— Очень разумное соображение, — согласился Чан. — Во всяком случае, я вам откровенно скажу, что почувствовал себя задетым. Я более всего ценю в дружеских отношениях откровенность.

Тарневеро в знак согласия кивнул и опустился на стул.

— Очень сожалею, что умолчал об этом и прошу вас извинить меня. Если еще не поздно, то я охотно сообщу вам все.

— Разумеется, не поздно.

— Денни был моим братом, моим младшим братом. Разница в годах была так велика, что наши отношения более походили на отношения отца и сына. Я безумно любил его, опекал, гордился его успехами. Смерть Денни явилась для меня ужасным ударом. Все эти три года я жил с мыслью отомстить убийце. Если окажется, что Шейла Фен пала от той же руки, что и Денни, то я не успокоюсь, пока не покараю убийцу.

Он встал и нервно зашагал по комнате.

— О смерти Денни я узнал в Лондоне. Я ничего не мог предпринять издалека и должен был выжидать. При первой же возможности я выехал в Голливуд, твердо решив раскрыть тайну смерти моего брата. Мне казалось, что мои старания скоро увенчаются успехом, если в Голливуде никто не будет знать, что я брат Денни. Поэтому я назвался Генри Смолвудом, это имя я позаимствовал из одной пьесы. В Голливуде я убедился, что на полицию надежды мало. В то же время я был удивлен, как много там всевозможных прорицателей и экстрасенсов. Они не только прилично зарабатывали, но и были в курсе всех секретов и сплетен. И тогда меня осенила смелая мысль. В юные годы я разъезжал с известным профессором магии Макелием, весьма способным и ловким человеком. Я кое-чему научился у него и порой мои попытки чтения мыслей и ясновидения удавались. Мне казалось, что я смогу сыграть роль прорицателя с неменьшим успехом, чем все, подвизавшиеся в Голливуде в этой роли. И я решил, что скорее всего мне удастся раскрыть интересующую меня тайну, если я займусь этим ремеслом. Так я стал Тарневеро. В течение двух лет я терпеливо выслушивал любовные истории, признания в ненависти, зависти, слова отчаяния. Все это было не лишено интереса.

Тарневеро снова сел.

— Однако несмотря на все старания, мне не удалось узнать ничего, что было связано с убийством Денни. Но вчера утром, совершенно неожиданно, произошло то, чего я так долго ждал. Наконец-то я напал на след убийцы Денни! Мне пришлось напрячь все силы, чтобы не выдать себя и не дать заметить, с каким интересом я прислушиваюсь к словам Шейлы. Я мог бы силой заставить ее произнести имя, которое она так долго скрывала. Три года назад я поступил бы именно так, но с годами мы становимся спокойнее и сдержаннее… Вчера вечером, инспектор, я был совершенно уверен в своей победе. Я был убежден, что мне удастся узнать имя убийцы брата. Я предполагал немедленно сообщить его вам, потому что решил не мстить, а передать преступника в руки правосудия.

— Да, это было бы единственно правильное решение, — согласился Джексон.

Тарневеро обратился к Чану:

— Вы знаете, что произошло потом. Каким-то образом этот человек узнал, что мисс Фен готова выдать его, и заставил Шейлу замолчать навсегда. Представьте себе мое состояние. Если вам не удастся установить, кто ее убил, я опять окажусь в тупике. И поэтому, — голос его задрожал, — я никогда не испытывал более сильного желания, чем желание узнать, кто убийца.

Чан исподтишка наблюдал за Тарневеро. Неужели этот искренне взволнованный человек мог так ловко запутать все следы, поставить перед полицией столько лишних препятствий?

— Меня радует ваша откровенность, хотя она несколько запоздала, — сказал он.

— Да, мне следовало сразу рассказать вам обо всем, — кивнул Тарневеро. — Но я решил, что эти сведения ни в коей мере не облегчат вам ваших розысков. К тому же мне не хотелось говорить о том, что побудило меня в Голливуде стать прорицателем. Ведь это было бы равносильно концу моей деятельности. Я сказал себе: если поиски инспектора Чана не увенчаются успехом, то придется возвращаться в Голливуд и начинать все сначала. У меня там хорошая репутация и много клиентов, которые делятся своими секретами. Например, даже сегодня ко мне явилась Диана Диксон. И поэтому, пока не будет найден убийца Денни Майо, я хотел бы продолжать носить имя Тарневеро. Я уверен, вы не выдадите меня.

