Хью тихо рассмеялся, стараясь не испугать сидевшую у него на руке птицу.

– Он родился этой весной, дорогая. У него великолепные родители, а он обещает стать еще лучше.

– А почему ты не выбрал для меня взрослую птицу? – удивилась Белли.

– Потому что хочу, чтобы ты приняла участие в ее обучении, – сказал Хью. – Это значит, что ты должна придумать особый свист, на который будет откликаться лишь твой кречет. Он должен привыкнуть и стать только твоим. А для этого ты должна присутствовать при его обучении. Ну, как ты его назовешь? Ты сама должна выбрать имя, Белли.

Внезапно маленький кречет вытянул шею и слегка ущипнул Изабеллу за рукав. В испуге она отпрянула, но тут же рассмеялась.

– Вот он сам себя и назвал, милорд. Его зовут Купе.

Думаю, имя вполне подходящее.

Хью посадил птицу обратно на насест. Купе, » укус» по-французски. Хью усмехнулся:

– Да, имя неплохое.

– А как я должна его обучать? – спросила Белли. – Я ничего не знаю о соколах. У моего отца когда-то был сапсан, но мне не позволяли даже подходить к нему.

– Купе, – ответил Хью, – уже готов к обучению. Ему подрезали перья. Некоторые сокольничие временно зашивают птицам глаза. Я так не делаю. Я предпочитаю колпаки. – Он показал Белли кожаную шапочку по размеру головы кречета. – Он уже привык к этому, – сказал Хью. – Видишь эти полоски кожи с медными кольцами у него на лапах? Они называются «путы». К лапам сокола привязывают колокольчики, чтобы сокольничий мог следить за всеми его движениями. – Хью ласково погладил молодого кречета. – Купе научился стоять на руке. А теперь, Белли, насвисти какую-нибудь мелодию. Потом подставь своему кречету руку, чтобы он на нее встал. Ты должна всегда свистеть одинаково, дорогая. Это будет вашим опознавательным сигналом. Тогда никто не сможет украсть у тебя птицу: ведь Купе важна не сама музыка, а твоя интонация, которую никто не сможет повторить.

Белли на мгновение задумалась, а потом просвистела четыре коротких чистых ноты, подставив кречету руку. Птица стояла в нерешительности, но Белли повторила свист, не убирая ладонь. Наконец Купе переступил с насеста ей на руку, и Белли затаила дыхание от восторга, протянув вторую руку, чтобы приласкать кречета. У птицы было темно-коричневое оперение; хвост был еще темнее, но с двумя белыми полосками. От прикосновения Белли кречет слегка занервничал.

– Пройдись с ним немного, – велел Хью, – и поговори с ним. Ему нужно успокоиться.

– О, Купе, – ласково произнесла Белли, – ты такой красавец, а когда полностью оперишься, станешь совсем неотразимым. Я уже полюбила тебя. Мы с тобой станем большими друзьями, верно, малыш? Мы будем учиться вместе: ведь у меня никогда не было сокола, а у тебя – хозяйки. Хью говорит, что твои родители – прекрасные птицы, так что ты тоже вырастешь молодцом. Ты ведь будешь достоин своей родословной, правда?

Хью наблюдал, как Белли прохаживается взад-вперед, беседуя с юным кречетом. Время от времени она поглаживала птицу, которая быстро привыкла к легким, нежным прикосновениям хозяйки. Наконец через несколько минут Хью сказал:

– Неси Купе сюда. Белли. Его надо покормить. Линд! – окликнул он молодого сокольничего. – Принеси бадью.

Изабелла в удивлении обернулась: прежде она не замечала, что в клетках еще кто-то есть, но теперь увидела Линда и Фэра. Она покраснела, радуясь, что не проявила нежности к Хью при посторонних.

– Что в этой бадье? – спросила она мужа, стараясь скрыть свое смущение от Линда и Фэра.

– Мясо цыплят, – ответил Хью. – Возьми кусочек и покорми Купе.

Линд протянул ей бадью. Белли достала кусок сырого мяса и предложила его Купе, который жадно схватил пищу из руки хозяйки, подцепив мясо клювом и когтем. Потом он принялся рвать на части свой завтрак, стоя на одной ноге. Изабелла тихо рассмеялась.

– Ты слишком жаден, малыш, – сказала она. – Похоже, у тебя неплохой вкус к жизни.

Кречет продолжал сидеть у нее на руке, глотая пищу.

