизайнера удачно получилось соединить хайтековские элементы с тёмным полированным деревом и мягким ковровым покрытием в тех же тонах. Получилось, как в дорогом лимузине. Ну, примерно.

Секретарша — женщина лет тридцати, одетая в элегантный брючный костюм песочного цвета, сразу, как только Виктор вошел, поздоровался и представился, предложила пройти в директорский кабинет:

— Добрый день! Проходите, Олег Васильевич Вас ждёт.

Олег Васильевич Антонов оказался высоким представительным мужчиной слегка за сорок. Подтянутым, тщательно выбритым. Безупречный серый костюм, голубая сорочка, шейный платок вместо галстука, замшевые туфли и явно дорогие часы создавали образ человека знающего и умеющего вести бизнес. Обстановка кабинета повторяла по стилю приёмную, единственное, что несколько выбивалось из образа насквозь делового офиса — несколько небольших икон, стоящих на маленьком приставном столике. Хозяин кабинета поймал немного удивлённый взгляд Виктора, брошенный на них, но никак не отреагировал. Поздоровались. Уселись за гостевой кофейно-чайный столик, стоящий у панорамного окна во всю стену.

— Я так понимаю, — начал Антонов, — вы принесли ноутбук, чтобы показать тот самый клип, о котором мне с таким восторгом рассказывали дочь и матушка? — он кивнул на кейс, который Руденко опустил на пол рядом со столиком.

— Да, конечно. Иначе моя просьба о консультации была бы слишком умозрительной.

— Давайте посмотрим! Я в предвкушении, — немного театрально воскликнул хозяин кабинета и потер руки. — Мне действительно хочется посмотреть, — он примирительно улыбнулся. — Если реакция дочери — это всего лишь реакция ребёнка, то к мнению матушки я привык прислушиваться.

Олег Васильевич, конечно, смотрел ролик совсем не так, как Даша, Анна Константиновна, Лариса или Алексей. Казалось, он в каждом кадре ищет нечто, что можно выразить словами ярко и коротко. Он не расплывался в улыбке, не умилялся, он уже…  работал. Когда клип закончился, Антонов ещё несколько секунд смотрел на погасший экран, затем повернулся к Виктору и сказал, старательно пряча эмоции:

— Ну что ж. Можете поздравить свою племянницу. Она — очень талантливый человек. То, что она придумала — креативно, оригинально, свежо и перспективно. Осталась самая малость — понять, что же вам с Машей может понадобиться от меня?

— Понимаете, — протянул Руденко, не зная, как объяснить «спецэффект», не рассказывая ничего о себе, — мы хотим выложить ролик в сеть, но перед этим записать закадровый текст и… он должен быть…  завлекательным. С какими-нибудь необычными пожеланиями здоровья…  Или что-то в этом роде. Вашей дочери помогло, но там были особые обстоятельства. А нужно что-то простое и универсальное. И в тоже время — завлекающее…  В общем, нужен рекламный супер-слоган, если так можно выразиться.

— То есть, Вы уверены, что Ваш с племянницей ролик — нечто бо́льшее, чем просто классный видеоклип? — Антонов был просто живым воплощением скепсиса.

— Да, можно сказать, что уверен. — Виктор решил идти ва-банк. — На этом настаивает ещё и Маша, у которой заметные улучшения наступили тоже именно во время его просмотра.

И он коротко рассказал об аварии, долгой реабилитации и последнем прорыве. А про себя добавил: «Больше не просите ничего объяснять. Просто поверьте! И помогите, если сможете!…  И не важно, что сам я не уверен ни в чём.»

— О! Даже так?! — Олег Васильевич надолго задумался, затем потеребил ухо, неопределенно покрутил кистью правой руки, потер подбородок и наконец спросил:

— Вы знаете историю про то, как во время Великой Отечественной войны на самолёте вокруг Москвы возили чудодейственную икону Казанской Божьей матери? И которая, якобы, помогла отстоять город.

— Да, попадалось что-то на эту тему. Но там было ещё и о том, что доказано…

— Да-да, — перебил хозяин кабинета. — Почти со стопроцентной уверенностью можно говорить, что это миф. Но в то же время доподлинно известно о рапортах некоторых политработников о небывалом воодушевлении среди солдат после появления информации, или — слухов, если хотите, об этом воздушном «крестном ходе».

— То есть, — подобрался Виктор, — Вы хотите сказать, что миф может быть реальной действующей силой?

— Почему нет? Известен же эффект плацебо. Да и психологию никто пока не отменял. А именно на ней и построена вся реклама. Так что…  я, в смысле, наша компания, поможет вам. И я даже предложу особые условия сотрудничества.

— И в чём эта «особость» будет выражаться? — спросил Руденко, не опасаясь подвоха. «Просто не спросить было бы, наверное, подозрительно» — додумал он.

— Сначала вопрос: вы с племянницей вообще планировали какую-либо рекламную кампанию? — вопросом на вопрос ответил Олег Васильевич.

— Только в том смысле, что она может понадобиться, — смутился Виктор, — о деньгах, в смысле — о бюджете, не думали пока вообще.

— Я так и предполагал. Поэтому. Мы попробуем придумать тот закадровый текст, о котором Вы говорили. Подумаем, где, когда и сколько разместить рекламы. И не будем выставлять вам никаких счетов. — Антонов замолчал и выжидательно посмотрел на гостя.

— Но…  — Руденко улыбнулся, давая понять, что ждёт продолжения.

— Но взамен попросим процент от ваших будущих доходов.

— А если их не будет?

— Значит, это будет нашим неудачным вложением.

— И на какие кусочки Вы предлагаете разделить шкуру неубитого медведя?

— На равные.