«Что ж, в этом она осталась прежней!» — язвительно ухмыльнулся Воробей.

Наконец Листвичка грустно признала свое поражение.

— Ты никому не скажешь, куда мы ушли? — спросила Белка.

— Что я могу сказать, если сама ничего не знаю? — вздохнула Листвичка. — Да и вы сами знаете не больше моего. Но я все равно буду молчать.

Она печально смотрела, как Белка и Ежевика слизывают с земли укрепляющие травы, а потом вдруг начала лихорадочно пересказывать сестре все, чему успела научиться у Пепелицы, на случай, если коты попадут в беду и им срочно потребуется помощь целителя.

— Мы вернемся, — пообещала Белка.

На этом воспоминание исчезло, и Воробей снова стал самим собой — слепым целителем, стоящим посреди поляны. Стряхнув с себя чувства Листвички, он сразу понял, что воительница пристально смотрит на него. Значит, она нарочно послала ему свои воспоминания!

«Я знаю, что ты чувствуешь, — словно хотела сказать ему бывшая целительница. — Когда-то я тоже пережила это».

«Ничего ты не понимаешь! У тебя все было иначе, — злобно огрызнулся Воробей. — Вы с Белкой никогда не были Избранниками Пророчества. Может быть, всем было бы лучше, если бы твоя сестра никогда не вернулась из путешествия!»

Он встал и побрел к воинской палатке, повернувшись спиной к мучительной грусти, облаком окружавшей Листвичку. На какой-то краткий миг он едва не поддался сочувствию. Воспоминания бывшей Целительницы были слишком свежи, а чувства — до боли откровенны. Воробей тряхнул головой, прогоняя невольную слабость.

«Если бы ты с самого начала рассказала нам правду, то может быть, сумела бы помочь разобраться с пророчеством! — мстительно подумал он. — И Остролистая была бы сейчас с нами. Но она погибла, а нам с Львиносветом приходится самим во всем разбираться».

Солнце уже высоко поднялось над деревьями, раскаленные лучи били прямо в овраг, словно хотели превратить воздух в пламя. У Воробья чесались лапы от жажды деятельности, но поскольку Яролика сама отправилась за травами, у него не было никаких причин покидать лагерь.

«Может, проверить дальние края оврага, нет ли там змей? — подумал он. — Все коты так всполошились из-за этого путешествия, что могут забыть об осторожности!»

Воробей побрел по поляне, вспоминая тот ужасный день, когда Медобоку укусила гадюка, выползшая из одной из бесчисленных трещин в толще скалы. Все искусство целителей оказалось бессильно против змеиного яда. Позже, когда Медобока умерла, и ее родственники горько оплакивали свою утрату, Воробей и Листвичка начинили мертвую мышь ядовитыми смерть-ягодами и бросили в расщелину в надежде, что змея отравится приманкой. Однако гадюка оказалась умнее, и Воробей подозревал, что она до сих пор прячется где-то поблизости, выжидая удобного момента, чтобы нанести новый удар.

Он медленно пошел вдоль каменной стены, тщательно проверяя, чтобы все трещины и отверстия были заткнуты камнями, и вскоре почувствовал запах Пурди. Оказывается, старик беспечно разлегся на одном из плоских камней, как раз неподалеку от того места, откуда змея выползла в прошлый раз! До Воробья донеслось мерное похрапывание, вдруг оборвавшееся с коротким всхлипом — видимо, шаги целителя все-таки потревожили сладкий сон Пурди.

— Будь осторожен, — проворчал Воробей, останавливаясь под скалой. — Ты же знаешь, что где-то здесь прячется змея…

— Ты меня не учи, юнец, я про эту змею все знаю, — перебил его Пурди. — Тут поблизости этой пакости не водится, это я тебе точно говорю. Я за ней в оба смотрю, вот так-то.

— Очень хорошо, Пурди, — кротко согласился Воробей, удержавшись от вопроса о том, каким образом мудрый старик ухитряется «смотреть в оба» во время сна. — Но я на всякий случай хочу проверить еще разок.

— Тогда я тебе помогу! — с готовностью вызвался Пурди. Он скатился со скалы, едва не растянувшись на земле, и поспешно подбежал к Воробью. — Эх, молодежь! Шагу не можете ступить без опытных котов, которые покажут вам, что к чему.

«Ну да, конечно, куда уж мы без вас!» — подумал про себя Воробей, продолжая проверять скалы. Он вынимал камни из каждой трещины, тщательно обнюхивал отверстие, а затем возвращал камень на место и проверял, насколько крепко тот закрывает ход.

