— Высокий двор взял расследование под контроль, — полковник вылез из кровати, абсолютно голый, и совершенно не смущаясь собеседницы, прошел к рабочему столу, уселся в появившееся кресло. — Мятежные лорды были уничтожены четыре тысячи общих лет назад, все их имущество перешло Императору. Представь, что будет, если появится какой-нибудь наследник — их же перед смертью помиловали. Или сам лорд, мало ли, из подпространства иногда и через тысячи лет вылезают.

— Доступ к данным Федерации затруднен, — собеседница вытянулась еще, хотя, казалось, это невозможно, — мы и так задействовали все наши ресурсы в Конфедерации светлого пути. Но результатов пока никаких.

— Да, я в курсе, — полковник приложил к предплечью модификатор, тонкая пленка разлилась по телу, счищая пот и обновляя клетки кожи, — будем надеяться, что никаких наследников нет, Совет Империи от одной только мысли об этом лихорадит. Последний объявлялся полторы тысячи лет назад, до сих пор идут споры, стоило ли его уничтожать вместе с планетой. Как идет проверка всех, кто прибыл в систему Федерации в тот промежуток?

— Отследить удалось три тысячи из восемнадцати. Пока все чисто, обычные граждане Федерации, с подтвержденной историей, сотня конфедератов, ну и по мелочи.

— Копайте дальше. Смотрите, не было ли каких-то особенных случаев, особенно среди тех, кто не получал допуск в эту систему. Если в том, о ком мы говорим, стоит родовой симбионт, рано или поздно он себя проявит. А я запрошу в Совете список тех, кого так и не нашли, но там по пальцам пересчитать можно.

— Что будет, если мы вдруг кого-то обнаружим?

Полковник подошел к голограмме почти вплотную. Чуть наклонился.

— Совет Империи распорядился задействовать все силы. Но до войны не доводить, уничтожать всех свидетелей, операция тайная. И постарайся, чтобы мы нашли хоть что-то до того, как император в это вмешается.

14.

— Вроде все, — Эри засунула руки в карманы, порылась, вытащила какую-то детальку и поставила на место.

Штурмовик висел в трех метрах от пола, чуть покачиваясь, благо места в ангаре хватало. По форме он был похож на наконечник стрелы, с тремя ребрами длиной около пятнадцати метров, и пятиметровой высотой в задней, самой толстой части. Мы пошли по самому дешевому пути, двигатель был всего один, но зато развивал он достаточную тягу, чтобы за несколько секунд с места разогнать штурмовик до звуковой скорости. Рекомендовалось при этом поднимать аппарат высоко в атмосферу, в обычном режиме на антигравах мы могли двигаться над землей. Низко.

Вооружение из простенькой пушки стояло в носовой части, она была интегрирована в обшивку, так что угол поражения был достаточно большим.

Внутри было место для четверых, но основное — всего одно, не знаю, как ложемент из пустотника попал в раздолбанные останки штурмовика, но встал идеально. Пилоту были доступны все опции, в принципе, остальные три члена экипажа шли довеском и ничего не делали, только советами могли мешать. Тем более что кроме меня, похоже, на таких штуках никто не летал.

— А зачем? — озвучил общую мысль Гнилс. — На станциях летать некуда, это же надо за стоянку платить, за надзор за полетами, за горючее, за безопасность и вообще только богатые могут себе позволить, а так проще нанять кого-нибудь. В пояс астероидов мы не нанимались ишачить, так что ты тут один с твердой земли, тебе и рулить.

Под жидкие аплодисменты я встал возле двигателя, захват стиснул меня и затащил внутрь, прямо в кабину, бережно поместил на кресло и замер. Непорядок, пришлось вручную встраивать его обратно. Вывел перед собой все узлы штурмовика, еще раз проверил — вроде даже некоторые из них горели зеленым, большая часть — оранжевым, сказывался износ деталей, было два красных пятнышка, в грав-системе, сглаживающей перегрузки, и в фильтрах жидкостей. Насчет перегрузок я почти не сомневался, хотя грав-система была изначально в трех списанных в утиль дронах-уборщиках, а в туалет рассчитывал сходить уже по прибытии. Максимум час, картриджи для двигателя стоили дорого, хотя при грамотном расходовании хватать их должно было надолго.

