– Ты пришла, чтобы найти меня или потерять себя? – спросил он.

– И то и другое. Я беспокоилась о тебе. Переживания персонажа порой выводят нас из строя…

– Ты тоже была на грани.

– Именно поэтому, как только мы закончили, я мельком взглянула на бумаги, которые Вэл приготовила для меня, и сбежала… Я могу быть режиссером, могу быть актрисой, но совмещать то и другое безмерно тяжело.

Он ходил взад и вперед по лужайке, сохраняя дистанцию.

– Так ты рада, что снимаешь этот фильм? После долгого молчания она сказала:

– И да, и нет.

– Ответ довольно-таки неопределенный, – сухо констатировал он. – Что именно привлекло тебя в этой истории? Почему ты так захотела снять ее?

– Меня всегда увлекают необычные тенденции. Ты мог заметить.

Он улыбнулся:

– Я заметил. И все же?

– Я хотела воспользоваться этим материалом, чтобы показать то, что выходит за рамки общепринятых правил. Герои несчастны до глубины души, но они не просто выживают, а становятся лучше и сильнее. И их брак тоже.

Невольно напрашивалась параллель с их собственной неудачной семейной жизнью. Решив сменить тему, он спросил:

– Ты видела последний «Инкуайер»? Я пока еще нет.

– Сегодня довольно занятный материал. Найджел Стоун публикует две фотографии. Мальчик на них – предположительно ты в детстве.

Кензи ощутил себя так, словно кто-то ударил его под дых.

– Он похож на меня? Она пожала плечами.

– На снимках маленький темноволосый мальчуган с овалом лица, чем-то напоминающим твой, и ямочкой на подбородке. Возможно, что это ты, но точно так же это могут быть десятки других людей. Фотографии прислал ему один парень из Шотландии, который клянется, что ты его давно пропавший брат Хью Маклеод.

Он вздохнул с облегчением.

– Как он пришел к такому заключению?

– Очевидно, его брат ушел в армию, служил в стратегическом авиационном подразделении. Вертолет, на котором он находился, потерпел крушение над Персидским заливом во время одной секретной операции. Невозможно было провести идентификацию тела, так что он подозревает, что Хью спасся, но потерял память и впоследствии сделал карьеру в Голливуде.

– Да, – протянул Кензи, – увлекательная история! И какой же вывод у Найджела?

– Ему эта версия нравится, так как объясняет, почему ты так упорно умалчиваешь о своем прошлом. Оказывается, ты Просто не помнишь его.

– Мне нравится эта история. Но завтра может появиться другая, еще лучше. Не исключено, если кто-то заявит, что я родился в Шервудском лесу и воспитывался среди волков.

Она сдвинула брови.

– А разве в Британии еще есть волки? Я думала, они все вымерли сто лет назад.

– Их действительно нет, но если сказать, что я рос среди терьеров, то не будет нужного эффекта.

– Я рада, что ты пришел в себя. – Она улыбнулась, но улыбка тут же угасла. – Ты не собираешься уйти с картины?

– Не знаю, – честно признался он. – Если бы я обладал разумом, которым Бог наделяет воробья, я не задумываясь бросил бы все это, пока окончательно не сошел с ума. Но традиция говорит: шоу должно продолжаться, и именно это мне вдалбливали в академии. Начиная этот проект, я взял на себя ответственность и должен дойти до конца. – Он был прежде всего актер. Уйти посреди проекта – значит совершить предательство по отношению к самому себе. А это было еще более разрушительно, чем влезть в шкуру Джона Рандалла.

– Что ж, от имени всей нашей съемочной группы благодарю академию.

Он заметил мрачное выражение ее лица.

– Про тебя тоже не скажешь, что ты выглядишь безмятежной.

– Если ты уйдешь, я сойду с ума, но вместе с тем мне будет спокойнее. – Она положила подбородок на скрещенные руки. – Я никогда себе не прощу, если у тебя будет нервный срыв.

– Хотя это будет и непросто, но не волнуйся, я продержусь до конца съемок. Я еще не сошел с ума и надеюсь, что не сойду.

– Хотелось бы в это верить, но ты просто комок нервов. Это так не похоже на тебя, ходишь, как лев, загнанный в клетку. Ты всегда был такой вальяжный, Кен.

– Я хожу взад и вперед, правда? – Он остановился на полпути между лабиринтом и росшими вокруг деревьями. – А так лучше?

