Едва Паулина и ее бабушка вернулись к себе домой, как на улице хлынул проливной дождь. Крупные капли хлестали по окнам, отбивая мелкую барабанную дробь, а отдельные дождинки залетали в открытые форточки и щедро орошали красивые шторы и, крашенные белой краской, подоконники.

– Кэтрин! Дитрих! Эльза! – крикнула фрау Луиза, въезжая в холл первого этажа на коляске. – Немедленно закройте окна! Иначе у нас будет потоп, а ковчегом я еще не запаслась!

Но ее мольбы не были услышаны: и сын, и его супруга, и эта торопыга Кэтрин отсутствовали в доме. Пришлось звать других помощников. Ганс, Ольгерд и Улла быстро справились с заданием хозяйки. А подтерев лужи и закрыв форточки, они моментально исчезли, успев на прощанье помахать Паулине ручками.

«Им хорошо, – подумала девочка, – они в тепле, под надежной крышей… А каково сейчас этому соломенному мальчишке в рваной одежде! Наверное, промок до нитки, бедняжка… И даже не может согреться – помахать руками или попрыгать…».

Паулина тяжело вздохнула и, приблизившись к окну вплотную, прижала свой нос к холодному, от дождя, стеклу. Увидела бегущих по двору от машины к парадному подъезду родителей и снова подумала: «Живые гнэльфы могут от дождя спрятаться, а соломенные нет… Это не справедливо!».

Ее грустные размышления были прерваны окликом бабушки-баронессы:

– Паулина, возьми, пожалуйста, на столе блокнот и карандаш и запиши под мою диктовку рецепт яблочного пирога, который мне дал господин Шрайбер. Иначе я его забуду и что-нибудь перепутаю. И вместо пирога испеку яблочные оладьи!

Паулина снова вздохнула – но уже не так печально, как в первый раз, – и послушно поплелась к журнальному столику. Взяла толстый блокнот в сафьяновой обложке, хорошо отточенный карандаш и подошла к бабушке.

– Диктуй, я готова.

Но в это мгновение в холл влетели Дитрих и Эльза, и важное дело пришлось на минутку отложить. Узнав от сына, что билеты на поезд куплены и еще один шаг к отъезду из Мерхендорфа сделан, фрау Луиза прошептала:

– Вот и отлично…

И, кивнув Паулине головой в сторону столовой, уже веселее добавила:

– Идем туда, внучка. Там самое подходящее место для кулинарных секретов. А заодно попьем чай. Ты не возражаешь?

– С пирожными? Не возражаю!

Пока чайник разогревался на плите, Паулина успела записать рецепт яблочного пирога. А перелистывая толстенный блокнот в поисках чистой странички, она наткнулась на какие-то загадочные письмена, очень похожие на математические и химические формулы или на тексты тех же кулинарных рецептов. Паулина была грамотная девочка и читать умела достаточно быстро. Пробежав глазами отдельные строчки, она мгновенно догадалась, что это не что иное, как записи волшебных заклинаний и чудесных колдовских снадобий. Заглавие одного из заклинаний звучало особенно заманчиво: «ОЖИВЛЕНИЕ НЕОЖИВЛЕННОГО. Автор Феррум Мерхенштайнский».

«Кажется, это именно то, что мне нужно!» – радостно подумала умненькая гнэльфина и, сделав вид, что ничего особенного сейчас не произошло, спокойно произнесла:

– Так сколько муки нужно взять для приготовления одного пирога? Три мерхенфунта?

– Можно и четыре, но не больше. А еще пол-пачки дрожжей, один мерхенфунт хорошо промытых и нарезанных яблок, столько же сахара, кусочек сливочного масла, щепотку соли и…и…

– И чуть-чуть ванили? – раздался под сводами столовой мелодичный голос Уллы.

Паулина взглянула на зеркальце в шкафу с посудой и увидела в нем зыбкую, расплывчатую тень.

– Улла, – строго сказала старая баронесса, – прошу тебя больше не раздваиваться! Это очень вредно для твоего здоровья.

– Но мне так скучно сидеть взаперти в вашей кладовке, госпожа! Зачем меня сюда поставили ваши родственники? – снова прошелестел голосок зеркальной принцессы.

– Ничего, скоро развлечешься. Нам предстоит чудесное путешествие в Гнэльфбург!

Серебристая тень еще немного поколебалась в зеркальце, как пламя свечи на ветру, и вдруг растаяла, исчезнув в его глубинах.

