Копатели и спасатели уже наследили, но в остальном все прямо так и кричало о старости, ветхости и заброшенности. На земле встречались ржавые запчасти и остатки инструментов, нашлась одна дырявая и сплющенная вагонетка, и все это при довольно качественном освещении. Исаев и здесь уже все наладил, жаль, что только до завала.

— Здорово, мужики. Как обстановка? — Гидеон подошел к группе солдат, окопавшихся за грудой камней.

— О, вернулся? — к нам подошел усатый дядька в запыленной шинели. — Закурить есть?

— Держи, — поделился Пахом, протянув квадратную бумажную пачку, напомнившую мне «беломор». — Лезут черти?

— Досюда еще ни один не дошел, — отмахнулся солдат. — Но на той стороне все время слышны выстрелы. За завалом еще одна засадка, а потом света уже не будет.

— Охотников много прошло?

— Четыре отряда, — солдат, видимо, по старой привычке прикрыл огонек папиросы в кулаке и затянулся. — Два там еще, один назад вышел, раненых и мертвых выносили. Подкиньте еще курева, а? Хер знает, сколько тут еще торчать.

Мы пролезли в узкую нишу, разобранную под потолком, и уткнулись еще в один заслон, собранных из крупных глыб. По углам установили два круглых прожектора, которые питались от кристалла, похожего на те, что ставят в моторках. Дальний от нас бил ровно по центру пещеры, подсвечивая выход из центрального тоннеля. А вторым, выделывая восьмерки по пещере, водил молодой боец.

Луч света то и дело выхватывал темные провалы отнорков и обгоревшие тушки мертвых деймосов. Одаренных среди солдат не было, не охотники, а частная армия Исаева. Вместо магии у них были дорогие дробовики и самый настоящий (как я его помнил в кино и музеях) пулемет Максим.

Процедура повторилась. Деды из Старой Гвардии делились папиросами, служивые рассказывали про отряды, только дополнительно жестикулируя в разные стороны.

Нам пока нужно было в центральный, шли, буквально по телам убитых монстров. Под ногами хрустели расплющенные серебряные пули. И я заметил их не только я. Стоило понять, что под ногами, как сразу всем «гвардейцам» понадобилось завязать шнурки.

Я флешмоб поддержал, присел, разглядывая ближайшие останки деймоса и пытаясь понять, кем оно было при жизни. Точно четыре конечности и короткий раздвоенный хвост. Передние лапы были короче задних, но закоптившиеся трехпалые когти с банан в толщину, сглаживали разницу.

Череп обычный круглый, только костяной плавник от макушки и вдоль позвоночника. Широкие острые зубы, такими не только пивную бутылку открыть можно, но и горлышко перекусить и даже не пивное, а от шампанского.

— Пещерный крот, — шепнул Гидеон, проходя мимо меня. — Частое явление для горных разрывов. Умники говорят, что разрыв — это дыра в другой мир, такой же как наш, но другой. То есть если здесь горы, то там пустыни не будет. Сечешь?

— Параллельная вселенная, — я хмыкнул. — Чего же здесь непонятного?

— Умничаешь? Лучше флягу дай свою, я помню, там еще осталось немного.

— Забей, — на дне фляги действительно что-то плескалось, и я отдал ее святоше. — С кротами как лучше бороться?

— Двигаться надо все время, нюх путать и сбивать. Они слепые, но живучие, но вот здесь под лопаткой около гребня слабое место, напрямик в сердце. И не нужно будет столько палить, сколько эти, — Гидеон махнул за спину и тоже присел, незаметно подхватив пары кусочков серебра. — тут уже скоро серебряный рудник можно будет открывать, но у Исаева не убудет, он говорят большой друг императора. Вон смотри еще, не стесняйся.

— Гидеон, а кто такие бодак с дэтлоком?

— Призраки, только совсем больные. Опытов, конечно, не проводили, — Гидеон задумался, — хотя Грешники могли. Ну да ладно. В Ордене учат, что если человека похоронить заживо, то в лучшем случае пока воздух еще есть, он кукухой поедет. Ну а в худшем, ужас, паника, отчаяние порождают такой импульс темной энергии, что умерев, он возрождается, ненавидя все живое. И тело не покидает, так как все еще считает себя запертым. И вот тогда становится дэтлоком.