– Ненамного. – Она похлопала по траве рядом с собой. – Присядь и собери эти маргаритки или еще что-нибудь.

Мгновение поколебавшись, он сделал то, что она предлагала. Если она забыла, что на ней полупрозрачный пеньюар, который сполз с одного плеча, то он заметил.

– Ты выглядишь не лучше, чем я. Обычная рутина или что-то серьезное?

– Я много думала о том, что ты сказал относительно поиска моего отца, и наняла частного детектива. Джо Муни посылает еженедельные отчеты о своих действиях, я хотя бы знаю, куда идут деньги. Один такой отчет прибыл сегодня. – Она наклонилась еще ниже, руки крепче стиснули поднятые колени. – У него по-прежнему несколько кандидатур, но его профессиональный опыт подсказывает, что я, возможно, никогда не получу точного ответа.

– Неужели это так важно для тебя?

– Это узел, который я хотела бы развязать. Но если мои поиски не увенчаются успехом, мне придется смириться.

– Попытайся и в этом отыскать положительный момент. Вдруг ты найдешь своего отца, а он окажется вымогателем и решит сесть тебе на шею?

– Я не думала об этом. – Она робко улыбнулась. – Что ж, тогда мне придется вспомнить, что я Упрямый маленький птенчик, и указать ему на дверь. Но все же я буду знать, кто он. Как странно, я прожила годы, не задумываясь об этом, но стоило мне начать поиски, и теперь я просто жажду ответа.

– Неопределенность тебе не к лицу, Рейни. Ты сама не своя, неуверенность выбивает тебя из колеи.

Она вздохнула:

– Ты знаешь меня очень хорошо.

– Это у нас взаимно. – Он сорвал маленький желтый цветочек и перекатывал его между пальцами. – Развод подразумевает не только раздел общей собственности, но и супружеского понимания. Я настаиваю, чтобы ты забыла свое пугающее искусство читать мои мысли.

– А я требую, чтобы ты расстался со своей невероятной способностью предугадывать мои намерения, прежде чем я их осуществлю.

Они посмотрели друг на друга и вдруг залились смехом.

– Ты знаешь такие места на моем теле, которые очень чувствительны к щекотке, – продолжал он. – Ты должна выбросить это из головы.

– А ты должен забыть раз и навсегда, на кого я похожа, когда просыпаюсь утром.

Он посмотрел в ее изменчивые глаза, сейчас они были зелеными, вобрав в себя яркий цвет травы, и понял, что не он один взволнован предыдущей схваткой перед камерой.

– Мой адвокат скажет тебе, что я отказываюсь.

– Тогда ты не получишь назад секрет щекотки. – Она подняла руку и провела кончиком пальцев по контуру его уха. Щекотно не было, это был скорее провокационный жест. И она знала это. Он потянулся и поцеловал ее. Его рот жадно захватил ее губы.

Она издала короткий гортанный звук и придвинулась ближе.

– Мы оба заслужили награду после трудного дня, – пробормотала она. – А шоколада поблизости нет… мороженого тоже…

Он рассмеялся, впервые после Нью-Мексико почувствовав себя лучше. Обхватив Рейн за талию, он лег на траву, привлекая ее к себе.

– Ты должна дать премию художнице по костюмам. Этот шелк и кружево более неотразимы, чем шоколад.

Свободные одежды позволили ему без труда проникнуть к сокровенным глубинам. Пока они обменивались жадными поцелуями, напряжение ушло, открыв дорогу желанию. Оно было обоюдным. Она с неистовством взялась за пуговицы на его викторианском мундире, пока он пробирался к се шелковистой коже под многочисленными кружевными юбками. И когда они слились в страстном порыве, он забыл о своих демонах, разгулявшихся нервах и предстоящем одиночестве, захваченный бурной реальностью момента. Хотя прошлое исправить невозможно, как немыслимо перечеркнуть содеянное, но сейчас в искупление вины он мог подарить ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

Она вскрикнула, прижимаясь к нему бедрами в продолжительном, сильном завершении. Он отпустил себя, теряя контроль… Затем обнял покрепче ее трепещущее тело, желая продлить драгоценные мгновения. Если бы они могли оставаться так и дальше, полные удовлетворения от интимности, рожденной чувством и острой физической страстью! Но она хотела и заслуживала большего, а он был не в состоянии дать ей это.