Когда Купе доел. Изабелла осторожно пересадила его обратно на насест, не забыв еще раз похвалить.

Хью одобрительно кивнул ей, переглянувшись с сокольничими, которые с улыбкой одобрили первый урок.

– Видишь, Белли, к насесту прикреплен поводок, – сказал Хью. – Привяжи его покрепче к одному из колец. Так Купе не сможет вылететь из клеток, но поводок достаточно длинный, чтобы позволить ему летать, всегда возвращаясь на свой насест.

Изабелла повиновалась, после чего они с Хью покинули клетки и вернулись в зал.

– Купе просто чудесен! – восхищалась она. – Я уже полюбила его, милорд. Спасибо тебе!

– Ты прекрасно справилась с первым уроком, Белли, но предупреждаю: следующие уроки будут сложнее. Я убежден, что ты должна сама обучить Купе. Так ты узнаешь ценность птиц и поймешь, как о них надо заботиться.

Многие, – продолжал объяснять он, – берут диких птенцов из гнезд. Но это чересчур просто и сокращает численность птиц. Куда сложнее самостоятельно вырастить и воспитать сокола. Птицы, выращенные и обученные Мерлинсонами, ценятся и в Англии, и в Нормандии за прекрасное воспитание. У них отличное здоровье. С этого дня ты будешь ежедневно обучать Купе с помощью Линда.

– Новые уроки? – подмигнув, спросила она.

Хью улыбнулся, входя в зал.

– Отец Бернард говорит, что ты уже научилась прекрасно писать, дорогая, а читаешь все лучше и лучше с каждым днем. Я тобой горжусь.

– Я уже умею читать и писать по-английски и по-французски, милорд, – сказала Изабелла, – а скоро начну осваивать латынь. Отец Бернард говорит, что для женщины мои способности просто неестественны. Он на меня все время ворчит из-за этого, но говорит, что должен продолжать учить меня, иначе не сможет подготовиться к обучению детей. Еще я научилась считать. Так оказалось гораздо легче, чем все держать в голове, – добавила Изабелла.

– Когда мы с Рольфом отправимся на королевскую службу, ты прекрасно справишься с хозяйством! – воскликнул Хью.

Белли встревоженно заглянула в лицо мужа.

– А это скоро? – спросила она.

Хью кивнул:

– Я жду призыва со дня на день. Белли. По дороге из Уорсестера я слышал разные сплетни. Многие из крупных нормандских сеньоров уже выказали неверность королю Генриху. Король послал корабли, пытаясь удержать герцога Роберта от опрометчивых действий, но часть капитанов переметнулась на сторону врага. Пока что братья только пикируются друг с другом. Но скоро начнется война – война за Англию. Я надеялся, что военные действия будут разворачиваться в Нормандии, но более вероятно, что король Генрих вынудит своего брата явиться сюда, чтобы сражаться с ним на своей территории.

– Вот почему Ричард осмелился сунуться в Лэнгстон, – задумчиво сказала Белли и внезапно прикрыла рот ладонью. – Ох! Я же не рассказала тебе!

– О чем, дорогая? – спросил Хью.

– Я собиралась рассказать тебе вчера вечером, но в ванной обо всем забыла, а после уже и не вспомнила. – Она встретилась глазами с мужем и не сдержала легкого смешка. Потом снова посерьезнела. – Пока тебя не было, милорд, приезжал мой брат, сэр де Манвиль, и заявил, что Лэнгстон принадлежит ему. Я выгнала его в шею. – И Белли рассказала в подробностях всю эту историю.

– Ты даже не позволила ему переночевать в замке? – ошеломленно спросил Хью и рассмеялся.

– Ты поступила мудро, Белли.

– Рольф тоже так сказал, – ответила она.

– Как же тебе удалось заставить свою мать выйти замуж за нашего сенешаля? – поинтересовался Хью с еще большим любопытством, чем прежде.

– Когда Ричард понял, что не сможет заставить меня выйти замуж за своего вассала, он предложил этому парню жениться на моей матери. Я сказала Ричарду, что мама уже замужем за Рольфом, и отец Бернард поддержал меня.

Естественно, после отъезда Ричарда моей матери ничего не оставалось, кроме как обвенчаться с Рольфом. Отец Бернард заявил, что если она этого не сделает, то его бессмертная душа обречена на погибель, – со смехом завершила Изабелла.