Штурмовик был изначально собран две тысячи лет назад на заводах Федерации, и система стояла соответствующая. Конфедераты вопросами безопасности чужой техники не заморачивались, на пушке изначально стояло автоназначение целей «свой-чужой», которое пришлось снять — оно конфликтовало с жидкой броней, которую пушка определяла, как вражескую и могла выстрелить сама в себя.

Над панелью появилось изображение негра-конфедерата, лейтенанта смены.

— Заключенный Дэн, испытательный вылет разрешаю. Вооружением не пользоваться. Триста километров от базы, десять вверх, старайся не удаляться далеко.

Сказано это было в мягкой форме, а по сути, улети я на триста один километр, спутниковые системы безопасности превратят штурмовик в плазменный шар. А вот то, что пушку испытать не дадут, это было плохо, мы ее только в ангаре прогнали на тестах, и то кое-как — нужны настоящие мишени, вроде тракторов там, или ховеров конфедерации. Но нам их почему-то не переопределяли.

Посмотрел на внешние камеры — провожающая делегация разбрелась давно по своим делам, ну да, подумаешь, у нашей группы был свой штурмовик. Вот если бы что-то полезное приобрели, например, аппарат для переработки местного мха, от которого плющило минимум часа три после даже самой маленькой порции вытяжки, тогда да, честь мне и уважуха. Нет, командир купил себе бесполезную игрушку и будет в нее играть, кому это интересно.

Даже Эри ушла, хотя это и ее собственность была.

Вывел штурмовик в шлюз на антиграве, кишка переходного канала могла хоть на сто метров растягиваться, дождался, пока что-то там уровняется, и аккуратно вылез наружу. На свежий воздух.

Идеальная высота стояла в сто сорок метров от рельефа. На ней я не буду цепляться за деревья и резкие перепады уровня твердого грунта, антиграв возьмет на себя большую часть компенсации энергии, хоть и на пределе, а двигатель заработает на долях процента от мощности. Создал джойстик управления, еще на этапе настройки переделал все под себя, в том виде, в котором это было в старом боте-бурильщике, положил на него ладони.

Настоящий пилот связался бы с системами штурмовика через линк на летный имплантат. Лег бы в ложемент, закрыл глаза и так и провел весь полет, управляя аппаратом силой мысли. Линк у меня был, а вот с мозговой платой все нехорошо получалось, стоило мне взять управление на себя, чужеродный паразит решил, что я захватил вражеский корабль, и попытался меня вырубить, чтобы рулить самому, прорвать оборону противника и выйти на связь с соединениями каких-то повстанцев. И вот тут я в который раз сказал «спасибо» Эри и ее начальству — не вслух, мысленно. Проведенные модификации позволяли прерывать ненужную на мой взгляд мозговую активность, так что симбионт бился в ярости, грозил какими-то казнями подлым предателям революции, но сделать ничего не мог. Помогать тоже не стал, но я уже давно понял, что помощи от него никакой, кроме вреда.

Погода на планете всегда была отличная, особенно в северном полушарии — тучи собирались вдоль экватора, а нам доставались редкие сырые денечки, когда с неба на землю падала месячная норма осадков. Большая часть поверхности превращалась в болото, зато там, где прошли конфедератские трактора, все было отлично. Дренажная система утилизировала лишнюю воду в подземных резервуарах, потом мы ее пили, ей же поливали растения и из нее делали топливные картриджи. У меня было подозрение, что и из туалета тоже что-то этим картриджам достается, но технология их изготовления держалась в секрете от таких, как мы. Чтобы, наверное, не задавали вопросов, почему из такого дармового по сути сырья получаются такие дорогие изделия.

Выставил ограничения по территории и высоте, чтобы невзначай не нарваться на торпеду, поднялся на максимальную высоту — с девяти с половиной километров все окрестности были как на ладони. В радиусе трехсот километров я мог разглядеть каждое деревце, благо они были высокими, а если считать разрешенный мне периметр, то получалось, что я могу обследовать территорию диаметром в тысячу двести километров.