Пурди плелся за ним, помогая полезными советами.

«Вот, пропустил щелочку!» — радостно восклицал он, стоило Воробью на мгновение отвернуться в поисках подходящего камня, или кричал: «А ты хорошо обнюхал эту норку?», когда целитель ставил камень на место.

— Конечно, Пурди, конечно, — цедил Воробей сквозь стиснутые зубы, а про себя думал: «Великое Звездное племя, не дай мне оторвать ему уши!»

— Ты, верно, будешь скучать по своему братцу, — продолжал Пурди. — Но не печалься, уж я-то знаю, как это бывает… Помяни мое слово, ты и опомниться не успеешь, как он уже вернется обратно! Я-то помню, как было в прошлый раз, когда Белочка и Ежевика ходили искать Полночь.

— Она не Белочка, а Белка, — машинально поправил его Воробей. «Только не надо снова рассказывать мне эту историю! — сердито подумал он про себя. — Довольно с меня воспоминаний Листвички!»

— Помню, как сейчас, тот день, когда я впервые познакомился с ними, — продолжал Пурди. — Они были совсем маленькие, но такие храбрые! Признаться, я тогда решил, будто у них осы в голове. Это ж надо придумать — тащиться из родного дома в неизвестно какую даль! А что получилось? Получилось, они были правы, а я ошибался. Вот тебе урок — не суди опрометчиво! Прямоходы разрушили старый дом котов, а они взяли, да нашли себе новый. Видишь, как бывает?

В это время Воробей, растянувшись на животе, обнюхивал очень подозрительную трещину, поэтому ограничился понимающим хмыканьем.

— Врать не стану, у меня самого никогда не было проблем с Прямоходами, — бормотал Пурди. — Мой-то Прямоход вообще был просто загляденье. Что и говорить, я его выучил. Особенно он был хорош в холодную пору, когда с охотой становится тяжеленько. А у него всегда был готов для меня и лакомый кусочек, и теплое местечко у огня…

Воробей перестал слушать, и вскоре скрипучий голос старика растаял в хрусте веток и жужжании насекомых. Теперь Воробей даже немного жалел, что Пурди не стал рассказывать дальше про давнее путешествие на поиски Полночи. Воробью вдруг захотелось громко прокричать слова собственного Пророчества, чтобы все коты услышали его.

«Это гораздо важнее всего, что случилось с вами в далеком прошлом!» — подумал он.

— Ну вот, Пурди, — буркнул он, прерывая бесконечный рассказ о лисице. — Дело сделано. Спасибо тебе за помощь.

— Всегда рад помочь молодым, — с достоинством ответил Пурди, и Воробей услышал, как он снова карабкается на скалу и растягивается на солнышке. — Что и говорить, лисы нынче не те пошли… Разве вы, юнцы, когда-нибудь видали таких лис, с которыми я имел дело? Нет, это было… — сонно забормотал он.

По дороге к своей палатке Воробей услышал, как Львиносвет и Голубичка отрабатывают боевые приемы возле выхода. Он остановился, услышав, как Голубичка прыгнула на Львиносвета и полоснула когтями воздух в каком-нибудь кошачьем усе от его морды. Внезапно он с ужасающей ясностью понял, что грядущее путешествие неизбежно. Львиносвет и Голубичка уйдут следующим утром — Воробей даже не думал, что эта мысль настолько испугает его.

«Вы только разыщите этих бурых животных — и сразу возвращайтесь обратно, — беззвучно взмолился он. — Ведь нам с вами предстоит исполнить Пророчество! Одному мне ни за что не справиться».

Голубичка стояла на каменистом дне высохшего ручья, разделявшего территории племени Теней и Грозового племени. Солнце едва поднялось над горизонтом, но камни уже обжигали лапы, а остров на дальнем конце озера был окутан мерцающим знойным маревом. Наступило утро начала путешествия — начала поиска ответа на вопрос, который невольно поставила Голубичка, когда впервые услышала возню животных, преграждающих реку — однако сама она не чувствовала ожидаемой радости. Голубичке было тяжело расставаться с сестрой. Перед рассветом, когда Львиносвет пришел в палатку оруженосцев, чтобы разбудить Голубичку, Искролапка туже свернулась в клубочек и зажмурила глаза, притворяясь спящей, чтобы не прощаться с сестрой.