Согласно послужным спискам, Медоуз по возвращении остался в Южной Калифорнии. Но его навыки были ограничены такими специальностями, как военный полицейский, «туннельный сталкер» и наркодилер. В досье упоминалось заявление о приеме на работу в УПЛА, которое было отвергнуто. Он не прошел тест на наркотики. Далее в досье приводилась компьютерная распечатка из базы данных Национальной службы криминальной разведки, в которой давался список судимостей Медоуза. Его первый арест, за хранение героина, случился в 1978 году. Он был осужден условно. В следующем году попался снова, на сей раз за хранение с целью сбыта. Смог в суде свести обвинение к простому хранению и получил полтора года отсидки в тюрьме «Уэйсайд-Хонор-ранчо». Из этого срока он отсидел десять месяцев. Следующие два года его жизни были отмечены арестами, поводами к которым послужили свежие следы от уколов, что уже представляло собой правонарушение, караемое двумя месяцами заключения в окружной тюрьме. Создавалось впечатление, что Медоуз словно через дверь-вертушку входил и выходил из окружной тюрьмы вплоть до 1981 года, когда загремел уже на более значительный срок. Его посадили за попытку ограбления, и это преступление находилось уже в федеральной юрисдикции. По компьютерным данным Национальной криминалистической разведслужбы нельзя было понять, относилась ли эта попытка ограбления к банку, но Босх посчитал, что, вероятно, да, коль скоро дело оказалось в федеральной юрисдикции. В распечатке говорилось, что Медоуза приговорили к четырем годам в Ломпоке, из которых он отбыл два.

Он провел на воле не более нескольких месяцев, после чего был арестован за ограбление банка. Должно быть, его взяли с поличным. Он сам признал себя виновным и получил пять лет в Ломпоке. Ему оставалось сидеть еще три года, когда он решил бежать, однако попытка оказалась неудачной. Медоуз получил еще пять лет и был переведен в тюрьму строгого режима в «Терминал-айленд».

Столько лет по тюрьмам, думал Босх… На протяжении всех этих лет он не имел о бывшем соратнике никаких сведений. Интересно, что бы он сделал, если бы что-то услышал? Некоторое время Босх размышлял над этим. Вероятно, вся эта последующая жизнь изменила Медоуза больше, чем война. Из «Терминал-айленда» Медоуз досрочно освободился в 1988 году и был как ветеран вьетнамской войны отправлен в реабилитационно-исправительное учреждение. Заведение называлось «Чарли компани», это была ферма, расположенная к югу от Вентуры, милях в сорока от Лос-Анджелеса. Там он провел около года.

После этого, если верить списку судимостей Медоуза, дальнейших неприятностей с правоохранительными органами у него не было. Тот арест, связанный с употреблением героина, который побудил Медоуза позвонить Босху в прошлом году, закончился для него удачно – дело так и не было доведено до суда. В распечатке криминалистической разведслужбы оно не значилось. И никаких других контактов с полицией после выхода из тюрьмы, о которых было бы что-то известно.

В пачке была и еще одна сводная таблица. Эта простыня была написана от руки, и Босх догадывался, что то был четкий, разборчивый почерк Уиш. Здесь была изложена история трудоустройств и домашних обстоятельств, составленная по материалам управления по налогам и сборам и управления автотранспорта. Пункты записей шли столбиком по левой стороне простыни. Хотя были в них и пробелы. Нигде не отраженные периоды времени. Судя по этой таблице, сразу по возвращении из Вьетнама Медоуз поступил работать по линии водоснабжения округа Южная Калифорния. Он был смотрителем водопроводных сетей. Эту работу он потерял спустя четыре месяца из-за систематических опозданий и отсутствия по болезни. Должно быть, после этого он попробовал свои силы в сбыте героина, потому что следующее законное место работы было внесено в послужной список только после того, как он освободился из «Уэйсайда» в 1979 году. Теперь он пошел работать в департамент водо– и электроснабжения уже в качестве смотрителя подземных каналов ливневых стоков. Потерял эту работу через полгода по тем же самым причинам, что и прежнюю. Было и еще несколько случайных мест. После того как покинул «Чарли компани», Медоуз на несколько месяцев пристал к компании, занимающейся золотодобычей в долине Санта-Кларита. И больше ничего.

