Единственное, что огорчало друзей Алика, это некоторая его слабость к вину. И хоть он это тщательно скрывал, стесняясь своей привычки, ее заметили многие и очень беспокоились за него.
Когда началась Великая Отечественная война, Алексею Леонтьевичу было 30 лет, но он был уже знаменитым хирургом. Мобилизовав, его назначили главным хирургом медсанбата, и он вскоре зарекомендовал себя на фронте с самой лучшей стороны.
Когда у командования возник вопрос: кого из хирургов, молодых, энергичных и в то же время высокообразованных, умеющих работать в самой сложной обстановке, послать в партизанский край, выбор пал на Алексея Леонтьевича. В течение нескольких лет он работал главным хирургом большой партизанской бригады, а вернее сказать, целого партизанского края. Проводил большую оздоровительную и профилактическую работу, много оперировал больных и раненых, наладил быструю и своевременную их эвакуацию на Большую землю.
Во время крупного наступления наших войск по освобождению блокадного Ленинграда партизанские отряды развернули большую и смелую операцию. В бою Алексей Леонтьевич был тяжело ранен в живот, с повреждением желудка и кишечника. Его быстро доставили на Большую землю, и он уже через несколько часов попал на операционный стол к прославленному хирургу Александру Александровичу Вишневскому.
Операция продолжалась долго, так как ранение кишечника было множественным. Но все было сделано точно и аккуратно. Больной поправился настолько, что вновь был послан в свой партизанский край.
Вернувшись после воины в клинику, он вскоре был избран доцентом и по-прежнему, с тем же интересом читал лекции, вел занятия со студентами, оперировал. Он даже, как и раньше, выкапывал в литературе какие-нибудь интересные сообщения и демонстрировал их на примере своих больных. Женившись еще до войны, он очень заботился о своей семье. Его по-прежнему любили и уважали все сотрудники. И мало кто знал, что Алексей Леонтьевич попивает.
Началось это еще в войну, Слава о нем гремела по партизанскому краю. Многие считали за честь познакомиться с известным хирургом и при этом не скупились угощать его спиртным. А Алексей Леонтьевич, человек добрейшей и деликатной души, отказывать не умел. Да и что скрывать, тянуло его к спиртному. После войны ему стало напоминать о себе тяжелое ранение, временами появлялись боли. Чтобы заглушить их, Алексей Леонтьевич принимал крепкие напитки, а если и они не помогали, пил таблетки кофеина, постепенно пристрастившись и к ним.
Так проходили годы. Алексей Леонтьевич заметно сдавал. Лекции его становились более шаблонными, операции он делал только те, что были отработаны раньше, ничего нового уже давно не предлагая. Да и в самих операциях не было того блеска точности, как несколько лет назад. Руки заметно дрожали. Иногда Алексей Леонтьевич приносил своему руководителю какую-нибудь статью, выполненную согласно плану, но в ней не было той живой, творческой мысли, которая отличала его статьи раньше. Им были проделаны уже десятки удачных операций по поводу гиперфункции паращитовидных желез. Он владел уникальным материалом, который не имел ни один хирург не только в нашей стране, но и за рубежом. Ему не раз советовали сделать на этом материале докторскую диссертацию или монографию. При его знании языков и способности писать работы было не более чем на год.
Алексей Леонтьевич соглашался, назначал срок. И… не укладывался в него. Наконец руководитель клиники потребовал, чтобы тот принес ему план работы. Диссертант представил план, который был написан на 24 листах большого формата с сотнями пунктов и параграфов.
Внимательно посмотрев план, руководитель убедился, что диссертант обладает большой суммой знаний, что он подробно проанализировал весь материал, но у него нет и намека на его синтез. Этот результат высочайших функций головного мозга в представленном плане начисто отсутствовал. Отставив этот план в сторону, руководитель написал новый план будущей диссертации на одной странице, содержащей всего 10–12 пунктов.
— Вот по этому плану и пишите диссертацию, — заявил он Алексею Леонтьевичу. Тот, взяв план, ушел работать.
Через два года диссертация была написала и с успехом защищена.
— Если бы вы составили мне план диссертации раньше, я бы написал и защитил ее несколько лет назад, — сказал он своему руководителю.
