51. Технологии сопротивления: ведать феминизм

Понятие «феминизм» в неспецифическом виде сомнительно, поскольку феминизм как таковой не существует, есть, скорее, отдельные формы активности и теории, которые осознают себя как феминистические, — эти формы гетерогенны. Продуктивно понимать под феминизмом следующее: действие из такой позиции, которая ставит под вопрос универсальность патриархальных дискурсов, анализирует исторически конституированные различения полов, проблематизирует амбивалентность собственного анализа внутри большой игры дискурсов. Феминизм в этом смысле — это не банальное «переворачивание» власти с мужского на женское, это не лживое утверждение равноправия женщин и мужчин, это, скорее, критика и деконструкция гегемониальных систем теории и репрезентации. Проект феминизма принципиально работает против различных, но всегда благополучно уживающихся друг с другом механизмов дискриминации и иерархизации. Невозможно, например, редуцировать феминизм на тематизацию сексизма. Режим дискриминации манифестируется не только в сексизме, но и в экономических и этнических механизмах общества. Это означает, что идентичность пола невозможно отделить от политических и социокультурных связей, эта идентичность всегда пересекается с расовыми, этническими, региональными и классово-специфическими модальностями.

Субъект женщины невозможно описывать фиксированными и трансцендентальными понятиями: такова аксиома феминистической теории. Но что же тогда представляет из себя субъект феминизма? Как феминистическая теория ставит под вопрос представление о фиксированном субъекте?

Радикальность феминизма как раз и заключается в том, чтобы говорить от имени женщин предельно дифференцированно, чтобы разрабатывать язык, который многосложно репрезентирует женщин и их политическое присутствие в обществе. Категорию «женского» невозможно отрицать, но необходимо постоянно указывать на условность и нестабильность этой категории. Иными словами: категорию «женского» нельзя понимать как универсальную категорию идентичности, а, наоборот, следует детально демифологизировать и демонтировать любые универсалистские коннотации этой категории. Категорию «женского», как и другие базисные понятия, следует понимать как место перманентной войны, как место, где основы и истоки непрерывно разоблачаются и подвергаются сомнению.

Процессы конструирования субъекта всегда связаны с механизмами исключения. Понятие «женщина», присуждающее идентичность субъекту, не только описывает, но и исключает, нормализует, дискриминирует. Через это базисное понятие осуществляются самые беспощадные и изощренные отношения власти — в семьях, приватных группах, социальных коллективах. Война против этих отношений должна быть постоянно в центре внимания сопротивленца.

52. Технологии сопротивления: женщина-невидимка

Чтобы действовать наиболее эффективно, сопротивленец должен превратиться в женщину-невидимку. Что это такое? Да просто-напросто: женщина-невидимка. Превратившись в женщину-невидимку, сопротивленец должен устроить сидячую забастовку. Эту забастовку никто не должен увидеть. Потом женщина-невидимка должна подняться на Эмпайр-стэйт билдинг и начать свистеть. На свист слетятся вороны со всего Нью-Йорка. Этим воронам женщина-невидимка даст маленькие металлические пилки — для перепиливания тюремных решеток. Вороны полетят во все тюрьмы Америки и незаметно передадут пилки заключенным. Заключенные перепилят решетки на своих окнах и сбегут из тюрем. Они поднимут всеамериканское восстание и свергнут американский президентский режим и разрушат Пентагон. Женщина-невидимка будет смеяться. Ее смех передадут по телевидению.

А сейчас она стоит на смотровой площадке Эмпайр-стэйт билдинг и смотрит в небо. Суки! Суки!

53. Технологии сопротивления: не существует

Пятьдесят третьей технологии сопротивления не существует. Может быть, читатель сам найдет ее и осуществит. Счастливо!

54. Технологии сопротивления: быть демократичным

Самое трудное — это быть демократичным: при любых обстоятельствах. Что это вообще такое? Самое, самое трудное. Быть не властным, но и не безвластным: быть демократичным. Возможно, это не слишком удачное слово. Но у нас все слова уже кончились.

Послесловие

Не хотелось бы заканчивать книжку на этой кокетливой фразе: все слова уже кончились. Однако нам действительно уже нечего сказать. Мы все-таки думаем, что сопротивление действительно может осуществляться только здесь и сейчас — в конкретной, местной ситуации, специфическими способами. В одном контексте оптимально действуют работы какого-нибудь Гонзалеса-Торреса, в другом — «women only», а в третьем — пощечина или струя из водяного пистолета. Кое-где нужны настоящие ружья. Но мы не верим в напалм, в электрический стул и в коллективные осуждения в прессе. Бай-бай.

Эпилог!!!

Все-таки надо выразить свое мнение еще по кое-какому поводу. Только вот сейчас, пару минут назад, мы просмотрели очередной каталог, посвященный ситуационистскому интернационалу, еби его мать. И мы хотим заявить: да ведь это же типичная большевистская богема, все эти ситуационистики! Срать мы на них хотели.

Иногда, когда мы стряпали эту книжку, мы дико ругались. Наши взгляды расходились, разбегались в разные стороны. Это естественно: Бренер — представитель третьего мира, самоучка и кустарь, нахватавшийся с мира по нитке, в то время как Шурц — девушка из Австрии, то есть страны стерилизованных морских свинок, наследница Какании и традиций General! Foundation — институциональной критики, ебано в рот. Да, весьма разные биографии, зато мы любим друг друга, черт подери! Трахаемся часто.

Мы писали эту книжку быстро, по-панковски. Многое выскочило, наверное. Зато был приобретен охуительный опыт: мы влюбились один в другого, как кролики, как котята. С другой стороны, мы попробовали стать настоящими революционными щенками: кидали яйца, квакали и тому подобное. Мы писали книжку. То есть мы любили, бунтовали и анализировали. Что еще можно спросить с человека?

Книжка написана для таких же, как мы сами. То есть для индивидуумов, которые еще не вписались в чертовы институции, которым индустрия дискурса еще не промыла мозги, которые все-таки верят своему чутью и разуму. Нужно дифференцировать, нужно отделять, нужно различать, дорогой читатель! Все время!

Чего мы очень хотели в этой книжке? Мы хотели реабилитировать самые смехотворные и дискриминируемые человеческие жесты: плевки, сморканья, пердеж, выстрелы из рогатки, высунутые языки, кукиши и дурацкие рожи. Мы хотели сказать, что можно по-всякому выражать свое отвращение к власти, только не надо пасовать и помалкивать. Каждый может бороться, каждый может сопротивляться! Только нужно иметь мужество высунуть кукиш, а не показывать его в кармане.

Но в то же время нужно понимать, что сопротивление (простите нам это громкое слово) — это всегда интеллектуальное усилие, а не какое-нибудь хамство. Хамство — в жопу! Долой хамство! И по возможности, никакого цинизма!