— О чем?

— О молодости, о любви. Разумеется, с тех пор прошло немало времени — я отец уже одиннадцати детей, но воспоминания еще живут во мне. Я тоже тогда витал в облаках.

— Уверяю вас, я сужу совершенно беспристрастно.

— В таком случае мне остается прийти к выводу, что луна на Гавайях нуждается в том, чтобы ее срочно отправили в починку, Она утратила свою волшебную силу.

Чан затормозил перед зданием редакции. Выходя из машины, Джим бросил на инспектора украдкой взгляд и спросил:

— Я полагаю, что пока не смогу получить его обратно?

— Нет, к сожалению, — ответил Чан.

— О чем вы, собственно говорите? — невинно осведомился Джим.

— О том же самом, о чем и вы, — усмехнулся Чан.

— Я имел в виду мой носовой платок, который вы забрали у Мартино.

— И я тоже его имел в виду.

— Так вы знали, что платок принадлежит мне?

— Да. У него в уголке есть маленькая метка — буква «Б». К тому же у вас не было платка, которым вы могли стереть пот со лба. Я восхищался вашим самообладанием. Вы полагаете, что платок был вытащен у вас из кармана?

— Я полагаю, что это было именно так.

— И когда это случилось?

— Не знаю. Должно быть, пока я был в воде.

— Вы в этом уверены?

— Во всяком случае, это единственное объяснение, которое приходит мне в голову.

— А почему вы не сообщили мне об этой пропаже?

— Во-первых, я не сразу это обнаружил, во-вторых, не придал этому значения, в-третьих, мне не хотелось быть в центре внимания. Но позвольте мне взглянуть на платок.

Чан протянул Джиму носовой платок.

— Да, действительно мой, — сказал Бредшоу, рассматривая платок. — Эта история становится все более загадочной.

Чан забрал у него платок и спрятал в карман.

— Как видите, у меня есть основания препроводить вас немедленно в тюрьму.

— Не шутите так, — сказал Джим. — Поверьте, я не убивал мисс Фен.

Помолчав, он добавил:

— Этот платок мог бы мне пригодиться еще сегодня.

— И мне тоже, — улыбнулся Чан.

— Ну что же… До встречи, Чарли!

— До свидания. Только прошу вас не говорить ни с кем об этом платке, в противном случае мне придется принять кое-какие меры.

— Хорошо. Это останется нашей тайной.

Чан поехал в полицейское управление и поспешил к своему начальнику.

— Хэлло, Чарли! — приветствовал тот инспектора. — Судя по вашему виду, дело не из простых? Вам удалось что-нибудь выяснить?

Чан покачал головой.

— Боюсь, мой отчет займет много времени, мистер Джексон, — сказал он, взглянув на часы.

— И все же я хочу выслушать его.

Чан, устроившись поудобнее в кресле, рассказал Джексону о том, что произошло на вилле. Он начал с описания места совершения преступления, упомянув о том, что оружие, которым была убита Шейла Фен, не обнаружено, о переведенных стрелках часов, об исчезновении булавки, которой были приколоты орхидеи.

— Очень любопытно, — заметил Джексон, закуривая.

Чан пожал плечами.

— Очевидно, Шейла Фен была свидетельницей смерти Денни Майо.

— Великолепно, вот вам и мотив совершения преступления! — воскликнул Джексон, выслушав историю, которую покойная поведала Тарневеро. — Если бы она назвала имя убийцы, как ей это посоветовал Тарневеро…

Чан недовольно поморщился и рассказал о том, как в его руки попало письмо и как он вновь лишился его.

Джексон покачал головой.

— Никогда бы не поверил, что с вами может случиться такая штука.

— Но это письмо не имеет особого значения, — продолжал Чан. — Позже я нашел его под ковром. Меня больше интересует разорванная фотография.

— Кому-то было необходимо лишить вас возможности увидеть эту фотографию, — заметил Джексон.

— Вот и я пришел к тем же выводам.

Затем Чан рассказал о Роберте Файфе и Смите.

— Мы сняли у Смита отпечатки пальцев и отпустили, — сказал Джексон. — Он не способен убить даже мухи.

— Несомненно, вы правы, — согласился инспектор.