— Ходячим трупом, как зомби?

— Не совсем, там подавляющая часть не в физической оболочке, — Гидеон махнул рукой. — Короче, поймешь, когда увидишь.

— А бодак?

— Это уже из пришлых, похожи на человека в балахоне, но вместо лица только тьма, — Гидеон посмотрел по сторонам и понизил голос. — Моя версия, но церковь ее не поддерживает, что это безумные отшельники с той стороны, которые, уйдя в горы, долго смотрели в лицо тьме. А как всем известно, если долго смотреть во тьму, то тьма начнет смотреть на тебя.

Мы притормозили на входе в тоннель. Услышали эхо ружейных выстрелов, а потом на уровне чувства ауры прошла легкая волна вибрации, и еще две следом с разницей в пару секунд.

— Что встали? Изгнали там просто кого-то, — нас подтолкнул Пахом, ведущий свою гвардию. — Я, когда молодой был, слухи ходили, что рудник этот не просто так закрыли. Говорят, здесь нашли захоронение какое-то древнее.

— Да байки это все, — хмыкнул Гидеон, — я тоже слышал, причем разные версии: от языческого капища до первых великих князей.

— Ну, что нашли, не ведаю, врать не буду, — ответил Пахом. — Но то, что император сюда отряд умноголовых отправил и в охрану орденских снарядил, это я точно знаю. Батю моего тогда с каторги в карьер работать привезли, так он тот отряд сам видел.

— И что они нашли? — голос во мне подал любимый с детства Индиана Джонс и ему поддакнул уже юношеский идеал Натан Дрейк.

— Так никто не знает! — хохотнул Пахом. — Не вернулся никто.

— И все? Так просто? Даже искать никто не стал?

— Хотели, но в тот год тьма пришла на Енисейскую губерню, — Пахом перекрестился. — Все силы туда бросили, а потом и император, царство ему небесное, скончался. А наследнику, видимо, не до раскопок было.

— Харе болтать уже, — шикнул Гидеон. — Справа наш отнорок появился. Пахом, мел есть?

Пахом, как ходячий склад какой-то. Папиросы есть, мел есть, что ни спроси — все есть. Я чуть было позвонить у него не попросил. Ну а вдруг? Но спрашивать у него не стал. Они и так на меня косились, с момента, как узнали, что я мнемоник и своей путевке в северную часть шахты они мне обязаны.

Косились, но молчали. Хотя они все время молчали, говорил только Пахом. Они даже имена не назвали, их главный представлял: Иван, Федор, Фрол и Арсений. Вот только я не запомнил, кто есть кто — такие себе четверо из ларца, одинаковых с лица.

А, может, это называется дисциплина. Не очень знакомое для «Зари» понятие. Но вот то, что «гвардейцы» не дали заднюю, а, наоборот, нацелились на повышенный гонорар — это уже было по-нашему. Должны сработаться.

Гидеон подошел к стене, на которой уже кто-то мелом начертил овал, похожий на нолик. Почесал затылок, а потом размашисто перечеркнул снизу-вверх. Посмотрел на часы и в верхней половинке написал дату и время, а в нижней поставил цифру семь и, вдавливая мел по нескольку раз, вывел: «СГ» и «ЧОП».

Я вспомнил, что у некоторых ответвлений я уже видел подобное, но решил, что это что-то шахтерское. Удобно, когда рации еще не изобрели, а магические переговорники стоят бешеных денег.

— А если мы насквозь пройдем и с другого выхода выйдем, надо будет возвращаться, чтобы галочку поставить? — я потянул Гидеона за рукав, чтобы «гвардейцы» не слышали компрометирующих меня вопросов.

— Вернуться нужно будет к тому, кто сюда пошлет или не пошлет подмогу за нами.

— А геолог тоже этим тайным языком настенной живописи владеет? — что-то я задумался, много разных знаков видел по дороге, но не знал, что на них надо обращать внимание, и сейчас на углу стены была царапина, очень похожая на стрелку.

— Да, кто же его знает, — Гидеон поднял фонарь повыше и посветил в темный проход. — Но следы какие-то есть, будто кто-то здесь пробежал. Так что ходу.