– Добавить чуть-чуть ванили, – продиктовала фрау Луиза внучке. И, откинувшись к спинке кресла, с удовлетворением отметила: – Память меня хоть и подводит иногда, но продолжает еще служить! Забыть про ваниль – это не смертельно. Вот если бы я забыла про муку!..

«Моя память тоже неплохая, – подумала Паулина, заглядывая тайком в блокнот, где была сделана запись заклинания таинственного Феррума Мерхенштайнского. – Постараюсь заучить эти слова наизусть и ничего не перепутать. Нужно же помочь мальчишке из сада господина Шрайбера!».

И, перечитав еще раз загадочные фразы, она захлопнула блокнот, положила его на стол и отправилась к плите, на которой уже вовсю бурлил закипевший чайник.

После дождя листья ботвы становятся еще вкуснее, чем были раньше. Ме-Ме это уже хорошо знала и потому прискакала на огород господина Шрайбера сразу же после того, как на землю упали последние дождевые капли.

– Хрю-Хрю, иди скорее сюда! Смотри, какая вкуснятина! Только, пожалуйста, постарайся не измазаться в грязи и не запачкай меня!

– Глупышка, – усмехнулся толстенький поросенок, пролезая в дыру вслед за подружкой, – грязь полезнее всякого мыла! К тому же, она быстро подсыхает, и ее можно стереть с себя, повалявшись на травке или на дорожке.

– Нет-нет, такое развлечение не для меня! – презрительно фыркнула козочка, срывая изумрудный лист остренькими зубками и начиная его перемалывать крепкими челюстями.

– А вот Пугаллино с удовольствием повалялся бы со мной за компанию, если бы только смог соскочить со своего шеста, – сказал поросенок Хрю-Хрю и посмотрел на разбухшего, как губка, от дождя мальчишку-пугало.

И в этот момент Пугаллино вздрогнул и взбрыкнул ногами так сильно, что один из его башмаков оторвался от брючины и отлетел далеко в сторону. Руки мальчишки опустились вниз, потом взметнулись вверх и снова вытянулись по швам. Голова слегка повернулась направо, затем налево, наклонилась чуть-чуть к груди, и глаза осмысленно посмотрели на застывших без движения у его ног Хрю-Хрю и Ме-Ме.

– При-вет… – медленно разъехались губы ожившего мальчика-пугала в дружелюбной улыбке. – Я вас знаю…

– На-на-надеюсь, с лучшей стороны? – пролепетал начавший тоже оживать Хрю-Хрю.

– И с той, и с другой стороны, – произнес Пугаллино и показал рукой на забор, в котором красовалась большая дыра.

– Отсюда сверху все хорошо видно, – пояснил он немногочисленной компании своих собеседников, – я видел вас и тут, и там.

Мальчик расстегнул старый пиджак и, ловко выскользнув из него, спрыгнул с шеста на землю.

– Кажется, со мной что-то произошло, – сказал он, шевеля плечами и трогая себя еще не совсем послушными пальцами. – Я чувствую, что со мной что-то случилось!

– Вы стали гнэльфом, – объяснил Хрю-Хрю, приходя окончательно в нормальное состояние после сильного шока.

– А кем я был?

– Огородным пугалом! – охотно сообщила Ме-Ме. – Учитель Шрайбер в отместку своим ученикам сделал пугало в виде мальчишки. И назвал Пугаллино – на иностранный манер.

– Далеко-далеко от нашего огорода находится одна южная страна. Там у многих жителей имена похожи на ваше, – пояснил поросенок. – Чиполлино, Буратино, Тарантино… Впрочем, Тарантино – это, кажется, фамилия…

Пугаллино пропустил мимо ушей историю происхождения своего славного имени и, весело рассмеявшись, воскликнул:

– Так, значит, я стал гнэльфом?! Самым настоящим гнэльфом?!.. У меня настоящие руки, ноги… Их у меня целых четыре: две руки, две ноги! Я могу прыгать, бегать, садиться на корточки… – Пугаллино поспешил продемонстрировать новым друзьям эти свои способности. – Я могу даже пинаться!

– Эй-эй! Поосторожнее! – шарахнулся в сторону Хрю-Хрю. – Огурец не мяч, а моя голова не футбольные ворота!

– Прости, но мне хотелось до конца почувствовать себя настоящим мальчишкой. Еще раз извини!