Была также перечислена почти дюжина домашних адресов. Большинство их представляли собой квартиры в Голливуде. Был дом в Сан-Педро,[35] еще до ареста 1979 года. Если уже в ту пору он занимался наркодилерством, то, вероятно, получал товар в порту Лонг-Бич, подумал Босх. В этом случае адрес в Сан-Педро был как раз очень удобен.

Босх также увидел, что в последней квартире, в Сепульведе, Медоуз проживал с тех времен, как выписался из «Чарли компани». В досье больше ничего не было о жизни Медоуза в реабилитационном центре и о том, что он там делал. Босх нашел имя офицера полиции, под надзор которого поступил Медоуз после досрочного освобождения. Это имя было в копиях отчетов этого полицейского за шестимесячный период наблюдения за своим подопечным. Полицейский Дэрил Слейтер работал в окрестностях Ван-Нуйса. Босх занес это имя в записную книжку. Он также записал адрес исправительно-реабилитационного учреждения «Чарли компани». Затем разложил перед собой список арестов и судимостей, список мест работы и адресов проживания и отчеты полицейского надзора. На новом листе бумаги он начал записывать хронологическую последовательность событий с того момента, когда Медоуз был отправлен в федеральную тюрьму в 1981 году.

Когда он покончил с этим, многие из пробелов были восполнены. Медоуз отмотал в федеральной тюрьме в общей сложности шесть с половиной лет. Он был досрочно освобожден в начале 1988 года и переведен в исправительно-реабилитационную колонию «Чарли компани» по программе поддержки и реабилитации ветеранов. Там, в рамках этой программы, он провел десять месяцев, прежде чем переехал в квартиру в Сепульведе. Рапорты офицера полиции, надзиравшего за ним как за досрочно освобожденным, показали, что он овладел специальностью бурильщика на золотых приисках в долине Санта-Кларита. Срок надзора закончился в феврале 1989 года, и Медоуз уволился с работы ровно через день после того, как его полицейский попечитель попрощался с ним. С тех пор, согласно данным Управления по налогам и сборам, у него не было ни одного места работы, во всяком случае, легального. Информационно-поисковая система сообщала, что Медоуз не обращался с заявлениями о приеме с 1988 года.

Босх пошел на кухню, достал бутылку пива и приготовил себе сандвич с ветчиной и сыром. Он стоял возле раковины, жуя бутерброд и прихлебывая пиво и одновременно стараясь по порядку выстроить факты в голове. Он был уверен, что Медоуз замышлял крупное дело с тех самых пор, как освободился из «Терминал-айленда», в крайнем случае – из «Чарли компани». У него был некий план. Он работал на легальном месте, дожидаясь, пока закончится срок полицейского надзора за ним после условно-досрочного освобождения. После чего уволился, и план был запущен в действие. Босх чувствовал уверенность, что все было именно так. И он чувствовал, что, следовательно, либо в тюрьме, либо в реабилитационном центре Медоуз сошелся с людьми, которые потом вместе с ним обчистили банк. А впоследствии его убили.

В дверь позвонили. Босх бросил взгляд на свои часы – они показывали одиннадцать. Он подошел к двери, заглянул в «глазок» – прямо на него смотрело лицо Элинор Уиш. Он отступил на шаг, повернул голову к висящему здесь же, в передней, зеркалу, и оттуда на него глянул мужчина с темными усталыми глазами. Он пригладил волосы и отворил дверь.

– Здравствуйте, – произнесла она. – Мир?

– Мир. Как вы узнали, где я… нет, ничего… Входите.

На ней был тот же самый костюм, что и раньше, значит, она еще не была дома. Босх увидел, что она заметила досье и другие бумаги на карточном столике.

– Засиделся допоздна, – пояснил он. – Так, просматривал кое-что в личном деле Медоуза.