Но эта защита не стала толчком к новому творчеству. Алексей Леонтьевич продолжал жить в наркотическом тумане. Уже несколько лет он чувствовал падение сил, отсутствие желания и потерю интереса не только к творчеству, но и к самому труду. Он перестал уделять внимание семье. Часто ночевал вне своего дома, а если и приходил в него, то всегда нетрезвый. Жена, обожавшая мужа много лет, охладела к нему. Ее раздражали его постоянные попойки, и в конце концов она ушла от него.
Какое-то время он жил один. Затем женился на молодой, красивой и талантливой женщине, тоже враче, которая еще в студенчестве была покорена его лекциями, эрудицией и добрым сердцем. И хотя с годами Алексей Леонтьевич изменился, но чувство к нему у нее осталось. Выйдя за него замуж, она стала ухаживать за ним как за малым ребенком. Эта любовь и забота, доброта и бескорыстие, трогательная дружба не могли не повлиять на человека, и он стал меньше пить.
По существу, его никто не мог назвать пьяницей или алкоголиком. Он ни разу не прогулял работы из-за пьянства, ни разу не отложил из-за вина ни одной лекции, ни одной операции. Он, что называется, «пил умеренно». Но мозг его не «просыхал», и в результате — полная остановка творческого развития. Он работал и пил. Пил и работал. И вот, женившись второй раз, будучи уже немолодым и больным, он глубоко пожалел о так глупо прожитой жизни. Бросил пить, но поправить уже ничего не мог. Сказывался возраст.
Известно, что жизнь систематически пьющего человека на 15–20 лет меньше, чем непьющего. И если он после 50 лет не погибает от пьянства, то начинает расплачиваться за свое поведение тяжелыми болезнями.
Эта судьба не миновала и Алексея Леонтьевича. Он стал часто болеть. У него были глубоко поражены сосуды нижних конечностей, что проявлялось в постоянных болях ног, хромоте и неуверенной походке. В самом благоприятном для ученого возрасте он ходил с палочкой, а часто и совсем не мог ходить.
Жена ухаживала за ним с большой трогательностью. Сама богато одаренная, она делала в своей области крупные успехи. Защитив кандидатскую и докторскую диссертации и став большим известным ученым, она по-прежнему оставалась нежной и любящей супругой.
А у Алексея Леонтьевича дела становились все хуже, усиливались боли. По чьему-то недоброму совету он обратился к хирургу В., который пользовался весьма сомнительной славой авантюриста. В. застращал Алексея Леонтьевича мрачными прогнозами его болезни и уговорил его лечь к нему в клинику. Тот согласился. Пришел он в клинику на своих ногах, а обратно, через несколько месяцев, супруга увезла его домой на носилках. После укола в спинномозговой канал, сделанного непонятно с какой целью, у Алексея Леонтьевича наступил полный паралич нижних конечностей и паралич всех органов тела. Он оказался прикованным к постели и живет сейчас только благодаря исключительному милосердию супруги, ее доброте и неугасающим чувствам дружбы и уважения к нему. Удивительная, обаятельная женщина!..
При употреблении алкоголя страдают самые тонкие функции мозга, все высокие чувства человека. Любой творческий работник, употребляя алкоголь, наносит непоправимый вред своим способностям и делу, которому он посвятил жизнь. Грустно смотреть на талант, который исчезает прямо на глазах, погибая под ударами наркотического яда.
У лиц, хронически употребляющих алкоголь, теряется способность переходить от одного ряда ассоциаций к другому. В обычной, заученной, шаблонной деятельности такие люди продолжают работать почти с прежней силой. В жизни есть много видов умственного труда (к примеру, канцелярский, бухгалтерский), которые представляют собой ряд тождественных, стереотипных действий по готовому образцу, и ограниченность умственных способностей здесь не проявляется так ярко и наглядно. Там же, где требуется оригинальность умственных ассоциаций, где нужны свежие концепции, способность к глубокому анализу и широким обобщениям, — там люди, хронически потребляющие алкоголь, оказываются несостоятельными. В этом смысле любое дело, безусловно, затормаживается или даже совсем рушится, если в его руководстве стоят те, кто не может преодолеть свою тягу к спиртному. То же касается и так называемых творческих работников.