Сообщение о неожиданном признании Файфа, к тому же оказавшемся ложным, заставило Джексона призадуматься. Чан доложил также о носовом платке, который оказался в кармане Мартино и в котором были обнаружены осколки стекла, и о несколько запоздалом признании Бредшоу.

— Вот таково положение дел, — закончил он свое повествование.

— Мне кажется, последнее время вы скучаете, Чарли. Я полагаю, это убийство заинтересует вас, — сказал Джексон. — Что за человек Тарневеро? — спросил он после некоторого раздумья.

— Тарневеро, пожалуй, представляет наибольший интерес. Он загадочен и непроницаем, как безлунная ночь… Человек с большим самообладанием и хорошей реакцией. По каким-то причинам он считает необходимым помогать мне в розысках.

— Вам эта готовность не кажется подозрительной?

— Я уже думал об этом. Но у него алиби. Конечно, я проверю его показания, но убежден, что они подтвердятся. Несомненно, он явился в дом Шейлы Фен лишь тогда, когда я позвал его пойти со мной. Многое говорит за это.

— А именно?

— Ну, например, в истории с часами Тарневеро доказал свое искреннее желание помочь мне. Он очень логично все объяснил. Правда, я уже знал примерное время убийства со слов Ву-Кио-Чинга, повара, но поведение Тарневеро доказывает, что он искренне хотел мне помочь… Нет, не думаю, что он убийца, но все же…

— Вам удалось установить что-нибудь, касающееся Тарневеро?

— Нет. Несомненно, в момент совершения убийства он находился в другом месте.

В дверь постучали, и на пороге появился Спенсер. Чан взглянул на часы.

— «Океаник» ушел? — спросил Чан полицейского.

— Да.

— Никого из наших друзей не было в порту?

— Только Аллан Джейнс забрал свои вещи. Я слышал, как он выругался, увидев, что «Океаник» отчаливает. Я помог ему выгрузить вещи. Он просил передать вам, что уедет со следующим пароходом и что ничто не сможет удержать его.

— Хорошо, вы свободны.

Перекинувшись несколькими словами с Джексоном, инспектор попрощался и вышел на улицу. Около своей машины он увидел Смита.

— Я полагаю, что вы могли бы захватить меня с собой и отвезти на вокзал, — заметил тот. — Иначе мне не попасть к месту ночевки.

Чан, порывшись в карманах, протянул Смиту монету.

— Вы сможете доехать в автобусе, — сказал он.

Смит повертел монету в руках.

— Десять центов? Мне нужен по крайней мере доллар. Меньшей суммы джентльмен не может принять от джентльмена.

Чан засмеялся.

— Может, вы и правы, но полагаю, что правильнее будет, если я ограничусь суммой, которая вам действительно необходима для проезда. Вам ведь нужен доллар, чтобы выпить. Если вы сочли мои скромные десять центов недостойными вас, то я смиренно беру их обратно. Очень сожалею, но мой путь лежит в другую сторону.

— Ладно, — смирился Смит, — я не слишком щепетилен. Так и быть, я приму эти десять центов, но, разумеется, лишь в долг.

Смит удалился. Чан, намеревавшийся сесть в машину, внезапно передумал и отправился следом за оборванцем.

Безлюдные улицы были залиты лунным светом, и ему было нелегко оставаться незамеченным. Но Чан хорошо знал свое дело.

Смит вышел на Кинг-стрит и остановился. Чан замер. Сядет ли он в автобус? Но Смит не стал ждать автобуса, пересек улицу и свернул в переулок. Интерес Чана к нему возрос. Чего ради вздумал этот человек скитаться ночью по городу?

Смит направился к отелю «Вайоли». Остановившись у дверей, он огляделся по сторонам и после некоторых колебаний повернул обратно. Чан поспешил спрятаться в одном из подъездов.

Смит спешил к остановке автобусов, видимо, действительно намереваясь уехать из города. Что все это значило? Выходит, что Роберт Файф назвал свой адрес не только для сведения Чана, и Смит был непрочь побеседовать с актером.

Понаблюдав еще некоторое время за Смитом, инспектор вернулся к полицейскому управлению и чуть не столкнулся со своим шефом.