В числе осведомителей Далюге был его старый товарищ Герберт Пакебуш, сидевший в штабе берлинских штурмовиков. Сын столяра, сдружившийся с Далюге еще в добровольческом корпусе, он был командиром 21-го берлинского штурма СА и брал на заметку все, что видел и слышал. Но он не разглядел, что заместитель командующего СА Штеннес образовал фронду, планировавшую смещение мюнхенского партийного руководства. В этом сказалась деятельность Отто Штрассера.

Да и социальная нужда заставляла берлинских руководителей СА встать в оппозицию партийным бонзам и Гитлеру. Безработные хлынули в СА, влекомые радикальной аргументацией и посулами, что привело к оскудению кассы. Штеннес доложил в Мюнхен: "В составе берлинских штурмов более 67 процентов безработных[73]. В Бреслау местный штурм не может быть собран на построение в морозную со снегом погоду из-за отсутствия у людей обуви.

Вместе с безработными в ряды СА проникли и уголовные элементы, устраивавшие на улицах городов побоища не хуже гангстерских схваток в Чикаго. О составе штурмовых отрядов Берлина и их командовании свидетельствуют полученные ими прозвища: нойкёльнерский штурм, например, назывался «сутенеры»; веддинговский — «грабители», а среди их командиров красовались титулы: «резиновая нога», «король пивных», «острослов», «стрелок».

Руководство штурмовиков не получало никаких средств, партийные кассы были для них закрыты.

И они считали, что партийные бонзы сознательно принижают роль СА, а для некоторых — штурмовики вообще препятствие на пути к власти и респектабельности. Кое-кто даже провозглашал: «Адольф предает нас, пролетариев!» Появились и памфлеты, направленные против фюрера:

«Мы, пролетарские элементы движения, и так всем довольны. Мы охотно поддерживаем пар, бросая в топку уголь, чтобы только наши „дорогие“ Фюреры продолжали получать от 2000 до 5000 марок в месяц и жили в свое удовольствие. В особенный восторг привело нас известие, что Адольф Гитлер купил на берлинской автомобильной выставке новый большой „мерседес“ за 40 000 марок…»

По Берлину прошел слух, будто бы Гитлер намеревается в целях создания коалиции с националистами начать постепенную ликвидацию штурмовых отрядов. Штеннес, надеясь на поддержку других высших руководителей СА, предъявил Мюнхену ряд требований: включение руководителей СА в число кандидатов в депутаты парламента, сокращение полномочий гауляйтеров, оплата штурмовикам несения дежурства по охране партийных мероприятий. Требования Штеннеса были приурочены к предстоявшим в сентябре 1930 года выборам в рейхстаг, в подготовке которых самое активное участие принимали штурмовые отряды.

В Мюнхен выехала группа представителей берлинской СА. Но Гитлер их не принял. Когда же вскоре был составлен список кандидатов от национал-социалистской партии, то оказалось, что Штеннес и еще один представитель берлинской СА в него включены не были. Разразился скандал. В конце августа берлинские руководители СА сложили свои полномочия и призвали штурмовиков бойкотировать выборы. Во время проведения Геббельсом предвыборного митинга во Дворце спорта штурмовики демонстративно сняли охрану, а находившиеся в зале стали выкрикивать хором:

Берлинские штурмовики собрались на площади Виттенбергплац, где провели антигеббельсовский митинг. Газета «Мюнхнер пост» отмечала: «На митинге раздались крики: „Пусть к нам выйдет Геббельс и попытается оправдаться!“ Часть собравшихся стала угрожать пойти во Дворец спорта и разогнать геббельсовский балаган».

Геббельс тут же обратился за помощью к СС. Люди Далюге немедленно выставили охрану у Дворца спорта и часовых у здания управления берлинского гауляйтера по Хедеманштрассе, 10. Однако в ночь на 30 августа «штеннесовцы» смяли и избили эсэсовских часовых и устроили погром в здании. Гауляйтер попросил вмешаться полицию, которую всегда до этого поносил. В результате 25 штурмовиков были арестованы. Геббельс первым же поездом выехал в Мюнхен, чтобы доложить фюреру о катастрофе. Тот был близок к нервному потрясению.