— Разумеется. И мы найдем убийцу мисс Фен и узнаем, кто убил вашего брата.

— Значит, расследование продвигается? — живо спросил Тарневеро.

Чан испытующе взглянул на него.

— Мы приближаемся к цели.

— Отлично! — воскликнул Тарневеро. — Надеюсь, вы простите мне, что я не сразу рассказал обо всем.

— Ваше поведение теперь совершенно понятно. И ваше прегрешение прощено и забыто.

— Благодарю вас.

Тарневеро посмотрел на часы.

— Мне пора. Надеюсь, мой рассказ поможет в ваших розысках. Я очень этого хочу.

Чан кивнул.

— Кто знает, быть может, вам представится случай помочь мне.

Он проводил Тарневеро и вернулся в кабинет.

— Вы не можете мне сказать, что в этой исповеди любящего брата было правдой, а что ложью? — спросил его начальник полиции.

— Да, Тарневеро очень противоречивая личность. Он хочет помочь мне и крадет сигареты у Джейнса, чтобы подбросить окурок под окно павильона. Он с нетерпением ждет поимки преступника и оставляет под дверью ван Горна письмо, подставляя его под подозрение. Его удерживает от признания в родстве с Денни Майо очень незначительная причина, и в то же время он делает все возможное, чтобы помешать мне установить это обстоятельство. Я получаю в руки письмо Шейлы Фен, в котором, как думает Тарневеро, упоминается имя человека, убившего его брата, а он заставляет комнату погрузиться во мрак и самым непочтительным образом наносит мне удар.

— Что вы теперь собираетесь предпринять?

Чан пожал плечами.

— В настоящее время меня больше всего интересует Смит.

Чан подошел к телефону и позвонил домой. Трубку сняла Роза. Когда он сообщил ей, что не придет к обеду, она разочарованно сказала:

— Но, папа, ты должен вернуться, мы с нетерпением ждем тебя.

— Наконец-то ты начинаешь питать интерес к своему бедному отцу.

— Разумеется, нам всем очень любопытно знать, кто…

— Я попрошу тебя повременить с твоими расспросами. Пока что я ничего не могу сообщить.

— Но что же ты в таком случае делал весь день?

Чан вздохнул и повесил трубку.

Перекусив в соседнем ресторане, он отправился на поиски Смита. Миновав парк, инспектор свернул на одну из улиц с дешевыми лавочками, хозяева которых тщетно пытались придать этой части города блеск, свойственный европейским кварталам. Здесь начиналась окраина, и нищета жителей убогих домов не привлекала внимания туристов, поглощенных красотой пляжа Вайкики.

Чан остановился у одного из домов с вывеской: «Восточное кабаре». Мимо него проскользнула к двери стройная темнокожая девушка. Инспектор взглянул на нее и поспешил следом.

В небольшом зале стояло несколько пустых столиков, покрытых сине-белыми клетчатыми скатертями. В глубине у эстрады сидели какие-то раскрашенные девицы. Навстречу Чану вышел маленький человечек, тщетно пытавшийся скрыть охватившее его беспокойство.

— Что вам угодно, господин инспектор?

Чан не ответил, продолжая наблюдать за вошедшей девушкой. Она сняла шляпку и положила на стол сумочку. По-видимому, она здесь работала.

— Простите, — обратился к ней Чан.

Девушка испуганно взглянула на него.

— Вы ведь знаете Смита, художника? Он написал ваш портрет. Очень удачный портрет.

Она капризно надула губки.

— Да, он иногда приходил сюда. Что с того?

— Вы давно не видели мистера Смита?

— Давно.

— Где он живет?

— Кажется, на пляже.

— А где он живет, когда у него заводятся деньги?

Девушка молчала. К беседовавшим приблизился хозяин заведения.

— Да отвечай же, Леонора! — не выдержал он. — Скажи господину инспектору все, что он хочет знать.

— Иногда он бывает в отеле «Нипон» на Британия-стрит.

Чан поклонился.