Днем позже Гитлер умолял Штеннесса не выходить из партии. Затем стал совершать обход одной пивной за другой, в которых просил штурмовиков доверять ему. Вечером 1 сентября в здании ветеранских союзов было заключено примирение. Гитлер пообещал удовлетворить основные требования товарища по партии Штеннеса, после чего все мирно разошлись.

С этого момента Гитлер укрепился в своем стремлении использовать СС в качестве внутрипартийной полиции и приказал установить наблюдение за Штеннесом. А тут в штабе берлинской СА нашелся и доносчик — врач, доктор Леонардо Конти, ставший впоследствии обергруппенфюрером СС и имперским министром здравоохранения. 8 сентября он доложил: «СА под командованием Штеннеса превращается в войско, не имеющее никакой внутренней связи с движением и его идеями. По его приказу оно готово к выступлению в любой момент. Штеннесу чуждо национал-социалистское мировоззрение, в которое он и не собирается вникать».

Гитлер учуял смертельную опасность. Он сместил собиравшегося и без того уходить в отставку Пфеффера и провозгласил самого себя верховным руководителем СА. При этом ему вспомнились слова его старого друга: «Тебе стоит лишь сказать: в шесть часов утра такого-то числа будь со своей ротой у Арки победы. И я там буду!»

И Гитлер вызвал из Боливии подполковника в отставке Эрнста Рёма. Но прежде чем Рём был назначен начальником штаба, а фактически возглавил руководство СА, Гитлер предпринял еще один шаг, свидетельствовавший о его истинных намерениях и положивший начало культу фюрера. Каждый штурмовик был обязан принести клятву верности человеку, который объявил, что соединяет в своем лице руководство партией и движением. 3 сентября 1930 года временно исполнявший обязанности начальника штаба СА Вагенер объявил всем заместителям командующего СА, что они должны «в обязательном порядке принести клятву верности фюреру партии и СА Адольфу Гитлеру». В этой клятве говорилось о «беспрекословном и добросовестном выполнении всех приказов, зная, что руководство не потребует ничего противозаконного».

Фюрер Адольф Гитлер стал таким образом единовластным вождем национал-социалистской партии, имея в своем распоряжении СС как партийную полицию. И она понадобилась ему гораздо раньше, чем он предполагал, так как находились еще партийцы, не одурманенные его культом.

Случилось то, о чем предупреждал Конти: Вальтер Штеннес нанес удар, будучи не согласен с политикой централизации СА, которую стал проводить в жизнь новый ее начальник штаба Рём. Однако на этот раз друг Далюге — Пакебуш оказался на высоте, проинформировав его о планируемых мероприятиях. Поэтому на рассвете 1 апреля 1931 года Далюге доложил Рёму:

«Я только что получил сообщение от адъютанта одного из штандартенфюреров СА, что этой ночью с двенадцати до трех часов утра проходило закрытое совещание берлинского руководства штурмовиков под председательством группенфюрера СА Яна. На нем шел разговор о предстоявшем смещении Штеннеса, о котором должен объявить Гитлер сегодня пополудни на заседании в Веймаре. Этот приказ Гитлера выполнен не будет, о чем заявили все присутствовавшие на совещании, высказавшись в поддержку Штеннеса».

Охранные отряды попытались выступить против штурмовиков, но оказались слабы. Сторонники Штеннеса заняли здание управления гауляйтера и помещения редакции национал-социалистской газеты «Ангрифф». Бунт берлинских штурмовиков быстро распространился на северную и восточную части Германии, в результате чего гитлеровская империя СА к востоку от Эльбы рухнула. Большинство фюреров СА вплоть до командиров рот Бранденбурга, Силезии, Померании и Мекленбурга выступили против Гитлера. Среди них можно назвать Ветцеля, Велтиенса, Яна, Пустова, Лустига, Кремзера. Однако руководство СА остальной части Германии воздержалось от присоединения к Штеннесу.